Запретная страсть

Даниел испытал такое чувство облегчения, что едва устоял на ногах. Мужчины молча пожали друг другу руки. Ребекке хотелось прыгать и кричать от радости.
«Вот он, удачный момент, — подумала она. — Расскажи им все. Сейчас же!»
Но не успела Ребекка открыть рот, как здравый смысл остановил ее. Слишком рано. И потом Джексон ведь произнес те слова: «Не стоит мучить еще одного невинного ребенка: ему придется жить в ужасном мире».
Ее глаза заволокло слезами. Ребекка отвернулась, роясь в кармане в поисках платочка.
— Когда же вы сядете за стол? — проворчала она и высморкалась.
— В чем дело, дорогая? — — спросил Джексон, обняв ее за плечи. — Ты положила слишком много перца в яйца?
Она усмехнулась и ткнула его под ребро.
— Ах ты, насмешник! — И повернулась к отцу, который все еще ждал отпущения грехов: — Идем, папа, мы можем обсудить все за столом.
Даниел улыбнулся — широко и искренне.
— Нет-нет, никаких споров за едой! — сказал он, направляясь в кухню. — Твоя мать никогда этого не разрешала.
Во время завтрака Джексон позволил себе расслабиться и, с наслаждением наблюдая, как воркуют друг с другом отец и дочь, на какой-то миг почувствовал и себя членом семьи.
К полудню ворота перед домом Ребекки осадила толпа репортеров со съемочными группами. Они жаждали хотя бы одним глазком посмотреть на человека, который пожертвовал всем во имя любви к сестре. Но проникнуть за ограду никто не решился, потому что Пит сообразил повесить табличку: «Посторонним вход воспрещен. Нарушение преследуется законом».
Некоторое время Даниел отвечал на звонки, а потом Ребекка дала ему кое-какие поручения, и преподобный Хилл уехал. Теперь молодые люди могли заняться своими делами.
Джексон уселся на кровать, любуясь Ребеккой, Которая стояла перед зеркалом и заплетала косу.
— Хочешь, поедем сегодня вместе? — предложил он.
— В «Азалию»?
Он кивнул. Глядя в зеркало, Ребекка внимательно следила за выражением его лица. Как ей хотелось прочитать сейчас мысли Джексона!
— Ты собираешься познакомить меня с сестрой.
— Ну… в общем, да, — смущенно отозвался Джексон, не совсем понимая, почему Ребекка не решается дать ответ.
— Ага, значит, это нечто вроде помолвки?
Да, Ребекка здорово ошеломила Джексона! И конечно, перешла установленные им границы. Но она всегда поступала по-своему, не так, как другие. К тому же время ее поджимало и выбор был невелик. Еще неделя-две, и беременность станет заметной. Уже сейчас Ребекка с трудом втискивалась в свою одежду.
— Ребекка… я не…
Заколов косу, она отвернулась, не желая наблюдать за колебаниями Джексона.
— Ладно, забудь от этом. Ведь не мне следует говорить такие вещи, правда?
Джексон сжал ее в своих объятиях.
— Я люблю тебя, не сомневайся, — сказал он, усаживая Ребекку к себе на колени, и уткнулся носом в ее душистую шею. — Не обижайся, милая. После всего, что случилось за последние несколько месяцев, я оставался в здравом рассудке только благодаря тебе.
— Ты хочешь сказать, что больше не нуждаешься во мне?
Джексон вздохнул и обнял ее еще крепче.
— Нет, детка, это означает, что я еще не пришел в себя — и только.
«Не ты один!» — подумала Ребекка, с трудом удержавшись от горького смеха.
Джексон покрывал поцелуями ее лицо, потом приник к губам. Он был так настойчив, что Ребекка, уступая порыву страсти, начала отвечать на его ласки. Через некоторое время они приостановились, чтобы перевести дыхание и сесть поудобнее.
— Наверное, тебе лучше поехать одному, — сказала Ребекка, обхватив ладонями лицо Джексона. Издав легкий стон, он еще раз вкусил сладость ее губ.
— Клянусь Господом, я сумею все наладить! — прошептал Джексон. — Поверь… Только дай мне немного времени.
«Как раз времени-то у меня и нет», — подумала Ребекка и выскользнула из его объятий.
— Ключи от пикапа лежат на журнальном столике в гостиной. Если я тебе понадоблюсь, позвонив окей? Я прибавлю звук на автоответчике.
— Ты всегда мне нужна, Ребекка.
— Я знаю, — шепнула она. — Извини, я очень нетерпелива. Просто…
— Что?
Ребекка встала в дверях, не в силах оторвать глаз от своего возлюбленного. Что он скажет, если Выложить ему правду? Мысленно взвесив все «за» И «против», она пожала плечами.
— Ничего. Думаю, с этим можно подождать еще денек.
— О чем ты?
— По-моему, тебе лучше поторопиться, — с улыбкой отозвалась Ребекка. — Ведь вся эта орава за воротами ринется за тобой в погоню.
— Черт! — пробормотал Джексон. Наконец он уехал, и Ребекка осталась одна, не считая, конечно, ребенка, который рос себе и рос в ее лоне.
В ту ночь они страстно любили друг друга. Но утро принесло новые неприятности. Все началось с газеты, лежавшей на крылечке. Заголовок привел Ребекку в ужас. Она хотела было скрыть от Джексона эту статью, но потом решила, что так получится еще хуже. Ведь рано или поздно он все равно прочтет ее.
Когда Джексон вошел в кухню и уселся за стол, Ребекка подала ему газету с таким видом, словно ничего особенного в ней не было. Увы, Джексон думал совсем иначе.
«Каков отец… таков и сын?»
Побелев от страха и негодования, он смотрел на две фотографии, помещенные рядом, в середине листа. Старый снимок Стэнтона, часто появлявшийся в газетах на протяжении нескольких недель после его убийства, — и его собственный, сделанный вчера. Джексону стало тошно: лица были похожи как две капли воды, и, мало того, их искажала едва сдерживаемая злоба. В тысячный раз он узнал себя в Стэнтоне.
— Сукин сын!
Именно такой реакции и опасалась Ребекка.
— Как глупо, — прощебетала она, склонившись над его плечом, и поцеловала Джексона в щеку. — Естественно, что родственники чем-то похожи друг на друга внешне. Но характер, душа — у каждого свои.
— А что, если это не только внешнее сходство? — спросил Джексон с замирающим сердцем.
— Святая простота! — пробормотала Ребекка. — Тебе сколько лет?
Обескураженный этим вопросом, он машинально ответил:
— Почти тридцать два.
— И часто ты напивался или избивал кого-нибудь до полусмерти?
— Нет, ни разу. Но я полжизни провел за ре-щеткой. Кто знает, как я…
— Уф!.. Да, это «веский» довод. Если бы ты был хоть немного похож на него, — Ребекка кивнула на фото Стэнтона, — я думаю, твой характер проявился бы где угодно, и в тюрьме тоже.
Джексон нахмурился: ему никогда не приходили в голову подобные мысли.
— А дети в приюте? Разве они возбуждают в тебе какие-то нехорошие желания?
— Дьявол, конечно, нет! — выпалил он, побагровев от стыда и возмущения.
— Значит, я права. Ты не имеешь ничего общего со своим отцом.
Ребекка пылко доказывала свое: ведь вся ее жизнь зависела теперь от того, сумеет ли Джексон разобраться в самом себе.
— Разве твой отец стал бы вытаскивать женщину из-под колес автомобиля? Или спасать ее от насильника? Неужели он настолько любил своих друзей, чтобы в минуту опасности сделать кому-то из них искусственное дыхание? Скажи, решился бы он остаться в горящем доме ради беспомощного ребенка? Нет, Стэн-тон спасал бы свою драгоценную шкуру!
Джексон молчал, и Ребекка в отчаянии вырвала у него из рук газету и швырнула ее на пол.
— Посмотри на меня, Джексон! Если ты настолько труслив, что не доверяешь самому себе, так по крайней мере прислушайся к моим словам!
Джексон порывисто обнял Ребекку и приник лицом к ее мягкой груди. Она запустила пальцы в его волосы и заставила поднять голову. Он взглянул ей в глаза и устыдился себя, потому что в них сияла беззаветная любовь.
— Ты любишь меня, Джексон Рул?
— Да… Господи Боже, да!
— Ты будешь любить меня вечно?
На лице Джексона медленно расцвела улыбка. Он вспомнил, как однажды Ребекка задала тот же вопрос и с таким же отчаянием в голосе.
— Да.
Она вздохнула и зарылась лицом в его густые волосы.
— Обещай мне… что бы ни случилось впереди…