Если я скажу, что люблю тебя, не забудь мне врезать (СИ)

— О! У тебя было какое-то потрясение. Давно. Что отложилось в твоем сознании, и благополучно там и находится по сей день. Что-то, связанное со школой.
Положа руку на сердце, ситуация меня очень забавляла. Но не обижать же Настю, говоря, что все это бред собачий. Поэтому, стараясь придать лицу, как можно более задумчивое выражение, я поинтересовался:
— Скажите, пожалуйста, а в будущем-то что?
— Щас. Не мешай! А то укушу! — она долго смотрела на карты и пророческим голосом изрекла:
— А в будущем придется попотеть, чтобы сохранить свое счастье. Но возрадуйся. Потеть ты будешь не один, — и Настя засмеялась. — Нет, серьезно. Видишь. Одна сплошная червовая масть. И никаких женщин на горизонте…
Я быстро сориентировался на улицах приветливого города и отправился по указанному адресу. Тот район, про который обмолвился Свиридов, оказался частным сектором, состоящим из нескольких маленьких коттеджей, стоящих на небольшом расстоянии друг от друга. Воздух здесь был на удивление свеж и прохладен, поэтому, сделав глубокий вдох и преисполнившись терпением, я начал искать среди всего этого кирпично-деревянного великолепия нужный дом.
Через пару минут я стоял у двухэтажного уютного по первому впечатлению домика, скрытого среди кустарников шиповника и яблоневых деревьев. Сердце сразу же забилось быстрее, и я нажал на кнопку звонка.
— Да? Я могу вам чем-то помочь? — спустя мгновение навстречу мне вышла стройная женщина лет пятидесяти, среднего роста, в цветастом фартуке и с любопытной улыбкой. Это была его мать. Я понял по глазам, изумрудным и очень живым, по чертам лица, которые были нежнее и несколько аккуратнее, чем у Загородского.
— Здравствуйте, я Артем Сергеевич Калинин. Коллега вашего сына. Мы работаем в одной фирме.
— Ой, здравствуйте! Проходите-проходите! — лицо женщины просияло, и было приятно осознавать, что тебя искренне рады видеть. — Только Мишеньки сейчас нет. Он по делам уехал. Но это было еще с утра, поэтому через часик объявится. Садитесь-садитесь. Сейчас будем чай пить! Ой, забыла. Я же Маргарита Александровна, — она суетилась и тараторила без умолку, пока я внутренне хихикал над уменьшительно-ласкательным «Мишенька». Ну, разве не прелесть?!
— Мне просто понадобилось срочно с ним поговорить, а о его местонахождении никто не знает.
— Он все время скрытный. Единственное, что рассказал за всю жизнь так это…— она осеклась. — А, да так. Ничего. А откуда вы адрес-то узнали?
— А мне его друг сказал. Никита Свиридов. Знаете такого?
— Д-да, — женщина определенно смутилась, и мне потребовалось всего ничего, чтобы понять причину. — Маргарита Александровна, я про Михаила в курсе. Так что все нормально.
«А еще я с ним переспал и кажется, влюбился в него!» — интересно, если я и это добавлю, каково будет выражение ее лица?
— Д-да? А как давно вы знаете? — облегченно вздохнув, спросила Маргарита Александровна, в то время как я поражался, что в такие-то годы на ее лице не было и следа морщинок.
— А вы?
— Слишком давно, так что с этим примирилась…
Мама Загородского оказалась на удивление общительной и веселой женщиной. Ее сын явно коммуникабельностью не страдал. Мы пили чай и затрагивали различные темы, в том числе и ориентацию ее сына (а теперь еще кажется и мою!), про которую она, к моему непередаваемому удивлению, говорила спокойно, без тени упрека и даже с каким-то оттенком уважения.
— Ох, Артемушка, он же сказал сразу. С плеча рубанул. Это в классе девятом было. Я думала, он маленький еще. Глупый. Ему просто кажется. Но когда осознала, что он серьезен, как никогда, была в ужасе. В шоке, — она ударилась в воспоминания и на ее лице отразилась вся гамма испытанных ее тогда эмоций. — Я долго плакала. А потом поняла, что он мой сын. Что люблю его и приму любым. Лишь бы жил и был здоров.
— Вы оказались на удивление толерантной и понимающей женщиной, — я никогда раньше не пил зеленый чай, но почему-то хлебал уже третью чашку. Атмосфера может здесь такая? На чай тянет…
— Мда, вот с отцом дела труднее оказались. Он же с Мишенькой лет десять дел иметь не хотел. Как только его не называл. Сами понимаете, какое тогда время было. Какие моральные рамки. Но потом вроде перебесился и успокоился.
— Всякое случается.
— Это точно! Знаете, Миша же никогда ни у кого ничего не просил. Сам всего добивался. Что в школе. Что в университете. Он очень серьезный был. А когда переходный возраст начался, ой….проблем с ним просто не обраться было!
Маргарита Алексеевна, похоже, интуитивно чувствовала, что я — хороший человек и мне можно многое рассказать и доверить, так как слова лились из нее, как из рога изобилия. А мне оставалось только мысленно добавлять: «Помню-помню». «Знаем мы, какой он был».
— Думаю, Михаилу повезло, что у него такие понимающие родители, — «интересно, что мои скажут, когда узнают?». «В смысле, сразу убьют или еще помучают?»
— Спасибо, Темушка. Ой! А в старших классах влюбился он в какого мальчика! — неожиданно выпалила она, а моя скромно лопающая печенюшки персона, навострила уши. Это уже интересно! — Как же он переживал! Он всегда рос независимым. С людьми вообще не умел контакт наладить. А тут совсем скис! Представляешь, сидит и страдает. Молча. Только в глазах страх и боль. Ох, как я переживала!
— А, наверное, парень хороший был….
— Да. Миша говорил, отличник. Красивый. Только он с девочкой встречался. Как-то бишь его звали…. — задумалась женщина, но и так все было ясно. И сказать, что я был счастлив — не сказать ничего. — Как же его фамилия-то…
— Мама, мы пришли! Папа в гараже. Ему срочно нужен чай! — я вздрогнул от неожиданно прозвеневшего за спиной голоса. — Мы куп…
— Ой, Мишенька. Вот и ты!
— Калинин!? Какого хрена ты тут делаешь?!!! — наверное, так и выглядят быки во время корриды. Злые, как собаки. И пар из ноздрей валит.
— Я приехал к тебе! — аналогичным его тону ответил я. — И ты не отвертишься!
— Ну-ка, пошли со мной, Калинин!
Зеленые глаза так злобно сверкнули, что мне даже плохо стало. Но погибать — так с песней!
Я последовал за Загородским, краем уха услышав удивленный и растерянный женский голос:
— Калинин... Калинин… Так ведь это же…Ох!
— И? — поинтересовался Михаил, когда мы поднялись на второй этаж, войдя, судя по всему, в его комнату. — Калинин, как ты тут-то оказался?
— Как-как…Сел в автобус и приехал.
Он устало потер пальцами переносицу.
— Больше никогда бывших любовников не буду в друзей превращать!
Я подошел к нему почти вплотную. Настолько близко, что слышал его теплое глубокое дыхание.
— А больше и не потребуется, — и прижался губами к его губам, которые от неожиданности чуть приоткрылись. Он сопротивлялся какие-то секунды, а потом просто впечатал меня в свое тело, крепко сжимая в объятиях сильных рук, перехватывая инициативу, заставляя мое тело плавиться от желания. Я его хочу!!!
— Что это было? — шальная улыбка плясала на его губах, когда мы соизволили оторваться друг от друга.
— Ничтожная малость по сравнению с тем, что я с тобой потом сделаю за то, что ты идиот! — я радовался, как ребенок, но воспитательную беседу с хмырем провести все же стоило. — Загородский, ты мне всю жизнь испортил! Еще в детском саду надо мной издевался! А потом в школе….Ты уже тогда так прочно вошел в мою жизнь, что отпускать тебя не хотелось!
— Тем…
— Нет, теперь ты заткнешься и будешь меня слушать, — я не давал ему вставить слова, зная, что он начнет говорить. Единственное, чего я боялся, так это перейти на повышенные интонации. — Десять лет я о тебе не думал. Ни разу!!! А потом одного взгляда хватило, чтобы ты прочно засел в моих мыслях! Я ужасался каждый раз, когда, глядя на тебя, в голове вертелось, что ты чертовски, безумно красивый!
— Я…
— И я сразу вспоминал, как ты целовал меня! Уже тогда, черт побери, я не мог относиться к тебе с равнодушием! И понял, что мне не все равно, когда ты так мило с кем-то разговариваешь, но не со мной! А я даже не знаю, Зайка тебе звонит или Заяц!