Страсть сжигает все преграды

Он пытался спасти положение, потому что понимал, что обидел ее. Она стиснула зубы. Нда, способности читать ее мысли он не утратил.
— Меня не огорчают такие пустяки. — Но она огорчилась. Платья, Прославляющие женское тело, и белье, способное разбудить чувственность, — все это не для нее. Эшли содрогнулась от самой мысли, что ей придется это носить.
— Остатки твоих вещей там, — он показал на коробку в углу. Из коробки торчали корешки фотоальбомов, дневники, исключительно личные безделушки, по которым она могла бы скучать.
— Кто все это сложил?
— Я.
Это признание не раздосадовало ее. Вито никогда не заглядывал в ее бумаги. Он уважал ее право иметь секреты. Эшли вела дневник с двенадцати лет и не могла отказаться от этой привычки. Она не боялась оставлять его на виду. Да, печально подумала Эшли, она всегда доверяла Вито и ни минуты не сомневалась, что он не предаст ее.
Вот почему его женитьба на Карине вызвала у нее такое отчаяние и такую ярость. Он говорил, что любит ее, Эшли, что будет любить, какую бы глупость она ни выкинула, что эта любовь всегда будет с ними. И она, дура, поверила. А это были всего лишь слова, обман.
— Нас ждет ужин, а потом опера, так что тебе следует переодеться.
— Почему бы тебе самому не выбрать что-нибудь? — ядовито спросила она. — Я ведь твоя кукла Барби!
Не обращая внимания на ее колкость, он достал из гардероба черное вечернее платье и положил на кровать. Роскошное платье. Великолепная вышивка золотой нитью. Оно, должно быть, стоило целого состояния.
— Есть одна вещь, которую тебе стоит узнать, прежде чем ты женишься на мне, — отрывисто бросила Эшли.
— На прошлой неделе мы заключили договор. — Потемневшие глаза с жесткой требовательностью уставились на ее бледное лицо. — Я выполнил свои обязательства, и у меня есть желание увериться, что ты выполнишь свои.
— Я не смогу родить тебе ребенка! — признание с болью вырвалось из ее горла.
— Хочешь сказать, что пока не готова, — спокойно проговорил он.
— Нет, совсем не то. — Эшли немного поколебалась, но потом заставила себя продолжать: — У нас в семье по женской линии… проблемы с рождением детей. Сьюзен даже не утруждала себя попыткой. Моя мать родила троих, но было одиннадцать выкидышей, прежде чем мы трое появились на свет…
— Печально. Однако я не понимаю, какое все это имеет отношение к нам?..
— Пошли меня к врачу, тогда поймешь! — гневно выкрикнула Эшли. — Держу пари, он тебе скажет, что я очень неудачный выбор для твоей затеи.
— Ты не племенная кобыла, ты женщина. — Рот Вито скривился. — Если у нас ничего не получится, значит, так тому и быть. Но давай по крайней мере дадим природе шанс.
— Ты не слушаешь, что я говорю, — прошептала она.
— По-моему, ты говоришь и делаешь все, чтобы избежать брака со мной.
Она закусила нижнюю губу, посмотрела на Вито. Золотистые глаза с откровенной сексуальной жаждой впились в ее мягкий, пухлый рот. Кожа щек предательски порозовела.
— И… и это тебя не беспокоит?
— Ни в малой степени, — хрипло сказал он. — У меня уже есть то, что я хочу.
Он вышел, тихо закрыв за собой дверь. Эшли вздрогнула, ей вдруг стало холодно. Вито держит ее на ладони. Стоит ей сделать что-то против его воли, и он сожмет свою руку в кулак. Существовала одна вещь, которой Вито не обладал, — терпение.
Эшли быстро приняла душ. Потом надела черное платье и присела к туалетному столику. Провела щеткой по густым вьющимся волосам. Она не хотела смотреть на себя. Дорогая ткань облегала и подчеркивала линии тела, которые Вито так хотел выставить напоказ. Как странно: когда они впервые встретились, на ней тоже было черное платье…
И вдруг она мысленно перенеслась в ту новогоднюю ночь, которая перевела всю ее жизнь на другие рельсы.
В то Рождество она страшно поссорилась с отцом. Увидев покрасневшие глаза матери, Эшли почувствовала себя виноватой. На первом же поезде она уехала назад в Лондон, понимая: как только ее не будет, отец снова успокоится.
Она снимала квартиру вместе с подругами. На Рождество все уехали к родным, как и сама Эшли. И вот впереди ее ждали одинокие праздники.
Под Новый год вернулась одна из ее соседок — Фиби. Эта девушка проводила все время в университете, выискивая подходящего молодого человека, и считала это единственно важным делом. Фиби как раз достала приглашение на большой бал, но ее подруга отказалась ехать, а Фиби не хотелось отправляться на вечер одной.
Это самый престижный бал года, уговаривала она Эшли. Там будут сказочно богатые и самые знаменитые люди, и ее бедная мать приложила массу усилий, чтобы получить приглашение. Эшли позабавили переживания Фиби, и она решила, что весьма любопытно посмотреть, как развлекается высший слой общества, десять его процентов. Фиби одолжила ей маленькое модное черное платье и аксессуары. Тогда, стоя у зеркала, Эшли зачарованно смотрела на соблазнительную незнакомку, смотревшую на нее.
— Боже, ты выглядишь невероятно! От тебя просто глаз не оторвать, — нахмурилась Фиби. — Джилл была бы для меня менее опасной конкуренткой. Не говори; что ты студентка, — делилась Фиби в такси накопленной мудростью. — Это звучит слишком мозговито. Скажи, что ты секретарша или что-то в этом роде. И не признавайся, что тебе девятнадцать. Чересчур молодые не пользуются спросом.
Бал проходил в отеле «Мэйфэйр». Через двадцать минут Фиби встретилась с мужчиной, ради которого приехала, и исчезла в водовороте гостей. Эшли окружили восхищенные ею молодые люди, она выпила несколько бокалов шампанского. Позже, пожиная плоды своего успеха, она с удовольствием вспоминала внимание, каким ее оделяли на балу. Отдыхать ей удавалось не часто. Отец присылал ей очень мало денег. И чтобы свести концы с концами, приходилось каждый свободный час, выкроенный от занятий, работать официанткой.
Эшли сидела за столом, когда ей принесли тигровую лилию.
— Не может быть, чтобы это мне, — охнула она.
— Для леди за столом двадцать два, — настаивал официант.
Затем прибыла бутылка розового шампанского. Ее компаньон за столом начал сердиться.
— Что происходит? — жаловался он. — Что все это значит?
— Какой-то человек просто ошибся.
Эшли в смятении сделала открытие, что ее возмущает мысль, будто роскошные подарки не могут предназначаться ей. И виновато в этом было чувство, опасно близкое к слащавому романтизму, осудила она себя.
— Черт возьми, что вам теперь надо? — спросил ее компаньон, когда ухмыляющийся официант появился в третий раз и положил перед Эшли визитную карточку.
— Мадам, джентльмен приглашает вас присоединиться к нему.
— Он в инвалидной коляске?
— Нет, мадам. Он сидит за столом номер три, — с непроницаемым видом ответил официант.
Эшли взглянула на имя, смяла карточку и бросила в пепельницу, борясь с наплывом благодушия, охватившего ее. Но компаньон вынул карточку, и моментально лицо у него пошло темно-красными пятнами.
— Вито да Кавальери?
— Никогда не слыхала о нем. — Эшли подавила зевок.
— Я ни разу не встречал человека, который не слышал бы о Вито ди Кавальери! — Компаньон смотрел на нее так, словно заподозрил, что она пробралась на вечер без приглашения.
— Держу пари, что он сам создает себе известность.
У компаньона отвисла челюсть.
— У него очень плохая репутация что касается женщин.
— А как он выглядит? — Легкая дрожь возбуждения бесстыдно пробежала по ее жилам.
— Роль Амура, черт возьми, пусть играет другой! — фыркнул компаньон в сердцах и ушел.
Любопытство сжигало ее заживо. Неторопливым шагом она отошла от площадки, где танцевали, и решила по дороге в гардероб краем глаза взглянуть на незнакомца. Но «краем глаза» оказалось самым продолжительным взглядом. Пока она смотрела на него, Вито встал и подошел, чтобы поздороваться. Он изучал ее с такой же жадностью, как и она его.
— Почему бы вам не пригласить меня потанцевать? — промямлила она, охваченная дрожью юношеского волнения.