Оружие женщины

Она резко отстранилась от него. Ее щеки пыла­ли, а дыхание сбилось.
— У нас будет еще время для этого, а сейчас я не хочу, чтобы твой ужин подгорел.
Она выглядит как провинциальная домохозяй­ка! Но Ксандрос был невозмутим. Разве она сама не понимает, какой нелепый у нее вид? Женщины очень часто все портят из-за своих глупых амби­ций!
— Да, конечно. Будет непростительно, если с моим ужином что-то случится.
Ребекка натянуто улыбнулась.
— Давай проходи.
Ксандрос прошел в гостиную, в которой была обеденная зона и дверь на кухню. Ее кухня была меньше, чем его ванная комната в Нью-Йорке.
Повсюду горели свечи, а на столе стояли цветы. Стол был сервирован для ужина по всем правилам. И из-за этого на нем совсем не было места для... другого. Ксандрос потянул носом и заставил себя сказать:
— Пахнет вкусно.
— Правда? Я надеюсь, что ты голоден.
Он решил не говорить, что перекусил в самолете.
— Может, мы сначала что-нибудь выпьем?
— Да, конечно. Извини, я должна была раньше предложить. Вино подойдет?
— Превосходно, — равнодушно бросил он, беря у нее бутылку. — Дай мне.
Она поставила перед ним два бокала, которые искрились и переливались. Заметил ли он, что у нее трясутся руки? Ксандрос был ее любовником, и не в первый раз она его развлекала. Чего тут нер­вничать?
Он разлил вино по бокалам и протянул ей один.
— Итак, за что мы пьем?
За нас, хотелось ей ответить, но она понимала, что глупее тоста трудно вообразить.
— Давай за счастье.
Он уже хотел было поморщиться, но вместо этого просто сделал глоток. Потом достал из кар­мана небольшой сверток и протянул ей.
Она удивленно округлила глаза.
— Что это?
— Почему бы тебе не открыть и не посмотреть?
Подарок? Подарок, который явно был украше­нием? Ребекка осторожно поставила бокал на сто­лик и, развернув сверток, обнаружила коробочку с серьгами. Она не ожидала от него подарка и не знала, что сказать.
— Надень их, — приказал он.
Серьги красиво переливались и отражали блеск ее волос.
— О, Ксандрос, они прекрасны, — выдохнула она. — Но почему ты вдруг решил подарить мне серьги?
На память.
— Разве мужчина не может купить женщине подарок? — спросил он.
— Нет, может, конечно, но...— в это мгновение в кухне зазвонил таймер на плите. — Черт! Я пойду выключу духовку.
— Оставь.
— Не могу. Пирог подгорит.
— Пусть подгорит. — Обняв за талию, он начал целовать ее и увидел, что ее голубые глаза потем­нели от желания.
Но на этот раз Ребекка не сдалась. Она уже почти чувствовала запах гари. И это после всех ее усилий?
— Ужин...
Он что-то негромко произнес на греческом, когда она все-таки отстранилась от него.
— Ксандрос, я пойду проверю, как там ужин.
— Это обязательно?
Он нежно провел пальцем по ее щеке, и Ребекка засомневалась. Она знала, что он хочет ее, так же как она его. Но что-то нужно было поме­нять. Последние два дня она провела, готовясь к этому вечеру. И то, что он купил ей подарок, не должно все испортить.
— Ты столько раз водил меня в рестораны, что в этот раз я захотела поухаживать за тобой сама, — прошептала она, водя пальцем по его губам. — Я быстро.
Ксандрос недовольно наблюдал, как она возит­ся с кастрюлями и поварешками. Когда она верну­лась и расставила блюда на столе, ее щеки пылали от жара, а волосы прилипли к лицу.
— Он все-таки немного подгорел.
— Я вижу.
— Это ты виноват со своими поцелуями.
— Виноват? — удивленно повторил он.
— Или я виновата, что позволила тебе.
Он даже не улыбнулся. Они молча ужинали, и Ребекка не могла отделаться от мрачного предчув­ствия.
— Когда ты последний раз ел домашнюю еду?
Ксандрос хотел ответить, что никогда, и это было бы правдой. Но сейчас он не собирался открывать ей душу, чтобы избежать лишних вопро­сов.
Однако какая-то крошечная часть его все же оценила те усилия, которые она приложила для этого вечера. Но он заставил себя выкинуть ненужные мысли, зная, что такие домашние посиделки ни к чему хорошему не приводят. Женщина как бы дает ему понять, какая из нее хорошая хозяйка. Или, например, хочет, чтобы он прочув­ствовал, что его жизнь без нее будет не такой счастливой.
Это все различные вариации на одну тему. Типично женские игры. Покажи им сексуального мужчину с солидным счетом в банке, и они начина­ют действовать по одной и той же схеме. Ксандрос знал, что он неотразим и поэтому женщины пыта­ются женить его на себе, но безуспешно
Не потому ли Ребекка устроила сегодня этот вечер? Подумала, что такого мужчину, как он, можно подкупить тихим вечером при свечах. Разве она не понимает, что он уже проходил все это много раз?
— Ксандрос! — позвала она его, заметив, что он погрузился в свои мысли. — Я спросила, когда ты в последний раз ел домашнюю еду?
Он поднял бокал и слабо улыбнулся.
— Я не помню.
Ребекка нахмурилась. Они никогда не говорили на темы, которые обычно обсуждают влюбленные. Они уже достаточно долго встречаются, и она уже может спросить его о прошлом. Иначе как им узнать друг друга получше?
— А когда ты был еще ребенком... — отважи­лась она, придав голосу нежные интонации.
— Ты хочешь узнать что-то конкретное? — холодно спросил он.
— Ну, не то чтобы конкретное, а в общем, — улыб­нулась Ребекка. Я просто хочу узнать тебя, молча говорила она ему. — Ты вообще мало рассказывал о своей жизни в Греции и о своем брате. Я даже не помню его имени.
Он почти что понял ее слова как намек на то, что имя его брата было несущественным.
— Его зовут Кайрос. Больше мне нечего доба­вить. Ты знаешь достаточно о моей прошлой жизни, — он предупреждающе посмотрел на нее. — Я уехал оттуда, когда мне было восемнадцать, и больше не возвращался.
— А Кайрос? Он ведь твой брат-близнец?
— И?.. — Она произнесла имя его брата так, словно была с ним знакома. Ксандрос отодвинул тарелку и посмотрел на нее холодным взглядом. Она настаивала, а он уже дал понять, что не желает говорить об этом. — Общепринятая теория о близнецах основывается больше на сантиментах, чем на фактах, — заявил он. — Эта телепатическая связь, которая вроде бы присуща всем близнецам... Позволь сказать тебе, что это все ерунда. Так же как многие другие утверждения. Например, что мать всегда любит своих детей, а отец занимается их воспитанием.
Ребекка была поражена тем, как изменился его тон. Словно она затронула больную для него тему. Внутренний голос призывал ее остановиться, но куда более сильное чувство увлекло ее. Какой смысл быть с ним вместе, если он не хотел, чтобы она узнала о нем больше? Разве не ради такого задушевного разговора она вообще устроила этот вечер?
— Ты говоришь об этом очень горько, Ксандрос, — сочувственно сказала она. — Может, расскажешь, почему?
Он вздрогнул, как будто она ударила его.
— Горько?! Как ты смеешь говорить о том, чего не понимаешь?
Он переиначил ее слова и сейчас зло усмехался.
— Ты неправильно понял! — воскликнула она. — Я не хотела тебя обидеть! Я просто хотела...
— Меня не волнует, что ты хотела! — прорычал он. — Потому что меньше всего я хочу раскрывать перед тобой душу, моя дорогая. Это никогда не было частью игры.
Она удивленно смотрела на него.
— Игры? Какой игры?
У него бешено бился пульс. Он залпом допил вино и со стуком поставил бокал на стол.
— Наши встречи должны были стать приятным времяпрепровождением. А сейчас получается, я обязан быть откровенным с тобой, потому что ты приготовила пару картофелин. Если бы мне нужно было исповедаться, я бы обратился к специалистам. — Он видел ее ошарашенное лицо и поста­рался убавить пыл. — Послушай, Ребекка, — почти нежно сказал он, — то, что было между нами, это...
— Не имеет значения! — резко перебила его Ребекка, потому что ясно поняла, к чему все идет. Он сейчас бросит ее! И осознание этого помогло ей понять, как слаба и безвольна она была все это время. Она постоянно подстраивалась под его желания. Ксандрос, Ксандрос, и только он. Она всегда старалась угадать, что и как он хочет. И вот к чему все привело. Она внезапно почувствовала отвращение к себе.