Дрянь такая!

А может, она до сих пор остается его тайной женой? Но зачем он тогда оформил наши отношения, или эта дама несвободна? По письмам это невозможно было узнать, хотя во второй раз я их внимательно перечитала. И сделала вывод, что автор писем ни разу не вспомнил в них о каких-то интимных подробностях любовных свиданий, только поток возвышенных фраз о любви и призывы встретиться. И я несколько успокоилась. Кажется, здесь и не пахло взаимностью. Сережа был слишком озабочен своими семейными проблемами, чтобы броситься в омут новой страсти.
Я отложила старые письма в сторону. Хотя под ложечкой слегка покалывало: почему Сережа не выбросил их, если не испытывал к этой особе теплых чувств?
Теперь я взяла два оставшихся. Они отличались от первой стопки почерком и тоже были анонимными. В первом из них, написанном по-детски крупным и неровным почерком на дорогой почтовой бумаге с красным сердечком в углу листа, Сереже предлагалось встретиться в кафе «Глория». Раиса в данном случае исключалась, поскольку с собакой в кафе не пустят, а с Тимочкой она никогда не расставалась. Второе было торопливо нацарапано тем же почерком на сложенной линованной бумажке вроде тех, которыми пользуются школьники, но скорее всего ее вырвали из записной книжки. Для тетрадки листочек был слишком мал.
«Сергею», – было написано на обороте, а почерк и состояние орфографии наводили на мысли о плохой успеваемости в школе и сельскохозяйственном колледже. Не знаю, почему мне в голову пришел именно сельскохозяйственный колледж, возможно, потому, что я раз двадцать обозвала упрямую шкатулку «скотиной».
Несколько приободрившись, я развернула бумагу и едва не задохнулась от ярости. «Нам нужно немедленно встретиться на нашем месте, – гласило письмо. – Возможно, ты рассердишься, но я беременна и не знаю, как поступить».
Я уронила письмо на стол.
– Ах, сукин сын! – громко сказала я. Но мир вокруг не взорвался, Земля не сошла с орбиты, и полюса остались на своих местах.
Я тупо созерцала неопровержимое доказательство Сережиного предательства, а сердце не выделывало немыслимых пируэтов, и дыхание тоже было в норме. Со мной не случился инфаркт, меня не разбил паралич, я осталась, как прежде, молодой и здоровой, только мне на миг показалось, что это не я, а другая женщина сидит за столом в уютной кухне с симпатичными занавесками и смотрит на груду бумаг, вываленных на скатерть, и не верит своим глазам. Не верит, что ее муж так низко с ней обошелся!
Итак, он обрюхатил какую-то девку! Само слово «обрюхатил» звучало крайне мерзко, но я не нашла другого, приличествующего случаю выражения. Вот вам и презервативы. Выходит, эта девица скоро подарит Танюше и Мише братика или сестричку. Какая прелесть. Но, черт побери, почему Сергей так дешево пролетел? Или ему попались бракованные презервативы? Хотя у подобных девиц отсутствуют всякие моральные принципы, им лишь бы подловить обеспеченного мужика и повязать его обязательствами, чтобы содержал ее и ребенка чуть ли не пожизненно. Такой вот бизнес! Тоже довольно рискованный, но в случае удачи может приносить неплохие дивиденды.
Придется с этим что-то делать. Развод оказался куда более трудной затеей, чем я предполагала. Мне предстоит объяснить все дочери. «Тебе ведь нравится эта тетенька, Таня? Она такая молодая и красивая! – скажу я. – Так вот, наш папа любит ее больше, чем твою маму, поэтому...»
Я затолкала все бумаги, кроме письма о беременности, обратно в шкатулку и сверху приложила крышку. Затем еще раз просмотрела письмо. Почерк был абсолютно незнакомый, сорт бумаги также ни о чем не говорил. Интересно, стала бы сотрудница представительства писать записки на листочке из дешевой записной книжки? Вряд ли. К тому же Сережа не из тех, кто способен завести шашни со своей подчиненной, потому что об этом романе тотчас станет известно в поселке. Или я ошибаюсь и как раз все уже знают, что он изменяет мне? Перешептываются за моей спиной, посмеиваются, указывают пальцем? Галина Филипповна слишком вовремя появилась с этой стопкой книг в ярком пакете. Наверняка ее делегировала группа доброжелателей, знающих о наших с ней отношениях. Иного просто не может быть!
Но почему так получилось? Почему в один день на меня столько навалилось? Я знала, что мне нужно проплакаться. Слезы – иногда лучшее средство от стрессов! Но я не могла заплакать, а весь запас ругательств истратила, когда боролась со шкатулкой.
Я вернула записку в шкатулку, чтобы впоследствии сравнить почерк, если получится обнаружить соперницу. И тут у меня разболелась голова. Я усталая, обманутая женщина, и мне противопоказаны такие потрясения. Мне противопоказана такая жизнь. И я должна непременно что-то сделать, чтобы справиться с противопоказаниями. Но сейчас мне было абсолютно все равно, что происходит вокруг.
Я выпила две таблетки от головной боли и прошла в спальню. Шкатулку с вещдоками унесла с собой. Я затолкала ее под кровать, чтобы она не попалась на глаза Сергею и тем более Тане, потом забралась под одеяло, свернулась калачиком и заснула. До приезда моего негодного мужа оставалось двадцать минут.
 
Глава 7
– Нюша, – меня пощекотали за ухом. – Вставай, солнышко!
Я открыла глаза. Сережа стоял на коленях рядом с кроватью и весело улыбался.
– Что случилось? Ты не заболела?
– Нет! – сказала я и села на постели. Спустив ноги с кровати, я нащупала шлепанцы. – Просто устала немного.
Сережа виновато посмотрел на меня.
– Прости, что разбудил. Но у меня всего полчаса, я хотел попрощаться с тобой.
– Так насколько ты все-таки уезжаешь? – спросила я, направляясь мимо мужа в кухню.
– Всего на пять дней, самое большее – на шесть. К понедельнику буду дома. – Он нагнал меня и поцеловал в шею.
Я едва сдержалась, чтобы не отпрянуть в сторону. Но убыстрила шаг.
– Что с тобой? – Сережа взял меня за руку. – Бледная, синяки под глазами... Что-то случилось? – Он огляделся по сторонам. – Где Таня? Гуляет с собакой? Что-то я не видел их во дворе.
Он задал слишком много вопросов, и я выбрала тот, на который мне было легче всего ответить.
– Таня с Мишей и Редбоем на рыбалке. Попутно они решили помыть мою машину.
– Славно! – Сережа радостно потер ладони. – Наши дети исправляются. – И поинтересовался: – Ты собрала мне багаж?
– Собрала, – ответила я и кивнула на рюкзак в прихожей. – Здесь твоя рабочая одежда, а костюмы я уложила в чемодан.
– Спасибо! – обрадовался Сережа и потянулся ко мне.
Я мягко его отстранила.
– Погоди! Прими пока душ, а я разогрею тебе ужин. Микроволновка сгорела, придется на плите.
– А я уже помылся и побрился, – радостно сообщил Сережа. – Я ведь тебя не сразу разбудил. Приехал, смотрю, ты так сладко посапываешь. Я не стал тебя будить. Сделал несколько звонков, принял душ. Смотри! – Он приложил ладонь к голове. – Волосы еще влажные.
Я смерила его равнодушным взглядом и подошла к плите. Сережа уселся за стол.
– И чем ты собираешься меня кормить?
– Голубцы. С Римминого стола. Хлеб и чай.
Сережа наверняка удивился, но не подал вида.
– Голубцы! – Он опять потер ладони. – Как давно я не ел голубцов. А к чаю есть что-нибудь?
– Хлеб с маслом, – ответила я и поставила перед ним чашку с кипятком, затем опустила в него одноразовый пакетик чая. И отошла к окну.
Сережа в удивлении поднял брови, посмотрел на чай, затем на меня.
– И все-таки что-то происходит?
– Ничего особенного, просто я спешу. Мне надо помочь Римме.
– А посидеть рядом со мной разве не хочешь? Я ведь уезжаю.
Я пожала плечами.
– Ты слишком часто уезжаешь, – сказала я. – Мы с Таней к этому давно уже привыкли. Я ей сказала про твою командировку, но она не обратила на это никакого внимания. Сбежала на рыбалку.
– Нюша, – сказал укоризненно Сережа, – это очень важная командировка. Я скоро вернусь. Останется еще полмесяца до нашего отъезда в Грецию. Тебе не о чем беспокоиться. Я должен отчитаться, уладить кое-какие дела перед отпуском. Ты ведь не хочешь, чтобы меня отозвали из Греции раньше времени?