С.Е.К.Р.Е.Т.

— Что вы здесь делаете? — изумилась я, так как мне было странно видеть в обществе женщину из С.Е.К.Р.Е.Т.
— Хотите — верьте, хотите — нет, но нашемаленькое сообщество ежегодно делает очень щедрые пожертвования, хотя и не от своего имени. Прошу. — Она протянула мне конверт, и я поблагодарила ее за взнос. — Матильда тоже придет, вы ее обязательно увидите. Она одета феей-крестной. Что неудивительно.
Я не успела ничего ответить, как рядом выросла Кэй, следившая, как гости один за другим опускали конверты в ящик.
— Доктор Лакшми, вы выглядите просто сногсшибательно, — произнесла Кэй, протягивая руку.
— Спасибо, Кэй, — чуть поклонилась Амани. — Ну, Кэсси, надеюсь, скоро увидимся.
Кэй не спросила, как вышло, что я оказалась на короткой ноге с такой уважаемой персоной.
— Аукцион еще не начался, а квоту, похоже, уже набрали! — сказала она.
— Будем надеяться.
Обед состоял из шести перемен феерических местных блюд: рагу из лобстеров, гритс [3] с трюфелями и бренди, филе-миньон, крабы под беарнским соусом, а на десерт подали пудинг с кремом-фреш и кукурузные хлопья с медом и арахисом. Чистые тарелки означали, что мне пора уходить. Но я хотела посмотреть на аукцион и узнать, кому достанется Уилл.
— О'кей, пора делать ставки! — объявила Кэй, поспешившая выступить вперед. — Мы больше не можем егождать.
Она имела в виду Пьера Кастиля. О его компании мечтала не только Трачина.
Я присматривалась к участницам торгов, толпившимся у сцены, на которой Кэй собрала «призовых» мужчин. Помимо Уилла, там был очень молодой сенатор штата, способный, будь он демократом, свести меня с ума. Стоял пожилой, но все еще чрезвычайно красивый муниципальный судья, устроивший марафонский забег после смерти жены и заслуживший вздохи всех одиноких женщин старше пятидесяти. Был там и симпатичный афроамериканский актер из телешоу, показывавшегося в Новом Орлеане. Можно было предположить, что наибольшую сумму соберет именно он, но нет, почтенный судья достался председательнице Исторического общества Гарден-Дис-трикт за двенадцать с половиной тысяч долларов. Актер шел вторым с результатом восемь тысяч.
Глядя на все это веселье из-за палатки, я вновь почувствовала себя изгоем. Почему я всегда наблюдаю за кипением жизни и остаюсь в стороне? Когда наконец я научусь жить?
— И наш последний кавалер, — провозгласила Кэй. — Уилл Форе, владелец во втором поколении почтенного кафе «Роза», одного из лучших на Френч -мен-стрит. Учтите, леди, что ему тридцать семь лет и он не женат. Кто сделает ставку?
Уилл выглядел подавленным, но все равно сексуальным в своем костюме Гека Финна, с удочкой и в штанах на подтяжках. Я не одна так думала. Разгорелись страсти, и Трачина запаниковала. Когда ставка взлетела до пятнадцати тысяч, она выхватила у Кэй микрофон.
— Никакой он не одинокий, — заявила она. — Мы с ним встречаемся уже три года и собираемся жить вместе.
Она выпила слишком много шампанского, и если мне казалось, что сильнее смутить Уилла уже нельзя, то я ошибалась. Он покраснел, как свекла.
Наконец победила немолодая дама в потускневшей диадеме: она предложила двадцать две тысячи, и Кэй выкрикнула: «Продано!» Уилла, самого дорогого жениха, проводили к его покупательнице.
— Мужской аукцион объявляется закрытым! — Кэй ударила молотком. — Но я прошу вас наполнить бокалы. На сцену выходят леди, и нам, дорогие друзья, нужно еще семьдесят пять тысяч долларов. Так что не убирайте далеко свои чековые книжки!
И тут все зашикали. В зал, рассекая толпу, вошли два телохранителя. За ними следовал высокий мужчина в щеголеватом смокинге, черной рубашке с черным галстуком-бабочкой и очках-авиаторах с синими стеклами. Под мышкой он держал мотоциклетный шлем, который тут же сунул ближайшему охраннику, затем снял очки и убрал в карман.
— Простите, что опоздал, — произнес он. — Не знал, как одеться.
Это был Пьер Кастиль, его песочные волосы чуть растрепались от шлема. Он небрежно приветствовал горстку людей, рванувшихся поздороваться, в том числе и Кэй, которая в очевидном волнении бросила микрофон и поспешила ему навстречу. Непринужденная улыбка придавала Кастилю вид не столько наследника-затворника, сколько стильного инди-роке-ра. Когда он отвернулся от Кэй и направился к моей палатке, у меня бешено заколотилось сердце. Я проминала Трачину за то, что она меня бросила. Опустив глаза, я принялась возиться с пин-падом, изо всех сил стараясь скрыть смущение перед знаменитостью.
— Взносы здесь принимают?
Подняв взгляд, я увидела, что он стоит в непринужденной позе, держась за палатку, и на секунду лишилась дара речи.
— Я... Да, опустите чек в ящик, но я могу принять и кредитку.
— Чудесно, — отозвался он, удерживая мой взгляд, как показалось, целую вечность.
Боже, до чего он был сексуален.
— А как вас зовут?
Поверьте, я оглянулась, не будучи уверена, что спрашивают меня. Все в зале смотрели на нас, включая Уилла, который пробирался к нам сквозь толпу.
— Кэсси Робишо.
— Робишо? Из мандевилльских Робишо?
Тут, к моему изумлению, Уилл, добравшийся до палатки, протянул Пьеру руку.
— Она просто произносит на северный лад, «D» вместо «X» [4].
— Ба, да это никак Уилл Форе Второй. Сколько же мы не виделись? Лет пятнадцать?
Я потрясенно взирала, как мойУилл запросто поздоровался за руку с самимПьером Кастилем. Трачина спешно проталкивалась к ним.
— Да, что-то вроде того.
— Рад повидаться, Уилл, — сказал Пьер. — Жаль, что отцы не видят. Они порадовались бы.
— Твой-то, наверное, — ответил Уилл, теребя свою соломенную шляпу. — До завтра, Кэсси, увидимся на работе.
Я проводила его взглядом. Он прошел мимо Тра-чины и скрылся за дверью.
— Значит, Кэсси Робишо не из Мандевилля. И откуда же мы?
— Забавно, но я живу как раз на Мандевилль-стрит в Мариньи, хотя родом из Мичигана. А французская фамилия — от отца. Но я не уверена в корнях...
Кэсси , ты что-то слишком разболталась! 
— Понятно. Перед уходом обязательно вернусь и сделаю взнос, — пообещал он с легким поклоном.
Я не млела от могущественных богачей, но у этого была харизма.
Трачина вдруг захотела в волонтеры.
— Я тебя сменю, — заявила она, нырнув в палатку. — Уилл ушел, так что могу помочь. Можешь идти домой, у тебя и костюма-то нет.
— Ты знала, что они с Уиллом знакомы? — спросила я.
— Они друзья детства.
— Понятно. Ну ладно, мне, наверное, и вправду пора.
— Да, беги скорее, — сказала она, глядя уже не на меня, а на Пьера, занимавшего место в первом ряду.
Наступал черед аукциона «невест». Я оглядела свой наряд. Трачина права. Я была замарашкой. Кушанья приготовлены, пора уходить. Я направилась к выходу, высматривая Уилла, но вместо него натолкнулась на Матильду, которая шла прямо на меня и разговаривала по сотовому телефону. Попрощавшись с собеседником, она закрыла крышку. Только теперь я обратила внимание на ее костюм — наряд русалки с изумрудными блестками и маленькую корону.
— Кэсси! Постойте! Вы куда?
— Домой. Смена в палатке для пожертвований закончилась. Кстати, спасибо за взнос. Это очень щед...
— Нет уж, никакого «домой», — заявила она, крепко взяв меня под локоть и развернув к двери с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». -Мы, конечно, до последнего момента держали все в тайне, но сегодня... Короче, Кэсси, у вас намечается особенный вечер.
— Сегодня? — переспросила я, не веря ушам: очередная фантазия. — Но мой наряд...
— Не беспокойтесь. Помощь уже в пути.
Она прокатала карту в маленьком белом картриде-ре, и дверь со щелчком открылась. Внутри оказалась уютная гардеробная, где на обитых шелком стульях сидели Амани и еще одна женщина, смутно знакомая мне. При нашем появлении они взволнованно встали. Слева от них находился туалетный столик с зеркалом, обрамленный светящейся гирляндой; на белом полотенце была аккуратно разложена косметика. На вешалке рядом висело прекрасное бледно-розовое платье до пола. Я не была глупой девочкой, но это потрясающее бальное платье всколыхнуло что-то древнее в генах. Под ним стояла пара восхитительных сверкающих лодочек.