Улыбайся! (СИ)

Мы склонились над мерцающим экраном старенького Асуса, ввели в поисковике «дело серийного убийцы-клоуна». Браузер выдал тонны ссылок на американского маньяка Гейси. Вау! Столько смертей! Пипец! Потом ввели «серийный убийца москва — нижний новгород». Одна белиберда! Ничего о таком факте… И Азат предложил написать прямо: «Феликс Патиц».
Результатов миллионы страниц. Во-первых, какой-то рокер из Германии. Во-вторых, Рудольф Патиц — известный врач-кардиолог с уникальными операциями, умер пятнадцать лет назад. В-третьих, статья восьмилетней давности «Забери наших детей!» авторства разъяренного бездействием милиции журналиста в известной московской газете. Главная идея статьи в том, что правоохранительные органы замалчивают о серийном убийце и тем самым попустительствуют маньяку. Подробно описан первый случай, когда было найдено завернутое в целлофан тело четырнадцатилетнего Антона Полуянова с разрезанным ртом, распоротым животом. Говорилось о самом мальчике, о горе родителей, о том, как долго не принимали заявление о пропаже ребенка. Затем журналист называл других жертв, доказывал, что это серия, что нужно поднимать общественность. Были фотографии четырех мальчиков, которых убили тогда в Москве. Четвертая фотография — беленький мальчик с голубыми глазами, со смешным вихром на голове, с приподнятой губкой, в школьной форме. Подписано: «Ф. Патиц, 16 лет, убит 22 ноября 20… года».
Комментарий к часть 5
========== часть 6 ==========
— Вот это хрень! — прошептал Азат.
— Но на фотографии он! — прошептал я в ответ.
— Как так?
— Может, это какая-то уловка? Типа сообщить, что жертва убита, чтобы убийца не искал, не добил?
— Нелогично! Понятно, что маньяк и так не будет его искать: парня бы охраняли, как золото скифов! Слишком большой риск! Логично, когда, наоборот, жертва мертва, а тут объявляют, что жива-здорова: преступник начинает мельтешить и совершать ошибки!
— Может… может, это вообще подменная фотка! Убит другой ребенок. Полиция, тогда милиция, придумывает ход: размещает другую фотографию. Убийца смотрит и глазам не верит, ну и… психует… ищет парня по фотке… попадается…
— Ты офигел? Менты, конечно, фантазеры, да и уроды есть среди них, но подставить реального ребенка, то есть Феликса, под удар! Это перебор!
— Согласен, да и то, что Феликс сам лично был в руках клоуна, — практически факт!
— Не знаю… Как он уцелел-то? Рот не разрезан… А на животе есть швы?
— Откуда я знаю!
— Вы же ночевали вместе!
— И что? Мы в одежде были! А проверить я как-то не догадался!
— Вот и иди к нему и позырь… Хотя, конечно, всё это ничего не объяснит…
— Я просто спрошу у него!
— И он ответит?
Я сомневаюсь, что Феликс ответит; нужно поймать момент, нужно подловить настроение, иначе он отрежет меня от себя. Найдет другого исполнителя завидной роли второго плана. А я буду психовать. Нет. Я буду ревновать. Эта роль, конечно, убогая, но она моя. Он хочет, чтобы я подыграл ему? А я просто хочу побыть рядом… Ведь хочу? Я помогу ему, а он… А он запудрит мне мозги окончательно! Блин.
— Азат! Я, пожалуй, схожу к нему. Только ты ничего такого не фантазируй по этому поводу!
— Ну, уж это как получится! Иди!.. У меня в тумбочке презики есть, возьми!
— Икса!
Мой друг хохочет.
***
У него опять не закрыто.
— Феликс! Ты почему не закрываешься никогда?
— Я тебя жду!
— А если бы я не пришел?
— Не может быть! Ты, во-первых, любопытный. Во-вторых, тебя тянет на подвиги. В-третьих, я тебе нравлюсь!
— Ну ты… — я даже задохнулся и не нашелся, что сказать этому белобрысому подростку, который валялся на диване, сложив ноги на спинку.
— Да ла-а-адно! Заходи! Твой сосед тебя благословил, я правильно понимаю?
И это уже не первый раз, когда он внедряется в мою голову. Вот откуда он знает? Я прохожу в комнату, останавливаюсь у окна. Напротив — общага политеха. Желтые, оранжевые и зеленоватые квадратики живут своей загадочной жизнью. А вдруг, действительно, оттуда из-за какой-нибудь шторы выглядывает нелюдь, шарит острым зрачком по нашему окну, прищуривается, пытается угадать, что за движение, что за фигура, что за сюжет раскручивается в проёме на восьмом этаже. И видит меня. Лохматую гриву, широкие плечи, узкие бедра, кулаками упираюсь в подоконник. Смотришь? Смотри, ублюдок! Я поздоровее буду, чем зайка, на которого ты нацелился. И если я буду рядом с ним всегда, то как ты подберешься? Меня прихлопнешь? Давай, попытайся! Что же ты все на тринадцати-пятнадцатилетних малюток-то охотишься?
— Феликс, ты же мне расскажешь всё?
— Конечно! Звонил Дэ. Эс. Панченко. У водителя Фролова алиби на двадцать девятое и тридцатое августа — на время убийства и время, когда клоун выложил труп мальчишки у стадиона. Водитель Фролов возил свою любовь на Челябинские озера. Фролов встретил следака в крайнем раздражении, искренне злился — короче, не он. И еще неожиданная инфа из «Белого такси». Стало понятно, как клоун зацапал этого мальчика, Никиту. Он повторяется, точно так он увез Ярика в Нижнем…
— Он таксист?
— Нет. Из этого «Белого такси» позвонили и сообщили, что у них информация, которая, может быть, нас заинтересует. Один таксист прочитал статью про убийство Никитки и понял, что его вызывали к той самой музыкальной школе и в то время, где и когда мальчишку в последний раз видели живым. Он приехал — никого. Прождал десять минут, на звонок по телефону вызывавшего никто не отвечал. Таксист даже вышел из машины и спросил у девчонок, которые там стояли, никто ли не ждет машину? Те сказали, что не вызывали, но только что какой-то мальчик со скрипкой уехал на такси.
— И вы решили, что тот, кто опередил таксиста, и есть маньяк?
— Скорее всего!
— Это значит, он следит за жертвой? Изучает его передвижения, его режим. И вот он видит, что ребенок вызывает такси. Надевает на свою машину шашечки, подруливает. Парень сам садится в якобы такси, и тут же в машине он его вырубает!
— Я об этом же. Точно так же было в Нижнем. Может быть, и еще где-то. Не все способы нам известны… Но есть и еще кое-что! Это значит, что у него белая машина! В такси обычно сообщают модель автомобиля, а в этом такси не сообщают, так как у них фишка — все машины белые… Только вот марки могут быть разными.
— А девочки эти у школы… Они машину запомнили?
— Так кто ж знает! Этих девочек еще найти надо! Таксист-то только сегодня объявился!
— И мы завтра поедем девчонок искать?
— Мы? У тебя завтра пары!
— Ни хрена! Я тебя охраняю! И потом! Мы же с тобой любовники!
— Мы? И давно?
— Феликс! Уже целый день!
— Так это юбилей! Надо отметить! Давай напьемся?
— Чая?
— Обижаешь! — И Феликс вытаскивает из-под дивана бутылку водки: — Прямо рядом с пиццей есть чудный магазинчик! Та-да-да-дам! Правда, в качестве закуски пакетик с фисташками! Подойдет?
— Ты собираешься пить со своим ученико-о-ом?
— Неа! Со своим любовником!
И как-то быстро мы перешли на шутливый тон: из крайности в крайность, от смертельного страха к легкости каламбура. Как-то быстро мы перешли к водке. Как-то быстро мы перешли на мою личность. Феликс потребовал автобиографию. Ну и мне нечего скрывать! Чем больше говорю, тем меньше пью! Подливаю зайцу, заливаю его бирюзу зелененьким градусом, так чтобы носик порозовел и язык стал заплетаться. Думаю, что Феликс тоже напивается сознательно: с некоторых пор я его воспринимаю адекватно, он все-таки психолог и юрист. Это адская смесь! Он понимает, что я его спаиваю, это точно! Так он решил уйти от моих вопросов? Рассказывает какие-то анекдоты, истории про студентов, потом начинает пулять в меня скорлупками от фисташек. Смелый зайка! Гоняюсь за ним по комнате ровно тридцать секунд! Скручиваю и бросаю на диванчик! А сам сверху усаживаюсь. Зайка дергается, хохочет, я подсыпаю перца в виде щекотки! Мило!
Диван расправляю вместе с белобрысым пьяным преподом на нем, подбрасывая того скрипучими пружинками. Выясняется, что у Феликса одна подушка и один плед. Логично так-то! Ну и что! Мы же все равно одеты! Вырубаю свет и прыгаю к нему под плед, пододвигая его к самой стене.