Рыцарь бесконечности (ЛП)

Я хмыкнула с издевкой.
— Думаешь, я доверюсь тебе Несущая сомнения, поверю, что ты не перережешь мне горло, если я утрачу бдительность хоть на секунду?
Видимо, я больше не могла зависеть от Джексона, чтобы он присматривал за мной, когда я сплю. Финн повернулся ко мне.
— Теперь, когда ты вспомнила игру, ты собираешься убить нас?
— Нет.
Селена покачала головой.
— И кто теперь лжец?
— Я не играю в игры, где не я устанавливаю правила, — сказала я, голосом фрау Плохая задница, какой был у моей рассвирепевшей матери. Наконец-то. И более того, я верила в то, что я говорила. — Я выведу из игры Смерть. Затем я остановлюсь.
Я разберусь с этим аспектом в «горячей битве». Да, до того, как я начала использовать свои силы, у меня были неприятности, но у меня есть туз в рукаве.
— Моя бабушка, Тарасова, поможет мне. Все, что мне нужно сделать, это связаться с ней в Северной Каролине. — Если предположить, что она еще жива. Что я и сделала. Я чувствовала, что она жива.
Селена посмотрела на меня с новым интересом.
— Ты не сможешь просто остановиться.
— Посмотри на меня. — Возможно, мне не следовало избегать своих способностей. Я могла бы использовать их вне игры, чтобы помогать людям, как тем девушкам в подземелье. Играя в эту извращенную игру, я могла бы перепрофилировать себя, и бороться с долбанными преступлениями. — Я не хочу участвовать в этой игре. Я лучше умру, чем причиню боль Мэтью. — Он снова похлопал меня по руке.
— Как ты собираешься пройти мимо других карт? — спросила Селена. — Я уже чувствую некоторые, не слишком далеко. Со смертью Алхимика, они придут к нам. Они могут стоять на выходе из этого подвала, готовые пожелать нам доброго утра.
— Тогда мне придется убедить их не играть. — Стал ли мой голос слабее? — Я начну с различного рода альянсов.
— Мы идем против плохих карт, и тебе никогда не дадут слово.
Несмотря на угрозу от старших Арканов, я прислонилась к Мэтью, когда на меня накатила очередная волна головокружения.
— Я рискну, — сказала я, едва удерживая глаза открытыми.
Финн обдумав все это, спросил меня:
— Что такого важного в этом чуваке, Смерти? Почему он единственный, с кем ты будешь сражаться?
— Потому что он психопат, который не остановится, пока я не умру.
Желудок Мэтью зарычал. Даже падая от истощения, я спросила:
— У кого-нибудь есть любая пища для Мэтью?
Финн поднял брови в сторону Джексона.
— Кто-то не дал нам много времени на сборы, потому что должен был ехать за Эви. — Сказал он мне. — Мы отказались от моих обширных запасов. Рад, что мы приехали вовремя, чтобы спасти тебя, кстати.
Я повернулась к Джексону.
Он поднял свободную руку и руку с арбалетом. Ответив грубым тоном:
— У меня ничего нет для coo-yфn. — Кайджанский дурак. — Моя сумка находится в грузовике.
Что он думал о своей ошибке, оставленной сумке? Он считал, потерю своего аварийно-спасательного снаряжения смертным грехом, равным самоубийству. Он набросился на меня однажды, подобно собаке, когда я отошла футов на пять от своей сумки.
— Ты труп без этой сумки! — Сказал он тогда, вкладывая ее в мои руки. — Ты мертвец. Ты меня слышишь? Мертвец.
Я бы сумела сохранить ее, если бы не была похищена группой ополченцев. Джексон спас меня от тех людей, доказывая, что он герой.
Неужели прошло всего три дня? Сейчас он здесь, со мной. И он никогда не был с Селеной. Я хотела, чтобы его сильные руки обвивались вокруг меня. Я хотела, чтобы он шептал мне на кайджанском-французком своим рокочущим голосом те слова, что лишь я могла понять. Но было такое чувство, будто он находится на расстоянии тысячи миль.
Я не смогла удержаться от вопроса:
— Ты ничего не собираешься сказать обо всем этом?
Он ответил жестокой ухмылкой, сверкая своими белыми зубами.
— Теперь это не моя группа, нет? — Гнев сверкал в его серых глазах.
— Нет. Это не так.
Все замолчали.
Несмотря на возросшее напряжение, повисшее в воздухе, мои веки становились все тяжелее. Сон сморил бы меня, но я боялась Селены.
Мэтью прошептал у меня в уме:
— Она защитит тебя своей жизнью, пока Смерть не придет за тобой. Если Смерть придет. Она знает, что ты его единственная слабость.
А я? Смогу ли я их обидеть? Случайно выпустить ядовитые споры и тому подобное.
— Безопасно. Ты контролируешь это сейчас.
При этих словах я закрыла глаза. Я почувствовала взгляд Джексона на мне еще до того как Мэтью сказал:
— Он смотрит. Он смотрит. Он жаждет знать, что за твоим фальшивым лицом. Любопытство сжигает его.
Я повернулась к Мэтью, желая услышать больше. Фальшивое лицо? Почему он смотрит так, будто ненавидит меня?
— Ненависть\любовь. Боль\неловкость.
Я не понимаю. Мэтью не ответил. Наверное, смотрел на свою руку, что означало: тема закрыта. А у меня не было сил надавить на него.
Финн откашлялся:
— Так значит этот чувак, Смерть, не будет утруждать себя приходом за таким второстепенным персонажем как я?
Прежде чем я скользнула в сон, Мэтью горестно пробормотал:
— Смерть придет за всеми нами…
Я потеряла слишком много крови, она лилась из раны на боку, капая на песок пустыни.
Мои враги окружили меня. Мы собрались в этом месте как листья в вихре. Их призывы все сильнее звучали в моей голове. Я уже убила четырех из самых сильных, но мои силы истощены, я ранена.
У меня нет ни шипов, ни лозы, ни деревьев, чтобы помочь мне. Ничто не растет в этих пустынных землях. Нигде нет воды, только стены каньона.
И я понятия не имею, как ориентироваться на местности, нет лошади, чтобы уехать. Когда я, спотыкаясь, бреду через лабиринт ущелий, мои ноги утопают в песке. Хожу по кругу?
Там, впереди… Я вижу свой собственный след крови. Я хожу по кругу! Я опираюсь спиной на скалу. Почему я не могу быть одаренной представительницей фауны?
Топот копыт эхом отдается в каньоне, что означает — скачет массивный конь. Смерть? Он нашел меня в последний раз? Каким-то образом мне удалось ускорить темп, увеличивая расстояние. Пот льется. Льется кровь.
Я останавливаюсь. Я в тупике. В ловушке. Я оборачиваюсь, так чтобы Жнец был в поле зрения.
Он один, верхом на белом коне с красными глазами. На нем черные доспехи, шлем на лице. Два меча висят на поясе. Полированный конец косы выступает из кобуры на седле.
— Императрица. — Произносит он
— Смерть. — Отвечаю я, пытаясь скрыть тяжесть моего ранения.
— Я видел твое сражение с другими сегодня, — сказал он, его голос глубокий и скрипучий. — Твои силы чудовищны, тварь.
— А твои, нет? — он мог убивать одним прикосновением к чужой коже. Другие Арканы шептали, что он предпочитает убивать прикосновением.
Но я хочу жить! Мне только восемнадцать лет и я далека от того, чтобы покинуть этот мир.
Смерть склонил скрытую шлемом голову.
— Твоя плоть регенерирует. Интересно, могут ли другие убить тебя.
— Не могут, — ложь — и ты не можешь. Так что оставь меня.
Словно я ничего не говорила, он снимает шлем, обнажая шокирующее зрелище — свое лицо. Он… прекрасен.
Его скульптурные черты лица правильные и смелые, горделивый лоб и нос. Его загорелая кожа и легкие светлые волосы выделяют янтарные глаза. Думаю, ему не больше семнадцати лет.