Барон

– Прошу всех сесть.
Присядем. А король сильно сдал. Ему покой нужен, тем более что сейчас страна в надежных руках триумвирата. Герцог эл Накр, бывший командир третьей конной баталии, теперь канцлер в новообразованном правительстве. Говорят, что он деятельный человек и рачительный хозяин. Не знаю. Мне он не очень интересен как канцлер. Как человек – да. Министром обороны стал Македон, а министром внутренних дел, ессно, папа Мю.
– Введите обвиняемых, – дал команду мажордом.
Триумвират, как я и ожидал, обладал почти абсолютной властью. Папа Мю и Македон – профессионалы высшей пробы, и по-любому в стране прежнего бардака не будет. Нет, и прежние придворные старались протиснуться, но им несколько раз намекнули, что не все подлые убийцы на стороне мятежного герцога были убиты. Часть выжила и лелеяла зловещие замыслы в отношении верных короне дворян. Поверили: а как не поверить, когда за неделю произошло пять или шесть убийств? Кстати, на всех телах убитых были найдены записки с угрозами вырезать всю клику, верную королю. Даже приводились имена из списка. Длинный список. В него вошли почти все бывшие придворные, а возглавлял его триумвират. Я все понимаю. При папе Мю постоянно находится с десяток дровосеков. Македон пропадает в казармах гвардии – там расположен штаб армии. Но почему канцлер ходит почти без охраны? Пары рыцарей из ордена Секиры явно недостаточно, чтобы предотвратить его кастрацию, осуществленную путем наматывания его же кишок, вынутых из распоротого живота, на его же горло.
 – Сам предложил это написать. 
Не надо гнусных инсинуаций. Я тогда слишком много выпил с папой Мю, и мало ли кто слышал мои слова? Шпионы повсюду. И вообще сам герцог Накр добавил про свои кишки. Он тоже был пьян. Не сбивай меня. Так вот, бывшие придворные намек поняли и не высовывались.
– Граф эл Асмо, предстаньте перед судом.
Граф эл Асмо. Честный и мужественный человек. Это он ввел под покровом ночи передовой отряд мятежников в столицу. Он начал штурм королевского дворца, и не его вина, что король остался жив. Отряд городской стражи ударил в спину мятежникам. Стража была вырезана вся, но дала время гвардейцам на организацию прорыва. Граф ненавидел и ненавидит короля. Граф остался в столице, организуя в возникшем хаосе нормальную резиденцию нового короля. Граф был командующим гарнизоном Бориты. Он не захотел убежать, пока была такая возможность. Он со своими воинами сражался до последнего. Графа скоро казнят. К своему сожалению, он был только тяжело ранен в последнем бою.
– Влад! – закричал Пятый. – Там непонятно что творится!
– Плевать, – равнодушно ответил я. – Мы идем за внезапно верными баронами, и я не хочу терять своих воинов. Если нужна кровь, то пусть будет их кровь.
– Понял, – ответил Пятый. – Всем перестроиться и ждать контратаки. Живее, сучьи дети.
Пятый неправ. Рыси – дети кошки, а не суки. Коты быстро сомкнули ряды, и над павезами заискрились наконечники глеф и алебард. Вот так лучше. Хрен его знает, что там впереди творится. Узкая улочка изгибается под сильным углом. Что происходит – непонятно, и я не хочу это выяснять. Сейчас будет ясно и так. Если воины новых верных баронов справятся, то мы пойдем дальше. А если нет, то мы встретим в удобном для нас месте мятежников. Кстати, вот и они.
– Бой! – проревел Пятый.
Рой арбалетных болтов снес пару десятков выскочивших из-за угла пеших мятежников. Отлично. А вот это…
– Держать строй! – опять закричал Пятый.
Несколько всадников вылетели на котов. Дикое ржание пронзаемых пиками лошадей. Крики стаскиваемых с коней воинов. Впрочем, это продолжалось недолго.
– Дальше, – последовала новая команда Пятого.
Коты шагнули одновременно вперед. Линия щитов продолжала сохранять нерушимость.
– Вы приговариваетесь к немедленной казни топором. Вам есть что сказать?
– Ненавижу, – выплюнул граф. – Ненавижу тебя и твою шлюху. Она сдохла, сдохни и ты.
– Увести, – скомандовал мажордом гвардейцам.
Жаль. Жаль, что коты тогда его не добили. Это было бы лучшим вариантом для графа. Его смерть и смерть его воинов на твоей совести, король. Зачем ты унизил графа несколько лет назад? Зачем ты…
– Маркиз эл Керо, предстаньте перед судом.
Маркиз. Подлец и мерзавец. Когда его вытаскивали ребята Мирса из роскошного особняка, он предлагал им деньги и молил о пощаде. Пощаду он получил. Деньги потерял. Был отправлен на спешно организованный фильтр. Одно маркиз не учел, что о его подвигах во время мятежа расскажет один уцелевший гвардеец. Как раненых воинов, оставшихся верных королю, поднимали на пики люди маркиза. Маркиз считал, что все мертвы, что никто не остался в живых. Остался. Один все же остался. Его спрятала служанка, и гвардеец все видел. У него хватило ума не выскочить на залитый кровью двор, чтобы доблестно умереть. А может, помешало отсутствие одной ноги. Кто знает?
– Вы приговариваетесь к немедленной казни топором. Вам есть что сказать?
– Ваше величество, пощадите. Я не виноват! Не виноват!
– Увести.
Крики маркиза затихли в коридоре.
– Барон эл Юло, предстаньте перед судом.
Я хмыкнул. Барон. Какой это барон? Это сопляк, который по глупости оказался замешанным в мятеже. Эта Альза была красивой женщиной, очень красивой. Сопляк влюбился и пытался всеми способами обратить на себя внимание. Обратил. Попал в ее постель и потом открыл ворота города графу эл Асмо. Граф его отблагодарил ударом в челюсть. Граф ненавидел барона за предательство. Нет, не так. Граф ненавидел барона за то, почему он предал короля. Барона нашли в королевской тюрьме, куда он был помещен сразу после захвата города. Альзе барон был неинтересен как мужчина. Он был ей интересен как начальник караула одних из ворот.
– Вы приговариваетесь к немедленной казни топором. Вам есть что сказать?
– Простите меня, ваше величество, – наклонил голову сопляк. – Я виноват, и я заслуживаю смерти.
Барона, а не сопляка увели. Жаль парня.
– Барон эл Сота, – предстаньте перед судом.
Этого не знаю. Я с котами прорывался в королевский дворец. Связник передал, что гвардейцы завязли. Македон особых талантов при штурме столицы не проявил. Да и штурма не было. Горожане не были настроены идти в ополчение. Стены практически были без охраны. Да и ребята папы Мю нагло днем захватили одни ворота и смогли их удержать до подхода подкрепления из новых верных баронов. Те еще энтузиасты. Что им Македон ни предлагал, соглашались на все. Правильно. Верность нужно доказывать кровью.
– Вы приговариваетесь к немедленной казни топором. Вам есть что сказать?
Барон покачал головой и удалился, сопровождаемый гвардейцами.
 – Не надоело? 
Надоело, но надо. Надо на это смотреть. Тем более что я сижу на галерке. Партер забит новыми верными. Они встречают одобрительным гулом каждое решение суда. Вру, не все, но встречают. Скоро из их рядов выйдут новые придворные вместо старых. Я не наслаждаюсь действом, я смотрю за Кертом. В последнее время его поведение мне очень не нравится. На поле боя Керт, насколько я смог это заметить, вел себя грамотно. В гущу событий безрассудно не лез. То, что он после битвы не умчался в свой замок к Чейте под бочок, оставив своих воинов в распоряжении Горма, меня уже насторожило. А при штурме Бориты у него прорезались суицидальные наклонности. Старался быть затычкой в каждой бочке. Хорошо, что я заметил повышенную нервозность Керта и прикрепил к нему пяток Рысей. Такое впечатление, что он ненавидит этот город. Ненавидит истово и самозабвенно. Наверняка его мать умерла здесь. Пару раз я пытался его разговорить, но он отмалчивался. Что мне теперь, пытать его? А коты один раз спасли ему жизнь. После моего тонкого намека Горм навешал Керту люлей и отправил в тыл под присмотр Шейка. Тот по дурости получил серьезную рану и не мог участвовать в веселье. Керт нехотя провел в обозе несколько дней, подлечился от парочки легких ран, это о птичках. Пятый намекнул Раде, что быстрое излечение нежелательно, вот страдалец на голову и провел в тылу все оставшееся до конца наведения порядка в городе время.