Ледяное проклятье

Я не человек. Я просто смерзшийся кусок снега. Оживший снеговик, небрежно слепленный деревенской ребятней ради забавы.
— Успокойся, Корис, — глухо пробормотал я. — Успокойся и держи себя в руках. Сначала надо разобраться, понять, что к чему… Ниргалы! Вот ты… — Я ткнул пальцем в первого попавшегося истукана. — Как я попал на берег? Как я выбрался из воды?
Воин поднял руку и указал на стоящего рядом собрата.
— Ты меня вытащил? — уточнил я, и ниргал изобразил полупоклон, подтверждая мое предположение.
— Сколько дней я был без сознания?
Ниргалы одновременно выставили перед собой ладони с четырьмя оттопыренными пальцами.
— Четыре дня? — на всякий случай уточнил я, боясь того, что с тем же успехом мог проваляться в своей ледяной кровати и четыре месяца. Или четыре года… вот славно-то будет.
Мои страхи оказались напрасны — ниргалы безмолвным ответом показали, что без сознания я оставался лишь четыре дня. Уже радует.
— Ладно, — кивнул я, глядя на укрытую попоной лошадь, пригревшуюся рядом с пылающим костром. К счастью, костер располагался от меня не менее чем в десяти шагах, и я не чувствовал его невыносимого жара. — Что-нибудь происходило за эти четыре дня? Необычное, странное, необъяснимое? Ну, например, что-то вроде злобно ругающегося мокрого скелета, вышедшего из озерных вод с торчащим кинжалом между ребер?
Ниргалы жестами показали, что за четверо суток ничего необычного не происходило. И попробуй угадай, что именно они принимают за необычное, а что считают рядовым случаем. Они столь же эмоциональны, как каменный утес. Проклятье. Эти односложные жесты начали меня утомлять. Почему, когда мне требуется неуемная говорливость Лени, рядом со мной оказываются абсолютно немые ниргалы?
Лени и Тикса… два верных друга, которых я отослал обратно к Подкове. Они все еще в пути и, возможно, даже не добрались до реки Асдоры. Сменных лошадей у них нет, поэтому сильно торопиться и загонять животных до полусмерти они не будут. В любом случае у них много дней форы, и мне не удастся их нагнать, тем более следовало учитывать пеших ниргалов и глубокий снег, в котором они будут вязнуть. И не только ниргалы будут двигаться на своих двоих — сильно сомневаюсь, что я смогу приблизиться к пыхающей жаром лошади ближе чем на три шага. Лед любит холод и гибнет от тепла.
Опять же, стоит ли мне идти следом за Лени и гномом?
Даже если я их догоню, что дальше? Я больше не человек, а очередной больной выверт Диких Земель и наполняющей их магии. Я вообще не представляю, почему я еще жив — если это можно назвать жизнью… хотя и не ощущаю своей близкой смерти, как это было меньше недели назад. Никаких болевых ощущений, раны закрылись, полная подвижность всех конечностей, ясное мышление. Ничто не свидетельствовало о скорой кончине.
За эту мысль я зацепился и развил ее дальше. Я не знаю, что со мной случилось. Возможно, это магия, возможно, странная болезнь, вызванная проникновением ледяных прутьев-щупалец в мое тело. Но ведь я могу постараться разобраться в этой загадке! Все, что требуется, — вернуться к ловушке и внимательно осмотреться. Может, и сумею что понять. Решено!
Вернусь по нашим следам до той злополучной лощины с ледяными деревьями. Этим же маршрутом должны были пойти и Тикса с Лени. После того как меня серьезно покалечило ледяными ветками, я двигался напрямик, и сейчас не составит труда вернуться тем же путем. Практически до самой реки. Затем мимо островного поселения, возглавляемого водным магом. Вот дальше начнутся трудности — мы изрядно петляли, отклонялись в сторону, чтобы изучить приметные места и проверить россыпи камней и склоны холмов на наличие железной руды или угля. Точный маршрут был указан на карте, которую я отдал Лени. Вместе со своей книгой заметок. Значит, после реки придется двигаться наугад, придерживаясь направления по звездам и памяти…
Приняв решение, я развернулся к ниргалам и распорядился:
— Собирайтесь. Выступаем через полчаса. На лошади поедет кто-либо из вас — я буду двигаться пешим.
Судя по тому, как меня ошпарило горячим дыханием ниргала, теплобоязнь дошла до предела. К лошади мне не подойти.
Ниргалы двинулись к костру, рядом с которым лежали седельные сумки, а я озадаченно уставился на аккуратный ряд продолговатых сугробов, расположенных чуть поодаль от берега. Слишком правильный и ровный ряд, чтобы быть творением природы. Заинтересовавшись, я направился к сугробам, заодно проверяя, насколько устойчиво держусь на ногах. Как выяснилось опытным путем, ноги держали меня более чем удовлетворительно и легко сгибались в коленях и щиколотках. И это странно: непереносимость тепла, холодное и почти прозрачное тело — все указывало на то, что я превратился в ледяную глыбу. Но ведь лед не гнется! Само словосочетание «гибкий лед» казалось бредом сумасшедшего. Но именно это определение намертво застряло у меня в голове, и я никак не мог переключиться на другие мысли.
Гибкий лед… где-то я уже слышал об этом или даже видел…
Добравшись до интересующих меня сугробов, я наклонился и ладонью смел нанесенный снег. И едва не отпрянул в сторону — замершими глазами на меня таращился мертвый шурд. Так…
Перейдя к следующему сугробу, я уже более решительно разметал снег в стороны и увидел еще одного гоблина. Этот красовался перерезанным горлом от уха до уха. Оглядевшись по сторонам, я убедился, что таких идущих ровным рядом холмиков никак не меньше двух десятков, может чуть больше.
Уже увиденные мною тела абсолютно целые — если не считать нанесенных оружием ран, никаких видимых следов разложения, нет отметок от звериных зубов. Погибли совсем недавно, и, несомненно, это работа ниргалов. Когда четыре дня назад я стоял на этом самом берегу и готовился к переправе к пирамиде Тариса, никаких трупов здесь не наблюдалось.
Хмыкнув, я ворчливо буркнул:
— За четыре дня ничего необычного не происходило. Ну да… всего-то пара десятков шурдов наведалась в гости. Мелочь какая, не стоит даже упоминания.
Пройдясь между снежных холмов, я небрежно раскопал еще пару сугробов и убедился, что в каждом скрывается мертвый шурд. Омерзительные, перекошенные судорогой рожи, плешивые головы с жалкими прядями уцелевших волос, гнилые зубы, искривленные руки и кривые шеи. Абсолютно обычные темные гоблины. Искореженные черной магией детища Тариса, пережившие своего создателя. Непонятно только одно — что они тут потеряли?
Человеческих поселений здесь нет — во всяком случае я твердо помнил, что на карте не было подобных отметок. Окрестности не располагают к охоте, озеро выглядит мертвым, и непохоже, чтобы в нем водилась рыба. Во всяком случае во время своего невольного погружения я никакой живности не заметил. Однако шурды все же решили навестить это место.
Пока я размышлял, мои руки машинально слепили снежок и перебрасывали его из ладони в ладонь. На очередном броске я не ощутил шлепка снежного кома о ладонь и с легким недоумением уставился вниз. Снежок бесследно исчез. Для верности оглядевшись по сторонам, я не смог обнаружить ни самого снежка, ни места его падения. Вокруг был нетронутый следами снег. Озадаченно почесав затылок, я огляделся еще раз и закончил с тем же результатом — снежок словно испарился. Решив, что он просто рассыпался в снежную пыль, я плюнул на эту глупую затею и вернулся мыслями к погибшим шурдам. Какого Темного они здесь потеряли?
Первым делом свистом подозвал одного из ниргалов — заодно подивившись необычно высокому и переливчатому звуку, вылетевшему из моего рта. Пока ниргал добирался до меня, я окончательно раскопал снег вокруг одного из шурдов и, небрежно слепив еще один снежок, возобновил броски — хотел проверить, насколько хорошо меня слушаются прозрачные ладони и пальцы. Будет весьма печально, если во время возможного боя я обнаружу, что не в состоянии удержать меч.
Подошедший ниргал, по своему обыкновению, застыл в двух шагах от меня, дожидаясь указаний. Ткнув пальцем в откопанного из-под снега шурда, я коротко спросил: