Обещание любви (СИ)

– То, что тебе стало плохо после того, как ты съела килограмм моих любимых конфет, не искупает твоей вины.
– Предательница! – жалобно взвизгнула Оля и с надкусанной булочкой бросилась наутек в свою комнату.
Она успела захлопнуть дверь перед самым носом Велория и только тогда облегченно вздохнула.
– Вот так тебе! – рассмеялась девушка, показывая язык в закрытую дверь.
– Я же говорил, что ты тупица! – послышался насмешливый голос за ее спиной.
Оля медленно развернулась и увидела Велория, стоявшего в проеме балкона в расслабленной позе.
«Ну конечно, как же она могла забыть про террасу!»
Харламов хищной поступью стал приближаться к ней, а Оля, лихорадочно оглядываясь, словно загнанная лань, искала пути к спасению. Прижавшись спиной к двери, она так сильно сжала булочку, что джем потек по ее пальцам. Ее преследователь был в шаге от нее, шанса на спасение не было.
«Еще чуть-чуть, еще немножко. Сейчас!». Только он подошел ближе, как Оля нырнула под его руку и уже стала победно ликовать, как всего лишь маленький толчок – и она оказалась распластанной на спине посередине своей кровати, а Велорий сидел сверху, отрезая все пути для побега.
Оля замахнулась, пытаясь швырнуть несчастную булочку в него, но он успел перехватить ее руку.
– Не смей кидаться моей последней булочкой, – спокойно проговорил он и, наклонившись, откусил сразу половину. – Ммм, – зажмурившись от удовольствия, промычал он.
Оля не могла пошевелиться, нервы были натянуты до предела. Его губы касались пальцев девушки, когда он откусывал кусочек за кусочком прямо из ее ладони. Оля закусила губу, едва сдерживая стон от странного и неведомого ранее ощущения.
– Ты уже все съел, может, встанешь, – это должно было прозвучать уверенно, но получилось жалобно.
– Я еще не доел, – и он стал медленно облизывать ее пальцы, красные от джема.
Девушка чувствовала его язык, зубы, слегка покусывавшие пальцы и застонала, покраснев от смущения. Оля даже не предполагала, что Велорий, всего лишь прикасаясь к ее пальцам, может довести ее до подобного состояния.
– Ну, все, – Оля вырвала свою руку из сладостного плена.
– Я так не думаю, – таинственно глядя на нее, произнес он. – Я вижу, по крайней мере, еще две капельки джема.
Оля лихорадочно вертела головой, пока наконец не увидела багряно-красные капельки варенья чуть выше груди, прямо на майке в области правого соска, который стал четко выделялся под легкой материей.
Она судорожно попыталась прикрыться руками, но предвидя это, Велорий снова взял в плен обе ее руки, вытянув их над головой.
– Я не могу дать пропасть не единой капельке варенья.
И его голова медленно стала опускаться вниз. Оля могла лишь видеть его макушку и чувствовать легкое дыхание на коже. Велорий слизнул первую капельку, и девушка непроизвольно дернулась. Было ощущение, что его язык раскален: место, которого только что он коснулся, пылало огнем.
Харламов, приподняв голову, взглянул ей в лицо. Несомненно, он-то знал, как действуют его прикосновения.
– Не надо, – взмолилась Оля. – Я больше никогда не буду есть твои булочки, поверь мне.
Велорий печально покачал головой.
– Ну, конечно, я тебе верю, но ты просто не знаешь, как сильно я люблю эти булочки, а ты ...
– Я больше не буду, отпусти меня, пожалуйста.
– Хорошо, – Велорий улыбнулся ей, но что-то в его улыбке настораживало. – Как только съем последнюю капельку джема.
Велорий склонил голову к ее груди и никакие попытки увернуться не спасли Олю от его властных губ.
Он прикусил ее сосок прямо через майку и стал посасывать, а девушка непроизвольно выгнулась к нему навстречу. Столько ощущений сразу пронзили ее… Оля думала, что взорвется от неведомых ранее чувств.
Прекрати, – кричало в ее мозгу, – не останавливайся! – заглушали чувства ее разум.
– Вот теперь все, – довольно проговорил он, пристально глядя на нее. – Я не позволил ни одной капельки пропасть даром. Жаль, пятно осталось.
Велорий встал и посвистывая, как ни в чем не бывало, покинул комнату.
Оля, пылая от жара, еще некоторое время не могла пошевелиться, а на ее майке осталось влажное красноватое пятно. Нужно было переодеться и заняться вещами, но ноги были ватными и не хотели подчиняться хозяйке, поэтому Оля еще некоторое время неподвижно лежала в кровати. Ее мысли были поглощены новыми ощущениями. И в мыслях об этом незаметно для себя заснула.
Велорий был не прав, кое-какие капли варенья он все же упустил. Проснувшись в полдень, Оля обнаружила, что ее волосы намертво слиплись и торчали в разные стороны.
– Ох, – Оля застонала, запустив руки в волосы, и ее пальцы запутались в безнадежно склеенных кудряшках.
Девушка решила принять душ. Мама как всегда оказалась предусмотрительной: в ванной, совмещенной с туалетом, уже висели полотенца (розовое с рюшами для нее и темно-синее для «братика»). Оля скривилась. Вероятно, это чисто девчачье полотенечко станет причиной новых насмешек со стороны Лорика. Она тяжело вздохнула, несмотря на то, что ее трудно было назвать модницей, девушка безумно любила всякие кружева и оборочки. И мама тоже знала эту ее милую особенность, покупая все, что только можно с ними. Но взглянув на ее одежду, трудно было догадаться об этом увлечении, так как девушка предпочитала джинсы, шорты, футболки и регланы. И только под всей этой грудой одежды она носила кружевное нижнее белье, порой даже сексуальное и откровенно просвечивающееся.
Оля разделась и зашла в стеклянную душевую кабинку. Вода зажурчала и прохладной массой обрушилась на нее, освежая и расслабляя. Девушка тщательно вымыла голову. Выключив воду, она открыла дверь и потянулась за полотенцем, но так и замерла. Харламов, собственной персоной, развалившись на закрытой крышке унитаза, сверлил ее насмешливым взглядом.
Оля открыла рот, чтобы завизжать, но он опередил ее.
– Если ты закричишь, то сюда прибегут отец и твоя мать, – он покачал головой, назидательно пригрозив ей пальцем. – Придется долго объяснять, почему ты крутишься передо мной в таком виде, пугая до полусмерти.
Оля схватила полотенце и быстро завернулась в него.
– Интересно, кто еще кого пугает? – прошипела Оля, смущенная и покрасневшая.
– Ты бы тоже испугалась, если б застала в душе гладильную доску.
– Глади… чего? – взвизгнула она.
– Здесь столько пара, а ты такая же плоская, немудрено, что я перепутал, – невинно ответил он.