Ну точно — это любовь

Она схватила папку обеими руками, чтобы закрыть ее… и бумажная башня рухнула.
— Блин, блин, блин, — забормотала Джейн, опускаясь на колени, чтобы все подобрать. Она сгребла листы бумаги, все разного размера, и свалила на стол, взяла свою папку и направилась прочь из комнаты.
— Ты что-то ищешь, Джейн? — спросил Диллон, который как раз входил в спальню.
— Диллон, привет, — Джейн через силу улыбнулась. Она чувствовала себя виноватой, потому что вторглась в личное пространство этого человека, и это ее раздражало. — Все в порядке, уже нашла, — она показала папку. — Ее чем-то облили, и официантка отнесла ее в твою спальню, вытереть.
— Служащая. Мы больше не говорим «официантка», Джейн. Это не политкорректно.
— Верно, — Джейн снова улыбнулась. — Ну, мне пора.
Он положил руку ей на предплечье, так что она не могла выйти, не высвободившись. Его улыбка была теплой и сердечной. Как ему это удавалось — включать улыбку, выключать и при этом казаться таким искренним?
— Ты уверена, что не хочешь остаться? Нам так и не удалось поговорить… наедине.
— Я знаю, — Джейн склонила голову набок и постаралась изобразить разочарование. — Но Джон ждет меня у лифта.
— Тогда увидимся за ужином, через несколько минут! — крикнул вслед Диллон. — А потом, если не возражаешь, нам бы хотелось сфотографировать тебя с сенатором на веранде за отелем. Я попросил служащих привести своих детей для снимков. Есть мячи, куклы, теннисные ракетки. Должно отлично получиться.
Тут Джейн заметила, что его глаза совсем не улыбаются.
— Конечно, — сказала она, борясь с ощущением, что этот человек, такой безобидный, на самом деле зол на нее. Из-за Молли? Может, он разгадал замысел Молли? — До скорой встречи, — прощебетала она и отправилась к лифтам.
 
Глава 10
— Эй, Джейни! Куда бежишь, радость моя? Столовая там.
Джон похвалил себя за сообразительность. Он сразу заметил, что Джейн его не слушает. Первый признак — она выскочила из лифта, повернула влево и поспешила к веранде, которая выходила на берег.
Второй признак — она так задумалась, что не замечала его присутствия, не замечала, что он спустился с ней на первый этаж.
Он последовал за Джейн, удержал дверь, которую она закрыла за собой, и догнал ее на веранде — она стояла, глотая морской воздух. Руки прижаты к бокам, кулаки стиснуты, и он не знал, сердится она, готова заплакать или что-то не то съела.
Наверное, дело в том, что сенатор ее ущипнул. Джон собрался уходить, но снова посмотрел на Джейн. Если этот дрянной ублюдок…
— Что случилось? Этот распущенный придурок снова ущипнул тебя?
Джейн закрыла глаза, глубоко вздохнула и медленно произнесла:
— Нет. Я даже не видела сенатора, когда вернулась в люкс. И это хорошо, потому что мне очень хочется заявить ему, чтобы он больше ко мне не прикасался. Я очень сильно хочу сказать этому развратнику пару теплых слов.
Джону понравилась ее злость, но в особенности слово «развратник».
— Только скажи, когда соберешься, я тоже хочу послушать и, может, даже выступить арбитром. — Тут он снова стал серьезным. — Так в чем дело? Вроде бы в лифте все было нормально, а теперь ты дрожишь как осиновый лист. Что случилось?
— Ничего, — она покачала головой, — ничего не случилось. Просто хотелось на свежий воздух.
Конечно. А он — английская королева.
— Ладно, ты уже надышалась воздухом, — он взял ее за локоть, — пойдем поужинаем.
— Нет! — Кажется, она занервничала, но не повернулась к нему, а продолжала смотреть на океан, словно пытаясь успокоиться. — Я вот думаю… Может, нам сегодня пропустить ужин? Я так наелась на вечеринке, я совсем не голодная. Особенно после сыра с плесенью. Эти канапе должны специально помечать. Я ненавижу сыр с плесенью. А ты?
Джейн упорно пыталась сменить тему. Джон знал, что может надавить на нее, вынудить рассказать, что за ерунда тут происходит. Но также знал, что она может удрать, запереться в ванной — совсем по-женски — и ничего не рассказать.
— Я люблю сыр с плесенью, прости. И я голоден. На берегу есть палатка с хот-догами. С горчицей и луком?
Она опять закрыла глаза и кивнула.
— И соусом.
Хорошо, что он такой проницательный. Все-таки она голодна. Но ей не хотелось ужинать в отеле. Почему?
Надо просто выждать. Джейн продержалась ровно столько, сколько нужно, чтобы сходить в палатку, купить пять хот-догов и две содовых и отнести все на маленький столик.
— Я была в спальне Диллона, — сообщила она, как раз когда Джон впихнул в себя здоровенный кусок хот-дога — то есть добрую треть. Он все еще раздумывал, не стоило ли взять себе четыре хот-дога, а не три. Может, именно поэтому заявление Джейн так его поразило.
Джейн подскочила к нему и колотила по спине до тех пор, пока он снова смог дышать.
— Извини, я не думала, что это так прозвучит. Джон вытер глаза бумажной салфеткой.
— Увы, прозвучало именно так.
— Я поняла, извини еще раз, — она поставила локти на стол, держа хот-дог обеими руками. — Я хотела сказать, что мою папку облили, потом кто-то решил, что она из люкса, и отнес ее в одну из спален. Я вошла туда — что там за бардак! — и когда забирала ее, она упала, и со стола упали все бумаги, и я стала их быстро складывать, а когда собралась уходить, в дверях оказался Диллон.
Она откусила от хот-дога и продолжила с набитым ртом:
— Кажется, он разозлился. Здорово разозлился.
— Потому, что ты вторглась в его личное пространство?
— Возможно. Это была его комната, потому что я видела старую табличку с именем. Вот что я тебе скажу, Джон, этот человек приехал не для отдыха. В его комнате примерно пять картотек с документами — не считая ящиков. Повсюду только бумаги, папки, распечатки.
— Потихоньку занимается делами, да? Все идет к тому, что Харрисон выставит свою кандидатуру на этой неделе. Значит, если мы хотим чего-нибудь добиться, нам стоит поспешить. — Джон доедал свой последний хот-дог и поглядывал на второй хот-дог Джейн. Он бы выпросил его, но тогда не сможет смотреть, как она ест, а смотреть, как Джейн ест хот-дог, даже лучше, чем наблюдать, как она ест моцареллу.
— Тебе случайно не попались заготовки плакатов «Харрисона в президенты»?
Она покачала головой, взглянула на второй хот-дог и протянула ему.
— Я ничего не заметила. Знаешь, как говорят? Не видеть леса за деревьями. Если бы я даже отправилась туда за чем-то особенным, пришлось бы искать месяц. Мне повезло, что я увидела папку, потому что она голубая.
Джон посмотрел на все еще влажную папку, потягивая содовую через соломинку, и вздрогнул, когда все выпил и в соломинке забурчало.
— Извини. Так ты думаешь, Диллон разозлился? Правда?
Джейн пожала плечами, встала из-за стола, собрала бумажки от хот-догов и огляделась в поисках урны.
— Знаешь, свой мусор я могу выбросить сам, — Джон открыл ей крышку мусорной корзины.
Она кивнула. Ему это все не нравилось. Она грустит. Несомненно, грустит. И, будучи наблюдательным, он заметил, что, чем она несчастнее, тем становится аккуратнее. Наверное, это вроде болезни, от которой сам он не страдает.
— Диллон ничего не сказал, только чтобы я после ужина поучаствовала в какой-то фотосессии с сенатором. Он даже подыскал детей для фотографий. А это уже совсем пошло. — Джейн поглядела на него, пока они переходили улицу и шли к пляжу. — Тебе так не кажется?
— Добро пожаловать в чудесный мир политики, Джейн, — Джон с удовольствием взял на себя роль дерева, или чего там еще, Джейн прислонилась к нему и сняла обувь.
— Не смотри, — она присела на корточки у песка. — Я серьезно, не смотри, — ее руки исчезли под длинной широкой юбкой.
— Хорошо, — Джон отвернулся, потом снова посмотрел на нее, как раз вовремя, чтобы увидеть, как она медленно поднимается и аккуратно спускает колготки с колен.
Он снова перевоплотился в дерево, когда она выступила из колготок, свернула их и засунула в сумку.