С.Е.К.Р.Е.Т.
Я прикрепила его к цепочке на запястье, чувствуя, как во мне, кружа голову, вздымается отвага. Я совершила нечто странное! Со мной произошло нечто удивительное!Мне хотелось кричать: Со мной что-то произошло. Со мной что-то происходит. И я уже никогда не буду прежней.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Первый шаг считается самым трудным. Первая капитуляция, когда впервые говоришь: Да, я согласна с тем, что нуждаюсь в помощи. Одной мне не справиться.Скотт отказался от этого, когда бросил пить. Ему была ненавистна мысль о помощи со стороны, и он противился любым попыткам ее оказать. А я сдалась полностью. Перестала сопротивляться. Я приняла помощь странного женского сообщества.
Я вошла в комнату, залитую светом свечей. На мне было одно полотенце. Я позволила ему соскользнуть на пол и осталась нагой. Я доверилась происходящему, поверила этому мужчине и организации С.Е.К.Р.Е.Т. Но все произошло у меня дома, в моей гостиной, и хотя это было мое тело, я отдала его лишь на время совершенно незнакомому человеку. Через неделю, рассказывая об этом восхищенной Матильде, я поймала себя на том, что говорю о себе как о ком-то другом, хорошо мне известном, но обладавшем качествами, которые я только начинала постигать.
Я сказала Матильде, что чувствовала себя в безопасности, что то, чем мы занимались, было весьма эротично и более чем заманчиво. И еще: я не могла не признать, что ощутила себя влекущей и желанной, а это приводит в экстаз любую женщину.
— Поэтому — да. По-моему, я... преобразилась, — сказала я и уткнула раскрасневшееся лицо в ладони, чтобы унять смешок.
Несколько недель назад мне и поговорить-то было не с кем, кроме Уилла. Теперь я делилась сокровенными тайнами с женщиной, которую уже не могла назвать незнакомкой. На самом деле я была вынуждена признать, что она становилась моим другом.
За воплощением моей первой фантазии потекли обычные трудовые недели. Мне даже пришлось пару раз выйти в вечернюю смену, чтобы Трачина с Уиллом куда-то сходили. В один такой вечер, помахав им рукой, я вдруг осознала, что во мне напрочь отсутствуют ревность и горечь. Ладно, пусть будет крупица ревности, но горечи ни капли. Никакой тоски. Ни тени печали. Я дала себе слово получше относиться к Трачине и разглядеть в ней то, что нашел Уилл. Быть может, мы тоже подружимся и Уилл опять попытается свести меня с кем-нибудь, — конечно, после того, как я завершу Шаги. Задумавшись о двойном свидании, я весело присвистнула в холодильной камере, куда забиралась порой охладиться и где делала вид, будто что-то ищу. Меня услышала Делл.
— Чему так радуешься, девонька? — прошепелявила она беззубым ртом.
— Жизни, Делл. Разве не славная штука?
— Не всегда, нет.
— А по-моему, просто великолепная.
— Что ж, рада за тебя, — буркнула она вслед, когда я отправилась в зал, оставив ее накладывать мороженое для маленькой компании банковских служащих, отмечавших день рождения.
Моя пара, мой любимый ласковый дуэт, так больше и не появилась с тех пор, как Полин обронила свой дневник. Однако теперь воспоминания об их ласках сменились моими собственными. Вновь и вновь перед мысленным взором возникало прекрасное мужское лицо меж моих бедер, его голодный взгляд, исполненный столь откровенного желания. Я думала о его пальцах, всегда оказывавшихся в нужном месте в нужный момент, о том, как его крепкие руки направляли и перекладывали меня, как невесомую пушинку...
— Кэсси, мне что, орать во всю глотку? — Делл щелкнула пальцами у меня перед носом. — Ты витаешь в облаках!
Я подскочила, чуть не выпрыгнув из постылых коричневых туфель.
— Извини, задумалась.
— Одиннадцатый столик просит счет, девятый — еще кофе.
— Ага. Хорошо, — пробормотала я, приметив, что две девицы за восьмым столиком тупо смотрят на меня.
Обслужив оба стола, я вернулась к своим мыслям. Делл ошиблась. Я не витала в облаках. Я вспоминала. То, что случилось в действительности. То, что делали со мной, с моим телом. Я довольно кивнула. Если уже первый Шаг привел к таким переменам, то что будет, когда в жизнь воплотятся другие фантазии?
Как-то в начале апреля в мой единственный на неделе выходной день я обнаружила в почтовом ящике кремового цвета конверт без штампа, доставленный, очевидно, курьером. Сердце мое учащенно забилось. Я выглянула на улицу, но там никого не было. Разорвав конверт, я нашла в нем карту для Шага второго, к которой прилагался билет на джаз-шоу в «Гало», бар на крыше «Сейнт-отеля» — нового бутик-отеля. Его открытие было приурочено к нынешнему фестивалю. Даже не будучи великой поклонницей музыки, я знала, как трудно достать билет, но, когда взглянула на дату, остолбенела. Сегодня вечером! И без всякого предупреждения. Но мне же надеть нечего! Это невозможно!
Одно возражение громоздилось на другое, отговорки лепились к отговоркам, и под конец меня обуял такой страх, что ни о каких приключениях не могло быть и речи. Так со мной бывало всегда. Сейчас мне казалось, что проще впустить в квартиру незнакомца, чем жаркой ночью отправиться в одиночку в бар, усесться за столик и ждать... чего? И чем я займусь? Читать, что ли, стану? Нет, перерыв между фантазиями чересчур затянулся. Похоже, я растеряла всякую смелость. И все-таки Шагом вторым была именно Смелость. Очевидно, какие-то крохи ее остались, и я, пересилив сомнения, решила сосредоточиться на открытости и, вопреки обыкновению, не начинать день со слова «нет». В итоге часом позже я примеряла короткие черные платья, а еще через час сидела неподвижно, давая высохнуть красному лаку на пальцах рук и ног. И все это время твердила себе, что в любой момент смогу отказаться и уйти, как только захочу. Никаких обязательств. Я была вправе передумать когда угодно.
Я прихватила с прикроватного столика «папку фантазий». Что ужасного в том, чтобы прогуляться одной — сходить в кино или пообедать в ресторане? Я никогда не отваживалась на это, предпочитая смотреть фильмы дома, а не сидеть одной в темном кинозале. Но сейчас пугало не одиночество. С ним как раз было просто, одинокой я чувствовала себя всю жизнь, даже замужем. Нет, пугало то, что все остальные, все эти благополучные парочки, будут таращиться на меня, видя во мне Никому Не Нужную, Заброшенную и Забытую, Сексуально Пропащую одиночку. Мне представлялось, как они станут украдкой указывать на меня, шептаться и жалеть. Я даже сама обслуживала одиноких посетительниц кафе «Роза» с особой заботой, как будто у них было неладно со слухом или что-то еще в том же роде. Бывало, даже перебирала с этим, задерживаясь у их столиков слишком надолго и пытаясь составить им компанию.
Но нельзя исключить, что гуляющие в одиночку как раз и хотят одиночества. Бывают же и такие — уверенные, самодостаточные, вполне довольствующиеся собственной компанией. Трачина, например, каждую субботу нанимала человека, который водил ее четырнадцатилетнего братца в мороженицу, и делала это с единственной целью — поваляться без помех на диване, переключая каналы. И как-то призналась мне, что очень любит ходить в кино одна. Она заявила: «Смотрю что хочу; ем и ни с кем не делюсь и не обязана высиживать до конца, не то что с Уиллом».
Правда, одно дело — сознательный выбор, и совсем другое, когда одиночество — вынужденное.
Мысль о походе в джаз-клуб повергала меня в ужас, но в памяти всплывали слова Матильды о Шаге втором. У нас был телефонный инструктаж. «Страх — это только страх. И перед его лицом, Кэсси, мы должны действовать, потому что действие порождает смелость».
Черт побери, я справлюсь!
Я позвонила Дэнике, чтобы за мной выслали лимузин.
— Он уже в пути, Кэсси. Удачи, — ответила она.
Спустя десять минут лимузин, свернув с Манде-
вилль-стрит на Чартрес-стрит, остановился напротив «Отеля старых дев», и только тут до меня дошло, что я еще не готова. Схватив туфли и перескакивая через две ступеньки, я выбежала на улицу босиком, мимо весьма озадаченной Анны Дельмонт.