Запретная страсть

— Заткнись! — огрызнулась она и стиснула кулаки: очень уж ей хотелось перелезть через спинку скамейки и наброситься на него. Может, хоть тогда на этом непроницаемом, ненавистном лице проявятся какие-то эмоции. — Немедленно перестань! Если ты, Джексон Рул, еще раз назовешь меня «мэм», я тебя ударю!
Последние несколько недель были чертовски тяжелыми для Джексона. Он отлично понимал, что любит Ребекку и что эта любовь может уничтожить ее — жизнь Ребекки будет сломана, и о ней пойдет дурная слава. Нелегко осознавать столь горькие истины! Джексона это просто убивало. Лицо Ребекки, ее веселый смех преследовали его и днем, и ночью. И даже детишки из «Приюта Иисуса» не могли отвлечь Джексона от мыслей о ней. И вот сегодня, когда он уже решил, что все кончено и остается одно — просто исчезнуть из ее жизни, любовь и надежда неожиданно завладели им снова. А что, если, набравшись храбрости, пойти напролом?
Он смотрел на сжатые кулачки Ребекки, на ее хмурый лоб, с трудом подавляя желание перетащить ее через эту треклятую скамейку и сжать в своих объятиях.
— Ты меня слышал?
«Я слышу гораздо больше, чем ты думаешь, любимая». Но Джексон только молча кивнул в ответ: он не мог выдавить из себя ни слова.
— Вот и хорошо… потому что мне понадобится твоя помощь. Я здесь хозяйка и приказываю тебе не покидать оранжереи, пока не уедет мой отец и этот… этот тип, которого он с собой приволок.
У Джексона упало сердце. Вот как! Значит, преподобный устроил смотрины.
— Хорошо, мэ… — Он оборвал себя на полуслове и невольно улыбнулся, потому что Ребекка уже поставила ногу на скамейку, готовясь перескочите через нее. И тут из конторы вышел Даниел, а следом за ним — лоснящийся от чистоты джентльмен.
— Ура, я спасен! — промолвил Джексон. Вспыхнув, Ребекка сошла со скамейки и вытерла грязные руки о джинсы. Как ей сейчас хотелось, чтобы все трое мужчин превратились… ну, скажем, в червей!
— Спасен? Вот мой папочка обрадовался бы! — буркнула она, повернулась к Уилсону и выдала такую улыбку, при виде которой любого другого отца охватила бы гордость.
Но, к несчастью, преподобный Хилл хорошо изучил свою дочь. Она умела надевать на себя самые разные маски, и эта ослепительная светская улыбка так же фальшива, как и ее недавнее извинение. Даниел отлично понимал, что она нарочно испачкала руку Джеймса.
А в довершение всех бед, откуда ни возьмись опять появился этот бывший заключенный. Они сталкивались уже много раз, но преподобный Хилл постоянно ловил себя на том, что не может отвести глаз от рук Джексона Рула. Ведь это были руки убийцы!
Увидев мрачного мужчину, который стоял рядом с Ребеккой, злобно сверкая глазами, Джеймс удивленно прищурился. А потом сообразил, что это, должно быть, и есть тот самый работник, о котором упоминал Даниел. Быстро, но внимательно изучив Джексона, Джеймс решил, что беспокоиться не о чем. Он просто не мог вообразить, чтобы какая-либо женщина предпочла ему этого грубого оборванца.
Если бы только Ребекка знала, что ее дерзкая выходка вовсе не оттолкнула Джеймса Уилсона! Напротив, он был очень заинтригован. Джеймсу не нравились его знакомые женщины — изнеженные, вечно хихикающие и всегда готовые к услугам. Нет, он предпочитал других — строптивых, вспыльчивых и способных сопротивляться. Что-то подсказывало ему: эта дочка священника — настоящий порох, она способна распалить любого мужчину. Джеймс улыбнулся. Уж он-то умел и разжечь огонь… и потушить его, в случае необходимости.
— Ну что ж, — сказал он, как бы невзначай кладя руку на плечо Ребекки, — — может быть, нам для начала, скажем, пообедать сегодня вечером?
От этого фамильярного прикосновения у нее по коже поползли мурашки. «Да ни за что в жизни, молокосос!» — подумала она.
От ужаса у Даниела перехватило дыхание.
— Ребекка, я не…
Но договорить он не успел.
Глаза Джексона сузились, ему потребовалось сделать огромное усилие, чтобы не броситься на этого наглеца, распустившего руки. «Никто не смеет так касаться ее, кроме меня! — подумал он, задохнувшись от негодования. — До нее вообще никто, кроме меня, не имеет права дотрагиваться!» Видно, Джексону было на роду написано спасать Ребекку — хочет он этого или нет. Вот и сейчас он решил вмешаться, пока не случилось непоправимое.
— Так кто поедет-то, хозяйка? Мне развезти товар или вы сами это сделаете?
Вопрос Джексона застал всех врасплох. Ребекка как раз готовилась остудить пыл своего нового поклонника, а Даниел заранее придумывал очередное извинение. Джеймс, возмущенный тем, что какой-то ничтожный служащий позволяет себе подобную вольность, заговорил первым:
— Ребекка, по-моему, вам следует сделать внушение своему работнику. Его манеры оставляют желать лучшего.
Джексон шагнул вперед и спросил погромче:
— Ну так что, Ребекка? Кто из нас поедет?
Вздрогнув от этих слов, она посмотрела на Джексона в упор.
«Ты назвал меня Ребеккой…» … «Да, мэм, вы победили. Ну что, рады теперь?» Собравшись с духом, она повернулась к отцу:
— Ах, папа, извини, но вы пришли в неудачное время. Мы сегодня ужасно заняты, и мне пора снова браться за дела. — Она улыбнулась банкиру: — Мистер Уилсон, была рада познакомиться. Если вам понадобятся какие-либо работы по саду, позвоните нам. Джексон все выполнит быстро и хорошо. Обещаю, что вы не будете в претензии.
— А как же насчет обеда? — спросил Джеймс. Ребекка улыбнулась:
— Вероятно, я не смогу — слишком много работы. И все же спасибо вам большое за приглашение. — И прежде чем Даниел успел возразить, она чмокнула его в щеку и повела обоих мужчин к машине. — Приятно было повидать тебя, папочка! Заезжай как-нибудь, я приготовлю тебе ужин.
Преподобный просиял, надеясь, что сможет прихватить в гости к дочери и свою последнюю «находку». Но Ребекка довольно сильно сжала ему руку — это, безусловно, было предостережение.
— Спасибо, моя дорогая, я так и сделаю, — грустно сказал Даниел и сел за руль, недоуменно спрашивая себя, в чем же он ошибся. Почему так трудно воспитать одного-единственного ребенка? Он ведь хотел, чтобы его малышка превратилась в молодую леди, а вовсе не в дерзкую богохульницу.
Джеймс уселся рядом с ним, пристегнул ремень безопасности и мрачно посмотрел на рыжеволосую красотку через ветровое стекло. Да, давненько он не получал такого решительного и быстрого отпора. Банкир готов был поспорить на весь свой годовой доход, что между драгоценной доченькой Даниела и этим работником что-то происходит. Ну и пожалуйста! Для него это означало лишь то, что, ему здесь делать нечего.
Ребекка помахала вслед отъезжающей машине. А обернувшись, увидела, что Джексон так и стоит на прежнем месте — по ту сторону скамейки. И ждет. Она с улыбкой подошла к нему:
— А я уже не надеялась, что ты простишь меня за…
Джексон отступил на пару шагов. Скамейка по-прежнему разделяла их.
— Так что же делать с товаром?
Стена отчуждения возникла снова. Но Ребекку это уже не беспокоило. Сегодня Джексон сделал первый большой шаг, на который она и не рассчитывала. И теперь она не будет отталкивать удачу.;
Нельзя терять такого мужчину.
— Поезжай ты, — мягко ответила Ребекка. Он направился к уже загруженному пикапу, взялся за дверцу, и тут она окликнула его:
— Джексон!
Он обернулся.
— Ты не мог бы мне оказать одну услугу?
— Смотря какую, — пробормотал Джексон, внимательно изучая ее задумчивое лицо. Он не ожидал услышать такие странные слова.
— Я ужасно проголодалась. Может, на обратном пути прихватишь для меня шоколадку и большую бутылку какой-нибудь воды?
На лице Джексона медленно расцветала улыбка, разглаживая его суровые черты, усмиряя досаду, охватывавшую его изо дня в день.
— Шоколадку, говоришь? И что-нибудь попить?
— Большую бутылку, — напомнила она.
— И что же ты предпочитаешь?
Сделав медленный вдох, она окинула его с нНог до головы многозначительным взглядом.
— Сделай мне сюрприз.