Генезис

— Ты какой катализатор использовал?! — закричал, перекрывая невозможный гул, один из ботанов.
— Чего?! — Я уже успел отползти подальше и теперь цеплялся за раму в попытке удержать равновесие.
— Рисунок, демоны, рисунок!
— Овальный круг и «Геб»! — ответил я.
— Темные боги! — завопил другой. — На кой ляд ты в изменчивый контур весь запас-то втюхал?!
И я ему ответил, причем весьма грубо, поминая всю родню очкарика вплоть до великих предков. К сожалению, столь многоэтажную конструкцию перекрыл резко возросший уровень шума.
— Он концентрирует давление! Необходимо деактивировать! — прокричал третий одногруппник. На вид он более-менее нормальный, даже не худой, только толстенные стекла очков весь образ поганят.
— Шар оперирует воздухом, а землю поглотит гномий «Геб»! Стоит попробовать высокотемпературное пламя, оно создаст разность в давлении на площадь!
— Так чего ты ждешь?! — гаркнул я, уклонившись от балки, упавшей с потолка. Либо у строителей руки из одного места росли, либо не я первый так развлекаюсь.
— Я не уверен, что мой круг не войдет в резонанс с твоим!..
— Демоны! Я сейчас тебя сам резонирую, рисуй уже!
Парень кивнул. На миг застыв, он стал водить пальцем по стене, и там отчетливо проявилась замысловатая пентаграмма ярко-оранжевого цвета. Он приложил к ней руку, и посреди комнаты взвился столб пламени.
— Резонанс! — вскрикнул парень, и все пятеро ботанов рухнули на пол.
— Да что за резонанс?
И тут ответ сам нашел искателя. Серебряный шар и оранжевое пламя слились воедино, образуя непонятный сгусток неопределенного цвета. С каждой секундой этот сгусток набухал, подобно почкам по весне, все мое существо ревело об опасности, а я как идиот продолжал глазеть на жуткий шар. Через пять секунд у меня пересохло в горле и стала зудеть кожа. По глазам резанула яркая вспышка, и сознание унеслось в темное ничто…
Уже давно я не просыпался от боли. Примерно с тех самых пор, как лекари решили подлатать меня после моего участия в осаде. Жаль, никто не предупредил, что служивые костоправы относятся к наемникам хуже, чем к животным. Приоткрыв глаза, я увидел до омерзения белый потолок. Вот бывают такие, когда на одноцветном полотне нет ни следа хоть чего-нибудь, что разогнало бы искристо-снежную белизну. Нетрудно догадаться — лежу я в лазарете. На это указывает не столько потолок, сколько не самая удобная койка, куча бинтов на теле и тумбочка с бесчисленным количеством флаконов и бутылок. Интересно, на мне эксперименты ставили или врачевателям просто лекарства девать некуда? Так пусть мне отдадут, уж я-то найду им применение.
Минут через пять я смог пошевелить рукой, еще через полчаса, кривясь и корчась, принял полусидячее положение. Ну не все так плохо. Торс и левая рука плотно обмотаны тугими бинтами, но это не страшно. Парой шрамов меньше, парой больше — кто считает-то?
А вообще лазарет ничего так: длинное помещение с двадцатью койками, каждая огорожена ширмой. В окно бьет дневной свет, через приоткрытые форточки слышно пение птиц. Если честно, прямо курорт какой-то. Откинувшись на подушку, я зевнул и завернулся в теплое одеяло. Так и пролежал бы все пять лет, наверстывая весь сон, что упустил за прошедшие годы. Скажу вам по секрету: сон в постели куда приятнее сна на холодной земле, когда разве что землянку не роешь, лишь бы скрыться от пронизывающего ветра. Закрыв глаза, я расслабился и забылся.
— Как самочувствие?
Я вскочил как ошпаренный (впрочем, тут же схватившись здоровой рукой за правый бок) и встретился взглядом со знакомым мне старичком с жидкими седыми волосами, желтыми ногтями и ярко-голубыми глазами. Он все так же продолжал смотреть сквозь меня, и от этого становилось как-то неуютно.
— Нормально. Что с остальными?
Старик чуть прищурился, морщины в уголках глаз растянулись еще шире.
— Заботишься о своих одногруппниках?
— Да нет, — пожал я плечами. — Из вежливости спросил.
Заведующий кафедрой чертильного искусства, если его так можно назвать, чуть приподнял уголки губ, поднялся со стула, непонятно откуда здесь взявшегося, и отошел к окну. Одет он был в простую бежевую робу, на ногах красовались потертые шлепки с кожаными ремнями. Что самое удивительное, ни одной регалии я не увидел.
— Как ярко светит солнце, — ни с того ни с сего выпалил волшебник. — Когда небо затягивают тучи, разумные говорят, что мир погружается во мглу. Но в это время мы не выходим с факелами, не зажигаем светильники и не хватаемся за обереги. Ведь как ни черны тучи, солнце все равно освещает Ангадор.
Хм… От Нейлы я знал, что чертильщики — те еще ребята, но чтобы такое…
— С вашими товарищами все в порядке, — вернулся к теме старик. — Отделались легким истощением, ушибами и порезами, их еще с декаду назад выписали.
— С декаду? — удивился я.
— Именно, — вздохнул маг. — Вы, молодой человек, непонятно зачем истратили весь свой энергозапас, и восстановление у вас заняло четырнадцать дней. Надо признать, я удивлен. При полном отсутствии какого-либо таланта вы поразительно быстро восстанавливаетесь. У простого мага на это ушло бы как минимум два сезона.
Утешил, называется. Восстанавливаюсь я, видите ли, быстро. Провел бы ты пять лет в лесу, в компании маньяка-учителя, я бы на тебя тогда посмотрел.
— Надеюсь, с меня не взыщут за разрушение собственности Академии, — буркнул я.
Маг обернулся. На миг в его глазах сверкнула озорная смешинка.
— Если бы мы взыскивали каждый раз, когда студент с моей кафедры что-нибудь разрушает, Академия давно бы уже озолотилась. Хотя вы превзошли многих своих предшественников. В первый же день разнести целую аудиторию — это сильно.
— Спасибо, — хмыкнул я и плюхнулся на подушку.
— И вот что меня изумляет больше всего… — Казалось, волшебник вообще не замечает моих подколок на грани хамства. А может, ему просто все равно. Ведь не будет же лев гоняться за назойливым москитом. — В Академии на сто учащихся примерно десять простолюдинов. Каждый из них в течение первого сезона проходит дополнительную подготовку. Дело в том, что начальная база этих студентов далека от подготовки их сверстников, которых с детства обучали наставники, нанятые заботливыми родителями. И вот представьте себе… Среди моих подопечных появляется юноша, бывший крестьянин, слуга, наемник, который, оказывается, умеет читать, знает гномий алфавит, — словари-то на первую лекцию никому не выдавали. Но дальше — больше. Этот самый наемник за полчаса решает задачку, предлагаемую чуть ли не на втором году обучения.
Закончив речь, маг скрестил руки за спиной и принялся с интересом наблюдать за маленькой серой птичкой, прыгающей по подоконнику.
— У меня тоже был наставник, — заметил я.
— Это тот странствующий воин? — Голос Сонмара просто источал ехидство и усмешку.
— Он самый. — Хорошо, что маг стоит ко мне спиной. Когда не видишь лица человека, который может убить тебя одним щелчком пальцев, хамить как-то проще.
Мы снова замолчали. Сонмар продолжал смотреть на птицу. Та вдруг замерла, будто почуяв что-то неладное, а секунду спустя сорвалась в небо.
— Помните нашу первую встречу? — задал риторический вопрос седовласый старик. — Тогда у вас спросили, почему вы решили стать магом, и вы ответили: «Потому что могу». Хороший ответ, а главное — правильный. Я тоже считаю, что разумный должен делать то, что он может, независимо от того, к каким последствиям это приведет. Ведь если судьба дает вам способности, это не просто так. Возможно, за этим стоит нечто большее. И это нельзя рассчитать при помощи логики или жизненного опыта. Я не стану выпытывать ваши тайны или подвергать сомнению произнесенные слова. Мне хватит и того, что у меня появился очень интересный ученик с весьма занятным прошлым и, надеюсь, будущим. Так что поступим следующим образом. С завтрашнего дня вы можете не приходить на лекции по «Специальному курсу». Вместо этого я выпишу вам полный допуск в библиотеку, а в конце каждой рабочей недели буду принимать небольшой экзамен.