Крепость надежды
Правитель был достаточно мудр, чтобы понимать, насколько опасны независимые маги, и не собирался выпускать контроль над ними из своих рук. Либо служба в Академии магов, либо… другого выбора не было, как не было и протестующих против таких порядков. А если и появлялись недовольные, то очень быстро, тихо и незаметно они исчезали. С другой стороны, король не скупился на содержание Магической Академии и более чем щедро оплачивал ее услуги. Кнут и пряник. Повторюсь — король был несомненно мудр.
Помимо стихийной магии существовало еще достаточно много направлений, но в этом я практически не разбирался. Знал лишь, что их было достаточно. Самыми почитаемыми из них, конечно же, были Исцеляющие. Хотя некоторые за глаза называли их королевскими убийцами. Оно и понятно. Если способен подтолкнуть замершее сердце, то и остановить его тоже сумеешь.
Очень много несогласных с политикой короля сановников и дворян благополучно скончались по вполне прозаичным причинам — кто от внезапного удара, кто от болезни какой экзотической, у кого болячка застарелая проснулась. И вот ведь совпадение-то — всех их лечили Исцеляющие и, как ни странно, не справились и только сокрушенно разводили руками — не смогли, дескать, уберечь. Чернь об этом, конечно, не догадывалась, а вот в дворянских кругах слухи ползли. Один другого страшнее. Доходило до того, что иной дворянин, опасаясь за свою жизнь, не посылал за Исцеляющими, даже когда лежал на смертном одре, предпочитая их магии истовую молитву Создателю и целебные травы. Что-то я отвлекся.
Мой магический талант — дар Крепителя — занимал, пожалуй, самую последнюю строчку по нужности и практичности. Вполне справедливо. Теоретически я могу увеличить прочность деревянной доски до прочности гранита, а то и железной пластины, правда, на это потребуется несколько месяцев. И что? Проще заказать ту же самую железную пластину обычному кузнецу и не мучиться. Да и дешевле в несколько раз выйдет. Единственное практическое применение дара Крепителя было в укреплении особенно дорогих вещичек для богатых семейств — старинные книги, безделушки, древние витражи в храмах и родовых часовнях. Ну и, конечно, укрепление оружия и брони — прошедший через руки Крепящего меч больше не надо затачивать, и можно не бояться, что лезвие разлетится на куски от тяжелого удара топором. Тонкие доспехи легко выдержат прямое попадание арбалетного болта или мизекорда. Чем сильнее магический талант Крепящего, тем долговечнее наложенные им чары и тем они сильнее. Но в последние несколько десятилетий на свет не появился ни один ребенок с достаточно сильно развитым талантом к магии Крепителя.
Про меня и говорить нечего — девятая степень. Тоненький прутик, может, и зачарую. Но не больше.
Почесав затылок, я удивленно хмыкнул и откинул свиток в сторону Странно. Стоило мне прочесть свиток и задуматься о его значении, как моментально я получил вполне логически связанные и осмысленные воспоминания. Даже старинную легенду припомнил. Различные слухи и сплетни. И никакой головной боли. А стоит только попытаться вызвать в памяти лицо отца или любой отрывок из детства, голова начинает раскалываться, и так до тех пор, пока не переключусь на что-нибудь другое. И как все это понимать? Избирательная потеря памяти? Полное исчезновение прошлой личности с сохранением всех знаний. Разве такое возможно?
Даже сейчас, размышляя об этом, я почувствовал, как в глубине головы начинает закручиваться тугая пружина боли, готовая резко распрямиться, погрузив меня в очередную пучину мучений. Поспешно вскочив на ноги, я осмотрелся, стараясь отвлечься от мыслей о странностях, творившихся у меня с головой. Займусь-ка я делами. Благо их немеряно и есть на что отвлечься.
Вон, например, из-за кучи наваленной сырой земли доносятся истошные вопли и громкая ругань. Я поспешил туда, но по мере приближения голоса становились слышны все лучше, а я все больше замедлял шаг, различив же первые слова, и вовсе остановился:
— Я тебе сколько еще прописные истины повторять буду, сын мой?! — послышался гневный голос священника. — Ведь это так просто! Всего-то сложить пальцы в бутон священного цветка Раймены! А ты что мне показываешь? Это же, прости, Создатель, богохульство!
— Простите, отец Флатис, — жалобно заныл не менее знакомый мне голос. — Я стараюсь. Уже пальцы на руке свело.
— Мало стараешься! — рявкнул святой отец. — Не вижу в тебе старательности и прилежности! Повторяй за мной. Большой палец опускается к безымянному, как лепесток цветка Раймены склоняется под мягким порывом ветра…
Аккуратно ставя ноги и стараясь не выдать свое присутствие, я поспешно ретировался. Мешать священнику себе дороже. Все-таки удачно подвернулся тот паренек, как его там… Стефий. Теперь отцу Флатису есть куда выпустить пар. Да и Стефию повезло. Я давно уже понял, что за внешней суровостью отца Флатиса скрывается доброе и сочувствующее сердце. Священник от Бога. В общем, мое отношение к помешанному на вере священнику стало значительно лучше. Отношение… но не доверие.
— Э-эм, господин Корис. — Неожиданный оклик заставил меня буквально взмыть в воздух и только потом уже обернуться. Повернувшись на источник звука, я наткнулся на выпученные от изумления глаза Рикара — не каждый день увидишь, как господин крадется мелкими шажками, высоко задирая ноги, а потом внезапно подпрыгивает и пытается улететь.
— Все в порядке, господин? — осторожно поинтересовался здоровяк. — Голова не болит часом?
— Да нормально все, — раздосадовано буркнул я, лихорадочно осматриваясь по сторонам. — Чего тебе?
Убедившись, что я не сошел с ума, Рикар облегченно выдохнул и начал рассказывать:
— Совет ваш нужен, господин. Мастер Дровин насчет фундамента под стену интересуется. И что с ручьем делать, тоже очень интересуется.
— С ручьем? — недоуменно спросил я. — А что с ним делать? Течет и пусть течет себе дальше.
— Дык, — замялся Рикар, — ручей свое начало здесь берет, господин, из-под тыльной скалы пробивается наружу, значится, и меж отрогов Подковы дальше бежит себе потихоньку, а там, может, и в речку впадает, кто его знает? На все воля Создателя.
— Ну? — начал я уже заводиться. — Выбивается, течет, впадает. Дальше-то что?
— Дык вдоль ущелья течет же, господин, а стену мы, значится, поперек ставить будем… сплошную.
Тут-то я и сел. Как же я мог забыть? Хотя оно и понятно — собственный неиссякаемый источник питьевой воды под боком я всегда видел только в качестве достоинства, а никак уж не недостатка Подковы.
— Ну, пойдем, посмотрим, — буркнул я. — Там, на месте, и разберемся.
Едва мы успели отойти на десяток шагов, из-за наших спин раздался разъяренный вопль священника:
— Богохульник! И это ты осмеливаешься называть щепотью Создателя Милостивого?! Ты во что пальцы складываешь? А?!
Не сговариваясь, мы со здоровяком втянули головы в плечи и ускорили шаг, стремясь как можно скорее отойти подальше.
— Жалко парнишку… — жалостливо пробормотал Рикар. — Молодой ведь совсем. Лютует друид. Может, того… подсобим ему, господин Корис?
— Не друид, а священник, — поправил я, поглядывая назад. — Ничего с ним не станется.
* * *Пока мы шагали по направлению к ручью, я прикидывал, как можно решить проблему с бойким ручьем. Пустить под стеной? Или сделать в стене небольшое отверстие, чтобы уходила вода?
Делать в стене отверстие, даже совсем небольшое, мне категорически не хотелось. Можно поставить стену прямо поверх русла — конечно, сначала укрепив его стены камнями, но, собственно, в чем разница-то? Получится то же самое сквозное отверстие в стене, просто расположенное чуть ниже, а именно этого я и пытаюсь избежать. Никаких отверстий, ворот, амбразур, бойниц и прочих проемов в защитной стене будущего форта я видеть не желаю. Она должна быть как монолит. Несокрушимым препятствием для всяческих недругов и надежной защитой для нас. Только так. И никаких слабых мест в единственной нашей защите от измененных темной магией тварей я оставлять не собирался.