Лас-Вегас

Мэйджорс наклонился и рывком поставил артиста на ноги.
Билли Рэй Томпсон — крупный человек во всех смыслах. Шесть футов и два дюйма роста и, как он любил говаривать, «три обхвата в талии». Он предпочитал пить виски большими глотками и обожал разгромные попойки — с битьем посуды и потасовками.
Он любил большие выигрыши, крупных женщин и все в этом роде. Даже когда он проигрывался в пух и прах, не расстраивался.
Томпсон мог позволить себе такое развлечение.
Он владел пятьюстами акрами земли в Западном Техасе, к северу от Одессы. На его пастбищах паслось несколько тысяч голов скота, а около десятка скважин выдавали на поверхность — день и ночь, круглосуточно и без перерыва — баррель за баррелем черное золото. Причем золото притекало к нему гораздо быстрее, чем он успевал потратить, как ни старался.
Томпсон наезжал в Лас-Вегас часто и бывал здесь то дольше, то меньше, в зависимости от настроения.
На этот раз он приехал на покерный турнир. Брент Мэйджорс позвонил ему в Саванну, куда он отправился на несколько дней «погреться на солнышке».
Брент нравился Билли Рэю и внушал доверие — он ведь тоже был из старых техасских парней. Брент сказал, что на турнир должны приехать несколько хороших ребят, сильных игроков, и Билли Рэй не мог не ответить на вызов. Он не из тех трусов, что уклоняются от состязания, и никогда не был таким, тем более если сражаться приходилось за зеленым сукном с картами в руке. Эта маленькая слабость не раз прибавляла солидности его бумажнику; пока на его земле не обнаружили нефть, она принесла ему пару миллионов прибыли.
Сейчас Билли Рэй чувствовал себя абсолютно счастливым, как молодой бычок, который удрал на волю и оказался посреди поля люцерны. Фред Уайли заманил его на маленькую «дружескую встречу» с несколькими приятелями в одном из уединенных кабинетов «Клондайка». Джонни Доббс будет и Хэнк Пэррот, обещал Фред.
И Билли Рэй пришел. Они играли по маленькой.
(Королевский размах, ехидно подумал он про себя.)
— Ставлю двадцать пять центов, — вступил в торг Джонни Доббс.
— Согласен.
— Поднимаю вдвое, — объявил Билли Рэй, у него на руках были две пары, семерки и валеты.
— Откроемся, — предложил Хэнк Пэррот.
Томпсон забрал банк и разбогател на один доллар и пятнадцать центов. На загорелом лице появилось детское выражение счастливого удовлетворения, когда он аккуратно раскладывал на кучки блестящие монетки, словно это были тысячедолларовые банкноты.
— Кажется, я сдаю, джентльмены?
— Говорят, Френчи собирался приехать на турнир, — заговорил Джонни. — Явится сюда прямиком из Нового Орлеана.
Джонни Доббса, рыжеволосого, худого как палка, издалека можно было принять за восемнадцатилетнего юнца, а вблизи становилось ясно, что он уже приближается к шестидесяти.
— Френчи? — переспросил Билли Рэй, шустро перетасовывая карты. — Точно? Ты не ошибся? Помнится, мне говорили, что он сейчас где-то в Южной Америке.
— Он в городе, — подтвердил Фред Уайли, — я видел его своими глазами. Ну, Билли Рэй, играем?
— Сдаю пять, — сказал Билли Рэй, — первую закрытой, остальные четыре рубашкой вниз. — Он отсчитал каждому по две карты, потом перечислил те, что лежали открытыми:
— Король, семерка, черная десятка, а у меня — дама. Король начинает.
— Ставлю двадцать пять центов.
В центре стола зазвякали монетки.
— Оставляю. — Билли Рэй снова раздал карты, у каждого теперь оказалось по три. — Ничего, еще семерка, опять ничего, у меня двойка, — равнодушно улыбнулся он. — Пара заказывает.
— Пятьдесят центов. Как дела у Френчи? Он процветает?
— Да что ты будешь делать! — с досадой выдохнул Фред. — Что за черт! В этой колоде, похоже, нет ни одной пары.
Билли Рэй раздал еще по карте.
— Семерка, осталась еще одна, красная десятка, ничего, а у меня еще одна дама. Дама играет, парни.
Попробуем рискнуть, ставлю доллар. — Он кинул монету в плошку. — Кто еще приехал в город?
— Соупи, — отозвался Доббс. — Я видел, как он в «Дюне» играл в кости.
— Соупи? Ха! — усмехнулся Билли Рэй. — Небось рассчитывает подзаработать деньжат. — Он посмотрел свою нижнюю карту — оказалось, это еще одна дама — и улыбнулся. Его удача такая же стремительная и неутомимая, как техасский торнадо. Одно плохо, что игра идет по мелочи. — Все поставили. — Он раздал оставшиеся карты. — Ничего, пятерка, валет, и у меня тоже ничего. Раскошеливайтесь, джентльмены, с вас по доллару. Дама проголодалась.
Джонни бросил свои карты. Остальные остались в игре, и Фред предложил:
— Раскрываемся.
А потом громко хмыкнул, когда Билли Рэй раскрыл припрятанную даму.
Доббс опустошил свой стакан и собрался заказать выпивку.
— На этот раз я угощаю, — заявил Билли Рэй. — Как-никак выиграл три, нет, четыре доллара. Целое состояние! — Он кинул карты на стол. — Хочется повидать старину Соупи. На ком он сейчас женат?
— Кто его знает, — отозвался Фред, — наверное, ни на ком. А что случилось с Лил?
— Сбежала с каким-то парнем. Не баба, а просто подстилка. Ложилась под первого встречного, — заметил Хэнк Пэррот, ковыряя в носу. Руки у него были покрыты огромными веснушками, размером с серебряный доллар; он всегда ходил в коричневой шляпе, сдвинутой на затылок.
— Да Соупи любая девчонка вокруг пальца обведет, — сказал Фред Уайли и оглянулся, потому что в этот момент открылась дверь. — Ба, ребята, смотрите, кто к нам пришел! Привет, крошка!
— Привет, мальчики, — весело проговорила Нона.
Она обольстительно улыбнулась Томпсону и обошла вокруг стола. Он видел, как под блузкой с глубоким декольте колышутся умопомрачительные груди с огромными, твердыми, выступающими сквозь ткань сосками. Нона носила такую же юбку, что и большинство девушек, работающих в «Клондайке», со множеством сборок на талии, очень короткую спереди, а сзади длинную, чуть не до пола, с маленьким турнюром. Чрезвычайно соблазнительный наряд.
И у нее были классные ноги. Это первое, что восхитило в Ноне Билли Рэя. Черт возьми, такие ноги нельзя пропустить!
— Кто звонил? — спросила Нона.
— Почему ты разносишь выпивку, детка? — удивился Хэнк Пэррот. — Ведь ты же работаешь внизу?
— Обычно да. Но сейчас там мало народа. Все тихо.
Никто по-крупному не играет. Вы все здесь собрались. — Она подмигнула. — Я узнала, что у вас тут маленький междусобойчик. И вот пришла! Чего желаете?
— Эй, забудь про эти бутылки, — сказал Джонни Доббс, — останься и станцуй для нас. Нона. Что-нибудь знойное, южное.
Нона засмеялась. Она изогнула спину, подняла руку и положила ее на затылок.
— Ты про это говоришь, дорогой? — Она повела бедрами и, притопывая, прошлась по комнате.
Доббс и Уайли принялись пронзительно свистеть, а Пэррот хлопал в ладоши, подбадривая:
— Ах, ах, ах!
Томпсон не отрывал взгляда от ее подрагивающих ягодиц. Зрелище весьма интересное и пробуждающее определенные мысли. Нахлынули воспоминания о прежних встречах с Ноной. Он почувствовал возбуждение. А такое не часто случается с мужчиной, которому вот-вот стукнет шестьдесят, как старине Билли Рэю.
Он поманил Нону пальцем, она присела к нему на колени. И сразу вскинула на него глаза, удивленная.
— Эй! Что такое? Или мне показалось? — прошептала она.
— Пять одиннадцать, — сказал Томпсон ей на ухо, — это мой номер, дорогая.
— Я подумаю, — ответила Нона и чмокнула его в щеку. Потом соскользнула с его коленей и засмеялась. — Ладно, ребята, концерт окончен. Что будете пить?
— Бурбон со льдом, — сказал Джонни Доббс.
— То же самое, — попросил Фред Уайли.
— Скотч с водой, — заказал Хэнк Пэррот.
Нона посмотрела на Томпсона.
Он громко зевнул.
— Сам не люблю, мужики, отпускать других с выигрышем, но мне сейчас надо подняться в номер. Пойдем-ка со мной, детка, поможешь ботинки снять и нальешь рюмочку перед ужином. — Он тяжело поднялся на ноги. — Запиши их выпивку на мой счет, я их сегодня оставил без гроша.