Легко ли стать фотомоделью?

Водитель выбрался из лимузина и схватил болтающиеся поводья Рокки. Но беспокоиться о лошади и дорожном движении явно не стоило: их окружало плотное кольцо зевак.
Один из них, молодой человек в бейсбольной кепке, просунул голову в дверь водителя.
— Эй, мистер! Вы случайно не тот каскадер, что снимается сейчас в новом вестерне?
Рядом появилась другая голова:
— Да, отличный трюк! Можно мне вас сфотографировать?
Каролина и Хенк ухватились друг за друга от смеха и закончили объятия долгим поцелуем.
— Пошли, — прошептала она несколькими минутами позже. — Надо отвести назад лошадь. А потом поедем ко мне домой.
Они извлекли Рокки из импровизированного фан-клуба, стихийно образовавшегося прямо на проезжей части, и повели его к «Полуночному салуну Монти». Лимузин медленно ехал за ними, замыкая странный парад в вечернем сиянии огней.
К десяти часам они подъехали к дому Каролины. Он представлял собой небольшой особнячок на холме, выходящий фасадом на город. Помахав на прощание водителю, они вошли внутрь, неся с собой пакеты с едой, которыми запаслись еще в салуне.
Хенк с интересом оглядывал жилище Каролины. Холл и гостиная были прекрасно спланированы. К тому же над ними поработал опытный дизайнер.
Небольшое пианино скромно стояло в нише, словно дожидаясь, пока к нему подойдет пианист в черном фраке.
Хенк нажал клавишу и спросил:
— Ты играешь?
— Плохо. В детстве меня немножко учили. — Каролина улыбнулась, глядя, с каким интересом Хенк рассматривает ее дом. — Это пианино принадлежало отцу. Я храню его как семейную реликвию.
— Я осматриваюсь, чтобы побольше о тебе узнать. — Хенк ласково погладил ее по щеке. Каролина обвила его шею руками.
— Мне нужно многое тебе объяснить, Каролина…
— Что ты не фермер из Южной Дакоты? — Она пожала плечами.
— Нет, не только. Как странно! Ты даже не знаешь, кто я такой.
— Попытаюсь выяснить.
Каролина провела его по дому в маленькую комнатку и усадила на софу. Готовая слушать, она подобрала ноги и прижалась к нему.
Хенк глубоко вздохнул и начал:
— Я журналист. Работаю в газете. Или, скорее, в газетах. Живу в Сиэтле.
— В Сиэтле? — Каролина почувствовала укол страха. — Это же так далеко!
— Веду колонку, которая рассказывает о путешествиях и политике, — продолжил он. И вкратце описал ей свою работу и карьеру.
Каролина улыбнулась, довольная, что ее возлюбленный оказался признанным и уважаемым человеком в своей области. Она собиралась узнать как можно больше о нем и заранее радовалась всем беседам, которые им еще предстоят. Если только у них с Хенком есть будущее.
— Как бы там ни было, — заключил Хенк, — я не живу в Южной Дакоте. Бекки владеет ранчо и занимается всей работой.
— Ты редко там бываешь?
— Вообще не бываю.
— А сейчас у Бекки финансовые неприятности…
— Правильно. Она услышала о вашем конкурсе и решила, что победа в нем поможет ей расплатиться по закладным.
— И послала твою фотографию.
— Да. — Хенк грустно улыбнулся. — Я и сам не сразу узнал.
— Но, так как ей были нужны деньги, ты согласился?
— Да. Мы не видели смысла говорить тебе правду. Какая разница, пастух я или журналист? Просто лицо, которое тебе нужно. Но все сразу же пошло не по плану.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне понравилась Каролина Кортезо. — Он снова коснулся ее лица. — На первый взгляд ты казалась такой сильной и независимой… Но я разглядел в тебе человека, о котором могу заботиться, который мне небезразличен.
— Ты мог бы рассказать мне правду в самом начале.
— Я не был в этом уверен. Каролина попыталась объяснить.
— Может быть, сначала мне и было важно, что ты — ковбой. Я… у меня были глупые фантазии на этот счет…
— Фантазии?
— Да, о тебе и… ну, мне было важно, чтобы ты оказался человеком с Дикого Запада. Мне казалось, что с ним будет легче. И как-то романтичнее, что ли. Все-таки в ковбоях что-то есть.
— Что именно?
— Я не могу этого объяснить. По-моему, мне хотелось, чтобы меня похитил и увез от повседневности некий герой. Человек, который скачет на лошадях, поет песни коровам и кидает лассо.
Хенк рассмеялся, притягивая Каролину к себе.
— Я никогда в жизни не пел песен корове. И не уверен, что захочу еще хоть раз сесть на лошадь. Но, — добавил он, и его голос стал ниже, — я мог бы похитить тебя, если настаиваешь.
Она подняла голову, чтобы найти губами его губы и запечатлеть на них долгий, жаркий поцелуй. Но долгого поцелуя не получилось.
Ей вдруг стало смешно, и она звонко рассмеялась.
Хенк озадаченно поглядел на Каролину, не понимая, что на нее нашло.
— Я что, потерял для тебя всякое очарование? Чего ты хохочешь?
— Нет. — Стараясь успокоиться, она прикрывала рот рукой. — Совсем нет. Я просто вспомнила, как ты появился в первый раз. Ты так уверенно скакал на огромном черном жеребце! Остановился в нескольких дюймах от моей машины. И спрыгнул с него. Да так лихо!
— Нет, если честно, я тогда упал, — признался Хенк. — Просто удачно получилось.
— И ты снова упал, когда мы на следующий день поехали искать пропавших коров? — Уже ничто не могло сдержать хохота Каролины.
— Я понятия не имею, как искать коров, — честно ответил Хенк. — В тот день моей основной задачей было остаться в живых.
Наконец, отсмеявшись, Каролина спросила:
— А как ты тогда заарканил быка? Он протащил тебя прямо в кусты и… Ох, я никогда не видела ничего смешнее!
— Мне это не показалось смешным, — угрюмо заметил Хенк.
— Я ведь даже не знала, что происходит на самом деле! Хенк, ты так старался произвести на меня впечатление…
— А что в этом плохого? — Хенк снова притянул ее к себе. Теперь и он улыбался. — Ты злишься на нас с Бекки?
Каролина покачала головой.
— Ты прав. Не важно, кто ты: ковбой или известный журналист. Я люблю вас обоих. Даже теперь, когда я знаю правду, ты навсегда останешься для меня Хенком.
— И я люблю тебя.
— Это так здорово!
— Ты не возражаешь, если ковбой больше никогда не будет показываться?
Каролина пробежала пальцами по его скулам.
— Мне нравится и эта твоя ипостась. Впрочем, Чет Росуэл тоже подойдет для календаря.
Хенк вздохнул с облегчением.
— Спасибо! Поверь мне, я даже думать не хотел о том, что случится, когда выйдет календарь. Мне пришлось бы давать объяснения многочисленным друзьям и коллегам в Сиэтле.
— А ты когда-нибудь видел «Солнечные календари»? — спросила она.
— Конечно. Женщины в моем офисе часто таскают их на работу и расклеивают на доске объявлений. Мужчины попытались протестовать, но проиграли. Мы решили, что после стольких веков угнетения слабый пол имеет право на один-единственный женский календарь.
— Мы никого не принуждаем покупать наши календари, — беззаботно сказала Каролина.
— Но я считаю, что для тебя пришло время попробовать себя на другом поприще, — заметил Хенк.
— Может быть. Но пока я не оставлю Берта одного. Скоро все улажу, и, надеюсь, мне подвернется что-нибудь интересное.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Каролина. И хочу сделать тебя счастливой.
— Ты можешь сделать меня счастливой прямо сейчас, — прошептала она. Он улыбнулся:
— Правда, могу?
Каролина встала и взяла его за руку.
— Пойдем со мной.
Он колебался лишь секунду.
— Ты уверена, Каролина? Уверена, что тебе нужен именно я?
— Уверена.
Она повела его в спальню. На ночном столике стояла маленькая свеча, и Каролина зажгла ее. Хенк начал расстегивать костяные пуговицы на ее ковбойской куртке.
— Ты даже не представляешь, как мне хочется снять с тебя этот ужасный костюм.
Каролина рассмеялась, но ее голос уже дрожал от страсти. Губы Хенка становились все горячее и почти обжигали, касаясь обнаженной кожи.
Трепещущими руками Каролина тоже сбрасывала с Хенка одежду. Она уже так хорошо знала его тело, что всего несколько касаний заставили его голос охрипнуть от страсти.