Суженая

Сознание захватило волной удовольствия — было и стеснительно, и интересно, и невыразимо приятно. Мужчина, зарываясь лицом в мое лоно, увлажняя каждый сантиметр его кожи своим языком, пробуждал во мне доселе незнакомые ощущения. Восхитительные и невыносимо желанные. Сейчас я бы ни за что не захотела останавливаться! Чувствуя его так сокровенно в себе, ощущая, как его губы в глубоком поцелуе втягивают в себя часть моей плоти, я начала стонать, умоляя его остановиться. Казалось, что терпеть эту сладкую муку уже нет сил. Что волна приятной восторженности нарастает с каждым мигом, требовательно сжимая моими бедрами мужские плечи и подгибая пальцы ног. Подобного я никогда не испытывала. И испугалась! Испугалась, что поведу себя неверно, оттолкну его, разочарую… Что не справлюсь с собой, что умру сейчас от избытка чувственных ощущений.
Но Муэн мою попытку отстраниться и спасти остатки самоконтроля пресек, еще сильнее и напористее скользнув в меня языком, крепче стиснув мои бедра руками, движением плеч вынудив меня до максимума развести ноги. И начал не просто ласкать меня изнутри, его язык стал действовать более четко, в заданном ритме врываясь в мое лоно и выскальзывая из него. Меня же, всколыхнув волной восторга от переизбытка новых ощущений, вызванных его действиями, вскинуло на пик удовольствия, заставив забиться под ним в конвульсиях неожиданной разрядки и тут же опасть вместе с потоком слабости, прокатившемуся по всему телу.
Сейчас доверие к марану было абсолютным — я не думала ни о чем вообще! Просто вся отдалась в умелые руки карангарца. И стоило мне, прикрыв глаза, безвольно откинуться всем телом на пол, как мужчина двинулся вверх. Его руки вновь обхватили мои расслабленные ладони, заводя их за голову и переплетаясь со мной пальцами, его тело склонилось надо мной, а его бедра накрыли мои. И не успев еще окончательно вернуться в реальность после ошеломительного взрыва ощущений, я услышала его шепот:
— Не бойся, — и тут же рот Муэна накрыл мои губы, приглушая ответный вскрик и позволяя мне почувствовать собственный вкус.
Я и не боялась, просто не думала сейчас о страхе, о боли, о чем-то плохом… Все заслонили чудесные эмоции, что он только что подарил мне. И даже когда в меня с усилием скользнул его член, раздвигая мое лоно впервые настолько широко, лишь сильнее сжала его ладони, справляясь с болезненной частью ощущений. Муэн продолжал целовать меня, словно упиваясь ощущением моих губ, сминая их так же яростно, как и двигался во мне.
Бедра мужчины, вращаясь, позволяли его члену погружаться в меня все дальше, делая наше соитие абсолютным. Временами он замирал на миг, чтобы тут же сорваться на новый толчок в мое лоно. С каждым разом все более сильный и резкий. И о боли я уже не думала, сама существуя лишь ради мига нашего очередного самого глубокого и тайного соприкосновения. И каждый раз мое лоно сжималось вокруг его члена, стремясь хоть на секунды задержать его в себе, продлить удовольствие. Но он вырывался, чтобы тут же вернуться назад с еще более глубинным толчком.
Для меня сейчас не существовало ничего, кроме ощущения этого яростного движения, кроме его эротичного и твердого присутствия во мне. Впиваясь ноготками в его ладони, я стонала, умоляя его не останавливаться. Такого накала эмоций и бешеного всплеска адреналина я не представляла. Меня душил восторг, грозя вновь затопить сознание безумием удовлетворения.
И это случилось невероятно быстро — в очередной раз встретив бедрами его движение, я сорвалась за грань контроля над своим телом, обвив член Муэна напряженными и тугими мышцами своего лона, поймав его в ловушку страсти. И это давление моего тела стало последней каплей и для него. Уже расслабляясь в волнах удовлетворенной слабости, я ощутила дрожь его члена и последовавший всплеск излившегося в меня удовольствия. А потом я, кажется, заснула, убаюканная теплом его тела и нежными поцелуями мужских губ.
Он оказался прав — вчера у нас все началось! И сейчас, вспомнив об этом, я испытывала муки смущения.
«Какое счастье, что он ушел, дав мне тем самым возможность примириться с произошедшим в одиночестве» — прижимая ладони к пылающим щекам, размышляла я. Сожалений не было, моя первая близость стала чудесной, наполнив душу теплом восторга, удовлетворения и уверенности в своих женских силах, но со светом дня вернулись сомнения. Сомнения в нем, в его намерениях и дальнейшем поведении. Я боялась быть отвергнутой, испытать боль разочарования в ответ на свое доверие. И… мечтала о продолжении…
И как оказалась в итоге в его постели, я тоже не помнила. И как вести себя дальше, не знала. Но случившегося не изменить — я вступила в любовную связь с собственным преподавателем. И что самое невероятное — была в восторге от этого! Сравнивать не с кем, но я инстинктивно знала — для меня лучшего любовника не будет! Откинув покрывало, слезла с широкой кровати и прямо обнаженной, наслаждаясь ощущением непривычной чувственности и раскованности, отправилась в душ. При любом дальнейшем положении возвращение к привычному для меня распорядку позволит прийти в себя. А что делать с каранг… с Муэном — время покажет.
Смятение в душе — это мои личные сложности и необходимости ходить на учебу они не отменяют. Оглядывалась вокруг с любопытством и чего скрывать — некоторой долей волнения. В мыслях и чувствах был страшный разброд — настолько резких и неоднозначных перемен от жизни я не ожидала. И чего ждать от судьбы дальше, тоже. Но и отличное настроение присутствовало! А страшно было совсем чуть-чуть…
Приведя себя в порядок, подбежала к меню услуг внутреннего обеспечения Академии, чтобы выбрать свежий комплект формы. Все делали это каждое утро, одежда была универсальной, подстраиваясь под размер и строение тела каждого. Одевшись, решительно покинула апартаменты Муэна, дверь за моей спиной плавно закрылась, отрезав от меня случившееся. Решив заскочить к себе и уже оттуда направиться на первую пару, пошагала к крылу с общежитиями. Со стороны Милены я сложностей не ожидала — подруга еще в прошлом году завела себе друга и ночами появлялась редко. Сегодня ее тоже не было, что избавило меня от необходимости объясняться и сохранило в тайне мои перемены в личной жизни. А также избавило меня от необходимости пояснять причину счастливой улыбки, что то и дело выступала на лице. Не скажешь же, что перед глазами вновь и вновь мелькают эпизоды прошлой ночи: нежная решительность карангарца и мой пылкий ответ…
Добравшись до нужной аудитории, внешне спокойно заняла привычное место, поджидая наверняка еще завтракающую Милену. У меня на почве невероятных волнений аппетит пропал напрочь. С трудом удавалось сохранять естественный вид, скрывая нервозность. Через три пары в сегодняшнем расписании значилась вездесущая самооборона! И как я ее переживу, я не представляла. Если раньше в моем отношении к карангарцу все было просто — злость и раздражение служили основой ему (все прочее я старательно загоняла поглубже, не давая возможности проявиться), то теперь… Мне самой трудно было разобраться в себе, не то, что выработать какую-то модель поведения с ним. Тем более публичную. От того, как пройдет занятие, зависело многое…
— Нола, ты с утра голодаешь? — Милена плюхнулась на соседний пластичный куб, служащий сидением. — Или наш таинственный и суровый красавец доконал тебя окончательно?
Я даже испуганно поперхнулась, настолько она была близка к истине.
— Проспала, — ничего умнее в голове не родилось.
— Я так и поняла, говорю же, доконал. С пустым желудком и бессонными ночами ты долго не протянешь. Поэтому я тебя спасу! — и подруга с элементами триумфа в выражении лица извлекла из своей форменной торбочки герметичный тюбик с гомогенизированным сбалансированным завтраком.
Мне в горло от волнения ничего не лезло, но есть пришлось. Зачем расстраивать человека, убежденного, что совершил только что благой поступок? Да и неестественно было бы отказаться. Становлюсь притворщицей — вот они, побочные «прелести» двойной жизни!