Темная страсть

— Следуй за ней, — приказал он другому миньону, который грыз кость возле горящего очага. — Не хочу, чтобы она по пути завернула в подземелье.
Шейд с радостью ухватится за возможность запудрить ей мозги и использовать для побега.
Лучше все-таки пришить его. Или выпотрошить. Органы семинусов чуть ли не на вес золота на подземном рынке.
Он делает все это ради Шерин, чтобы навеки связать себя со своей любимой и удержать ее в своей постели. Но он не может рисковать, пересадив себе органы, отмеченные антилюбовным проклятием.
Но и убить Шейда прямо сейчас было бы слишком быстро. Нет, он должен заставить его страдать, как Эйдолона. Но как? Роуг убил мать Шейда, и это было весело, хотя он пока не признался Шейду в этом, а смерть Скалк будет вечно преследовать его, но и этого недостаточно.
— Что там поделывает мой брат? Сильно страдает?
Возможно, и нет. Шейд всегда любил плети и цепи.
Дрекевак пожал своим деформированным плечом:
— Я… не думаю. Эта женщина-варг составляет ему компанию.
Роуг сузил глаза.
— Нельзя, чтобы они могли прикасаться.
Если этот ублюдок находит удовольствие в его подземелье…
Погодите-ка… вот же оно. Вот она, самая страшная пытка для Шейда. И если все пойдет хорошо, Шейд будет мучиться даже не до конца жизни…
Он будет мучиться целую вечность.
  
Глава 5
 
Атласные простыни. Пуховые подушки. Клубника в шоколаде и шампанское. Все это слишком претенциозно для Шейда, который предпочитает меньше комфорта и больше кожи и цепей, но Руне такая роскошь подходит. Ее мягкая кожа заслуживает шелковых простыней. Длинные густые волосы рассыпались веером по пушистым подушкам. И то, как она слизывает клубничный сок со своих губ, зажигает в нем огонь.
Где-то в глубинах сознания Шейда таилось подозрение, будто это сон, но он не хотел просыпаться. Быть с Руной так прекрасно.
Он двигался на ней, погруженный в глубины ее влажного жара. Они так давно не были вместе, так давно он не позволял себе удовольствия быть с женщиной, а не просто пользоваться ею.
Давать волю таким чувствам опасно. Если б тогда она не застала его с двумя женщинами, он бы сам порвал с ней, но не потому, что она стала слишком привязываться, как Шейд постоянно твердил себе, а потому, что привязываться стал он. Если б не проклятие, маленкур, он мог бы уступить соблазну продолжить их отношения и посмотреть, куда они приведут.
Но что-то в ней влекло его, заставляло все время думать о ней после того, как он оставил ее возле кофейни, побудило разыскать номер ее телефона, позвонить и назначить встречу спустя два дня.
— Я скучала по тебе, Шейд.
Голос Руны был сладким нектаром, пузырящимся в жилах, как игристое вино, которое он слизывал с ее поясницы несколькими минутами ранее, когда она лежала на животе, распростершись перед ним как роскошное угощение.
— Возьми меня в себя.
Он резко вскинул голову. Ее глаза, в которых сияли желание и любовь, с нежностью глядели на него, и он понял, что Руна сказала это всерьез. Она хочет единения с ним. Стать его парой, его половинкой, его супругой и помочь пройти через эсгенезис, чтобы ему не пришлось проходить через это одному и жизнь не пошла кувырком.
Правая сторона его лица пульсировала. Кожные знаки пытались пробиться на поверхность и объявить, что Шейд прошел Перелом. Его отделяют какие-то недели, а может, дни или даже часы, от превращения в демона-трансформера, который забывает свою прежнюю жизнь и дни и ночи проводит в бездумной погоне за женщинами, с тем чтобы оплодотворить их.
Единение со своей половиной остановит это безумие — в буквальном смысле. После эсгенезиса мужчины-демоны часто слетают с катушек, и Роуг тому пример. Те же, кто имеет свою пару, сохраняют здравый рассудок, становятся способными к размножению и превращению, но единственные женщины, с которыми они могут спать, — их половинки.
Тот факт, что они на всю жизнь будут ограничены одной женщиной, — причина, по которой многие семы не идут на слияние, особенно после эсгенезиса. Кому захочется провести шестьсот лет с одной партнершей? Хуже того, существует только один выход — смерть одного из партнеров. А поскольку демоны в большинстве своем очень мало ценят чужую жизнь, найти половинку, в которой ты будешь уверен на все сто, не опасаясь, что она прикончит тебя во сне через двести лет супружества, почти невозможно.
И все же Шейд готов рискнуть… если б не проклятие. Он не может позволить себе влюбиться в женщину, которая станет неотъемлемой частью его существования, а он знал, что влюбится, и влюбится крепко. Желание иметь любящую семью было привито ему матерью, и каждый день он тоскует по тому, чего не может иметь.
Хотя сейчас у него есть Руна.
Ее ноги крепко обвились вокруг него. Она выгнулась ему навстречу, забирая его целиком, издавая громкие стоны наслаждения. Он и забыл, в какой гармонии всегда были их тела, с каким энтузиазмом она всегда откликалась на любое его желание. Ее любопытство не знало границ, и он получал несказанное удовольствие, знакомя ее с различными позами, игрушками и действами.
Протянув руку, она вонзила ногти ему в ягодицу, побуждая к ритму по своему выбору.
— Жестче, — прорычала она. — Пока я не закричу, демон.
Удивление зазвенело в нем — она никогда не проявляла никакой агрессии во время секса, угождала его желаниям и потребностям, была податливой и идеальной.
Но так даже лучше.
Он увеличил мощь и темп своих толчков, давая ей то, чего она хотела, заставив ее застонать, когда они забрались выше. Запах ее возбуждения усилился, одурманивая его вожделением, опьяняя его так, что комната закружилась. И когда она приказала: «Пей меня», — и процарапала длинным ногтем по своей ключице до крови, он так и сделал не думая.
Руна сплела пальцы своей левой руки с его правой и вытянула их руки над головой. Боль пронзила его — чудесная, восхитительная боль, растекавшаяся от плеча, где она вонзила зубы. Его родовая отметина, тянувшаяся от пальцев до шеи, начала пульсировать жидким жаром и, казалось, сплавила их конечности воедино.
О, дьявол, да это же Слияние! Бондинг. Оно происходит, и Шейд не может это остановить, когда ее кровь течет как вино по его горлу, а Руна втягивает его кровь длинными, эротическими посасываниями. Когда оргазм накатывает на него волнами, и она изгибается, и…
Ослепленный страстью, Шейд не мог ясно мыслить, но что-то было не так. Запахи в комнате изменились. Это были уже не ароматы шоколада и возбуждения, но вонь прелой земли и нечистот. Колени его скользили не по атласу. Они царапались о твердый камень.
— Руна, — прошептал он, и она застонала, пробуждаясь от того же сонного дурмана, что окутывал и его.
— Что случилось?
Она заморгала, глядя на него. Краем глаза он увидел, что дермуар перестал светиться. Он чувствовал ее в себе, в своей душе, в сердце. Слияние произошло.
И с растущим ужасом он осознал, где они.
— Ах ты, ублюдок! — Кровь Руны чуть ли не вскипела от ярости, когда она просверлила его убийственным взглядом. — Что ты со мной сделал? — Она с силой толкнула его в голые плечи. — Слезь с меня!
— Черт, — выдохнул он, вставая на колени рядом с ней. — Что произошло?
— А ты не знаешь?
— Я знаю только, что это было Слияние. Но я понятия не имею, как мы дошли до этой стадии.
Слияние? Она поморщилась от тупой боли в голове. Должно быть, ее чем-то опоили. Ее мозг лихорадочно заработал. Смутные, расплывчатые образы кружились в голове. Надзиратели принесли им еду и воду. Они поели, а потом… потом провал в памяти. Она смутно припомнила, что слышала голос Роуга, но в следующий миг уже была в гостиничном номере с Шейдом и они занимались любовью.
Слияние. Укусы, кровь… что-то вроде брачного ритуала?
Покалывающая волна возбуждения прокатилась по ней, разметав связные мысли. О, она помнит это, помнит, как еще долго после секса с Шейдом наслаждалась оргазмами. Руна закусила губу, сдерживая стон, стыдясь того, что в подобных обстоятельствах в состоянии испытать еще одно освобождение.