Юноша из восточного гарема (СИ)

А я быстро соображал. Такая дверь может вести только в личные покои Азиза. Мне стало страшно. Я инстинктивно сделал пару шагов назад и уперся спиной в охранника.
— Надж! Это покои Азиза? – срывающимся голосом спросил я. Управляющий кивнул. – Я не пойду, нет.
Почему я рассчитывал, что мы будем ужинать в каком-нибудь обеденном зале? Личные покои Азиза могли означать только одно. И как я ему поверил?
— Нет! – я вскрикнул, попытался бежать и тут же был схвачен охранником. Надж растерянный стоял рядом, не зная, как поступить. Строптивого и вырывающегося наложника вести своему господину ему не хотелось.
— Что здесь происходит? – раздался властный голос. Азиз услышал шум и вышел. Он обвел взглядом меня, трепыхающегося в руках у охранника, застывшего Наджа и все понял. Управляющий что-то попытался сказать, но мужчина лишь поднял руку и он послушно замолчал. Азиз медленно подошел ко мне и заглянул мне в глаза:
— Алекс, не бойся. Ты же помнишь, что я обещал тебе? Я никогда не отказываюсь от своих слов.
Его голос звучал ласково, понимающе, ему невозможно было не поверить.
— Правда? – а мой голос был наивен, полон надежды. — Да, Алекс. Тебя пригласили в мои покои всего лишь для ужина.
У меня непроизвольно вырвался вздох облегчения. Азиз тепло улыбнулся и дал знак охраннику меня отпустить, затем он осторожно взял меня под локоть и провел в свои покои, бросив недовольный взгляд на управляющего. Мои комнаты по сравнению с этим были жалкими. Я замер на пороге с раскрытым ртом. Все это даже не описать словами. Вычурно, дорого. Как в музее. Моя реакция мужчине понравилась. Он подошел к столику, где стояли напитки, и налил мне вина. Я знал, что по законам Корана употреблять алкоголь нельзя, но раз я христианин, то мне можно? Действительно арабские страны все более и более европеизируются. Меня удивило, что никого из слуг в покоях не было. Азиз протянул мне бокал и просто сказал:
— За тебя.
Я едва сделал глоток, боясь подвоха. Мало ли что он мог добавить в вино. Азиз взял меня за руку, и я вздрогнул, но он всего лишь вывел меня на террасу, где был накрыт стол. Честно говоря, его прикосновение эти пару секунд меня жутко нервировало, и когда он убрал руку, я выдохнул. Мужчина усадил меня, сам сел напротив. Нас разделяло метра два стола, уставленного яствами.
— Ты знаком с арабской кухней? – Я покачал головой, тогда Азиз начал рассказывать, — традиционная трапеза на Ближнем Востоке начинается с меззе, то есть различных теплых и холодных закусок. Вот баба гануж, хуммус, фатаер и табуле. Так же, в исламской кухне главные блюда, такие как тажин или кус-кус, стоят в центре стола. Помогая себе кусочками хлеба, каждый берет рукой аппетитную порцию и делает из нее шарик, — он указал на блюда. – Попробуй. Кушать можно только правой рукой.
Конечно, все, что я зачерпнул лепешкой, тут же оказалось на столе. Азиз лишь улыбнулся:
— Нужна практика.
Мужчина положил что-то себе на тарелку, но больше не мог отвести взгляд от меня.
— Какие твои любимые блюда?
Я пожал плечами. Особой прихотливости за мной никогда не было замечено.
— Пицца, вареники.
— Первое я знаю, а второе нет.
Мне пришлось объяснять мужчине, что это за блюдо такое. Сравнение с равиоли и он кивнул. На столе было столько аппетитных блюд, но ни один кусок не лез мне в горло. Заметив это, Азиз отложил приборы и произнес:
— Мой дорогой мальчик, я не собираюсь накидываться на тебя сразу после трапезы.
— Но… тогда когда?
В этот момент, наверное, я как никогда был похож на маленького затравленного зверька.
— Я бы сказал – пока ты не будешь готов, но ведь ты можешь воспользоваться этим? И, не буду скрывать, ты очень притягательный, не знаю, как долго мне удастся сдерживаться. Давай-ка, условимся на месяце.
Конечно, я бы хотел год, а еще лучше десять, но понимал, что это невозможно. Азиз и так делает мне одолжение. Если так можно сказать. В любом случае, это меня немного расслабило. Я поужинал от души, перепробовал все. Мужчина ел мало и не пил вино.
После мы перебрались на диванчики, сели целомудренно друг напротив друга. Нас разделял столик, на котором были сладости и фрукты. Уже стемнело, но вокруг были расставлены свечи, что создавало приятный полумрак. Я не мог вспомнить – когда я пришел свечи были или же их незаметно зажгли потом? Голова немного шумела от трех бокалов вина. Которое, кстати, было отменным.
— Что тебе нравится, мое сокровище, чем ты увлекаешься? – задал вопрос Азиз, отщипывая несколько виноградинок.
Я пожал плечами:
— Даже не знаю. Наверное, ничем, — краснобокая груша была очень соблазнительна, я взял ее и откусил. Сладкий, липкий сок потек по подбородку. Я облизнулся, а затем вытерся рукавом. И поймал взгляд Азиза. Полный желания. Я отшвырнул грушу и подтянул коленки к груди. Мужчина ничуть не стушевался, усмехнулся и едва слышно произнес:
— Смотреть-то мне на тебя можно? Знаешь, Алекс, душа моя, с каждой секундой я все больше жалею, что согласился на месяц, — у меня пересохло во рту, — но я не нарушу обещание.
Отлегло. Дьявол, ну почему так получается? Я был расстроен. Азиз умело перевел тему:
— Здесь ты можешь увлекаться чем твоему сердцу угодно. Я, например, коллекционирую оружие.
— Хм, — только имог сказать я. К оружию я был совершенно холоден, как и оно впрочем. – Скажи, а могу я носить нормальную одежду?
Он некоторое время на меня недоуменно смотрел, а потом расхохотался:
— Ох уж Наджмуддин! Иногда, он перегибает палку. Конечно, ты можешь носить, что хочешь. Завтра, наверное, этим и займемся, раз мне не удалось заинтересовать тебя оружием.
— Чем займемся?
— Шоппингом.
 Глава 6. 
(не бечено!)
Торговый центр у них тут заслуживает наивысшей похвалы. Огромный монстр, вмещающий в себя как самые именитые марки, так и самые демократичные. Затемненное стекло, обилие цветов, фонтаны, маленькие разнообразные кафе. Азиз сам сопровождал меня. Он и еще несколько его охранников. Но я старался не обращать на них внимания. Правда, и они были не слишком заметны, тенью скользили за нами, несли покупки, которых было очень и очень много.
На Азизе были восточные одежды – нечто длинное и светлое. Я же переоделся в джинсы и привычную футболку. Надж неодобрительно взглянул на это, но промолчал. А я, как мальчишка, показал ему язык.
Под конец Азиз завел меня в ювелирный бутик. Тут были не просто украшения, а произведения искусства.
— Выбирай, что хочешь, душа моя, — шепнул он мне на ухо.
Все это великолепие почему-то смутило меня. Я будто игрушка, которую можно наряжать и украшать. Мужчина сразу почувствовал перемену в моем настроении:
— Ты должен соответствовать шейху. Денег у меня много, не беспокойся. Если шоппинг перестал доставлять тебе удовольствие, то мы уйдем.
Киваю. Да, лучше уйти.
Вечером мы не едем во дворец, остаемся в шикарнейшем отеле и ужинаем на самом верху, наслаждаясь панорамой. А на ночь расходимся, у нас разные номера.
***
Азиз был очень внимательным, предупредительным и галантным. Он не позволял себе лишнего, хоть я часто ловил его страстные взгляды. В какой-то момент я с ужасом осознал по растекающемуся телу и мурашкам, что мне это нравится. Когда на тебя так смотрят, когда тебя почти боготворят, готовы на руках носить. В Азизе я был уверен на все сто процентов. Стал отвечать ему улыбкой, не отводил взгляд, позволял взять себя за руку.
Хоть и получилось, что я как бы его собственность, но он никогда не говорил об этом. Относился ко мне как к равному. Я чувствовал его власть и властность по отношению к слугам, но со мной мужчина был мягок и терпелив. Он отложил все свои дела, мы плескались целыми днями в бассейне, разговаривали обо всем на свете, пробовали каждый день новые изыски шеф-повара. Мы гуляли по раскидистому огромному парку, ездили на верблюдах. Для нас пели и танцевали лучшие артисты, показывали различные представления. Азиз рассказывал мне о дворце, об обычаях его страны, о себе. С ним было очень легко, я не ждал подвоха и не был настороже, как с Хакимом. Однако, человека который меня продал я еще долго не мог забыть. Называл его поступок «предательством», но понимал, что, в сущности, он ничего мне и не обещал. Он такой какой есть, со своим ледяным сердцем. А я… что это было с моей стороны? Все-таки любовь или просто увлечение? Не увлечься им невозможно.