Цветы на чердаке

Однажды мы были в чердачном Заполярье и искали Кори.
— Я пойду вниз, — сказала Кэрри, недовольно надувая губки.
Мы знали, что ее упрямство переломить невозможно, и убеждения в данном случае не имеют никакого смысла. Итак, она удалилась в своем ярко-красном лыжном костюме, а мы с Крисом продолжали охотиться за Кори. Обычно найти его было очень легко. Он всегда выбирал последнюю «пряталку» Кристофера. Поэтому мы были уверены, что, открыв дверь одного из массивных шкафов, увидим его сжавшимся в комок на полу и хихикающим над нами. Мы нарочно старались не подходить к этому шкафу особенно долго. В конце концов, однако, подошло время «найти» его. Но, как ни странно, заглянув в шкаф, мы обнаружили, что его там нет.
— Черт побери! — воскликнул Крис. — Он становится инновативным и оригинальным.
Вот что происходит с людьми, когда они много читают. Они начинают говорить длинными словами. Я вытерла рукой нос и снова огляделась. Если Кори действительно стал «инновативным», он мог найти миллион прекрасных мест, чтобы спрятаться на этом огромном чердаке. Может быть, нам придется искать его часами. Мне было холодно, я устала и все больше раздражалась, и эта игра, каждый день начинавшаяся по инициативе Криса, который хотел, чтобы мы больше двигались, мне до смерти надоела.
— Кори! — закричала я. — Вылезай, где ты там прячешься! Время обедать! — Теперь он должен был появиться. Наши трапезы были уютными и домашними, собирая нас вместе. Они делили день на определенные части.
Но Кори не отвечал. Я зло взглянула на Криса.
— Сэндвичи с арахисовым маслом и виноградным желе! — добавила я.
Любимое блюдо Кори, при упоминании которого он должен был стремглав выбежать откуда бы то ни было. Но в ответ мы не услышали ни слова, ни звука, ничего.
Неожиданно я испугалась. Я не могла поверить, что Кори преодолел свой страх перед необъятным мрачным чердаком и, в конце концов, серьезно взялся за игру в прятки. Неужели он решил играть по-настоящему, как мы с Крисом? О, Боже!
— Крис! — закричала я. — Мы должны немедленно найти его.
Ему передалась моя паника, и он начал бегать взад и вперед, выкрикивая имя Кори и приказывая ему выйти и прекратить прятаться. Мы вместе бегали по чердаку, постоянно повторяя наши призывы. Прятки уже давно должны были закончиться, наступило время обедать. Ответа не было, и я чувствовала, что почти превратилась в сосульку, несмотря на всю теплую одежду.
— О, Господи! — пробормотал, подбежав, Крис. — Подумай, а вдруг он спрятался в одном из этих сундуков, и крышка случайно захлопнулась?
Тогда он просто задохнется. Он может умереть!
Как ненормальные, мы бросились искать, открывая по очереди крышки всех сундуков. Мы вытряхивали наружу панталоны, рубашки, камзолы, нижние юбки, корсеты, костюмы в неописуемом ужасе и спешке. И все время я молила Бога не дать Кори умереть.
— Кэти, я нашел его! — крикнул наконец Крис.
Развернувшись, я увидела, как он поднимает из сундука, крышка которого, видимо, действительно захлопнулась, обессиленного Кори. Пошатываясь от пережитого шока и внезапного облегчения, я подошла и поцеловала Кори в его побледневшее личико. Его большие глаза смотрели в никуда. Он был почти без сознания.
— Мама, — прошептал он. — Хочу к маме.
Но мама была в милях отсюда и училась печатанию и стенографии. Рядом была только безжалостная бабушка, да и ту мы не могли позвать, как бы велика ни была опасность.
— Быстрее беги, наполни ванну горячей водой, — сказал Крис. — Но не слишком горячей, чтобы он не обжегся.
И в следующую секунду он уже подхватил Кори и побежал с ним по лестнице.
Я была в комнате первой и бросилась в ванную. Оглянувшись, я увидела, как Крис положил Кори на кровать. Потом он склонился над ним, зажал ему ноздри и прижался ртом к посиневшим губам Кори. Мое сердце тревожно забилось. Неужели он умер? Не может быть, чтобы он не дышал!
Кэрри достаточно было бросить один взгляд на происходящее, чтобы понять, что ее близнец посинел и не движется, и она разразилась криком.
В ванной я открыла оба крана до отказа и две мощных, как из брандсбойта, струи ударили в ванну. Неужели Кори умрет?! В своих страшных снах я все время видела смерть, и эти сны иногда сбывались! Как всегда, когда я думала, что Бог повернулся к нам спиной, я всеми силами уцепилась за свою веру и начала молиться, требуя, настаивая, чтобы Бог не допустил смерти Кори:
— Пожалуйста, Господи, пожалуйста, пожалуйста!
Может быть, мои отчаянные молитвы сыграли не меньшую роль, чтобы вернуть Кори к жизни, чем искусственное дыхание, которое старательно делал ему Крис.
— Он дышит, — сказал Крис, бледный и дрожащий, неся Кори в ванну. — Теперь осталось только согреть его.
В несколько секунд мальчик был раздет и лежал в горячей ванне.
— Мама, — снова прошептал он. — Где мама? Снова и снова он продолжал повторять это, и я готова была биться головой о стену, так дьявольски несправедливо все это было! Рядом с ним должна была быть его мать, а не девчонка, не знающая, что делать. Я захотела убежать из этого дома, даже если бы мне пришлось просить милостыню на улицах!
Но я спокойно, сдерживая свои чувства и заслужив одобрительную улыбку Криса, сказала:
— Представь себе, что я — твоя мама. Я сделаю для тебя все, что сделала бы она, будь она здесь. Я подержу тебя на коленях, буду укачивать тебя перед сном и спою тебе колыбельную, как только ты поешь и выпьешь немного молока.
Пока я говорила это, мы с Крисом встали на колени и принялись массировать его ножки и ручки. Когда кожа Кори наконец приобрела нормальную окраску, мы насухо вытерли его, одели в самую теплую пижаму, а потом я села с ним в старое кресло-качалку, которое Крис принес с чердака, и покрыла поцелуями его изнуренное лицо, нашептывая на ухо всякие смешные глупости, от чего он засмеялся.
Если он мог смеяться, то мог и есть, и поэтому я осторожно покормила его кусочками сэндвича и дала несколько глотков едва теплого супа и молока. Пока я делала это, я чувствовала, что взрослею. За десять минут я прожила десять лет. Посмотрев на Криса, который присел, чтобы съесть свой обед, я увидела, что он тоже изменился. Теперь мы оба знали, что на чердаке нас подстерегают настоящие опасности, не считая медленного увядания от недостатка воздуха и солнечного света. Мы столкнулись с угрозой гораздо большей, чем мыши и пауки, которых мы так старательно уничтожали и которые так настойчиво не желали прощаться с жизнью.
Кристофер поднялся и один, с мрачным видом, направился на чердак. Я продолжала качать на коленях Кэрри и Кори, напевая колыбельную. Неожиданно с чердака донеслись страшные удары и грохот такой силы, что его с легкостью могли услышать слуги.
— Кэти, — тихо прошептал Кори, когда Кэрри, засыпая, начала клевать носом, — мне не нравится, что у нас больше нет мамы.
— У тебя есть мама. Это я.
— А ты такая же хорошая, как настоящая мама?
— Думаю, что да. Я очень люблю тебя, Кори, и поэтому я совсем как настоящая.
Кори внимательно поглядел на меня своими большими голубыми глазами, сомневаясь в моей искренности и боясь, что я просто хочу отвязаться от него. Потом его ручки обхватили мою шею, и он положил голову мне на плечо.
— Я так хочу спать, мама! Но не прекращай петь. Я все еще укачивала их, когда Крис вернулся и удовлетворенно посмотрел на меня.
— Крышки больше не захлопнутся, — сказал он. — Я сбил все замки с сундуков. И со шкафов тоже.
Я кивнула.
Он сел на ближайшую кровать и долго смотрел, как медленно раскачивается кресло, рассеяно прислушиваясь к детской песенке, которую я продолжала напевать. Его лицо медленно покраснело, и он показался мне чем-то смущенным.
— Я чувствую, что вы оставили меня одного, Кэти Можно я сяду в кресло-качалку, а вы все сверху.
Папа часто делал это. Мы все помещались у него на коленях, даже мама. Его руки были достаточно большими и сильными, чтобы обхватить нас всех. Это давало нам прекрасное, незабываемое, теплое чувство любви и покоя.