Юлианна, или Игра в киднеппинг

– Папочка, прости нас! – шептала ему в другое ухо Аня.
Мишин опустил девочек на пол и оглядел их.
– Ну, кажется, все в порядке, обе живы-здоровы!
– Папа, а ты откуда знаешь, что я хотела от Аньки избавиться? – спросила Юлька.
– От твоей подружки Натальи.
– Папа, но у меня нет подружки Натальи! – удивилась Юлька.
– Наташа Гуляровская, Гуля, как вы ее зовете. Она пришла ко мне, чтобы все рассказать, но от волнения бедная девочка принялась нести что-то совсем невразумительное. Сначала лепетала про какие-то шнурки, которые она потеряла, потом про то, как ей меня жаль… Я ничего понять не мог и позвал Акопчика, он и помог разобраться.
– Наталья Семеновна сказала, что считает своим долгом, в память своих безвременно погибших родителей, предупредить вас об ожидающих вас неприятностях, чтобы они не застали вас врасплох и тем самым не нанесли непоправимый вред вашему психическому здоровью.
– Гулька вот прямо так и сказала? – недоверчиво переспросила Юлька.
– Это авторизованный перевод со сленга на русский, – скромно пояснил Акоп Спартакович.
– Предательница… Ну, я ей покажу!
– Нет, это я тебе покажу! – рассердился Мишин. – Немедленно! Завтра же! Никогда я тебя, Юлька, пальцем не трогал, а вот завтра выпорю как сидорову козу. Ты у меня получишь сполна и за мои волнения, и за сестру!
– Папочка! – воскликнула, обнимая Мишина, Аня. – Не надо ее драть как сидорову козу! Юля хорошая, она меня спасала все время! Я ее очень люблю, папочка!
– Нет, папка, это Аннушка хорошая, это я ее теперь очень люблю. А я, папа, знаешь кто? Я злая и мерзкая эгоистка!
– Да ну? – удивился Мишин. – А я и не подозревал.
– Не спорь со мной, папка, я ведь себя изнутри лучше знаю. Я относилась к единственной сестре, как последняя свинья поросячья. А она меня молитвами спасала.
– Не пойму я что-то, кто там у вас кого спасал?
Юлька с Аней переглянулись и пошли к Юрику, понуро стоявшему перед своим отцом.
– Дядя Витя! Вы-то хоть Юрика не наказывайте! Если бы не он, мы бы с Аннушкой совсем растерялись и пропали. Он у вас такой умный, такой отважный, это он нас по подземному ходу провел. Верно, Ань?
– Верно. А как он за моей кроссовкой чуть не нырнул в страшную подземную реку, да, Юль? Мы его еле-еле удержали. Знаете, Юрик ради нас ну просто на каждом шагу жизнью рисковал. Он меня от утопления спас, я ведь плавать совсем не умею.
– Чудеса! – удивился Сажин. – Я-то всегда считал, что Юрка у меня редкостный эгоист и думать способен только о себе. Ладно, сын, если Дмитрий Сергеевич простит тебе твое участие в этом глупейшем киднеппинге, то и я прощу.
– Раз Юрий берег моих дочерей в таких крутых испытаниях, то как же я могу его не простить? – сказал Мишин. – Мне страшно даже подумать, что девочки мои могли оказаться совсем одни во власти бандитов.
– Прощу и я, – сказал Сажин. – Но не сигареты! Ты бы видел, что с матерью сделалось, когда я на ее глазах вытащил из твоих брюк эту пачку «Мальборо»! С ментолом!
– Дядя Витя, – воскликнула Юлька, – да поймите же вы наконец, что Юрик собой пожертвовал ради нас! Он знал, что ему попадет за сигареты, но хотел нас поскорей домой доставить, вот и рассказал старику первое, что вспомнил.
– Пап, я сказал про «Мальборо», чтобы тебя успокоить.
– Этот звонок меня чуть-чуть навек не успокоил, – усмехнулся Сажин.
– Пап, а ты почему сразу за нами в клуб не поехал, а сюда пошел?
– Какой такой клуб? – насторожился Сажин.
– Гребной клуб «Лига», из которого тебе сторож звонил, ну, который про «Мальборо» сказал…
– Стойте! Какой сторож?
– Да сторож из клуба. Мы у него еще чай пили. Я ему специально сказал про сигареты, чтобы ты проверил и поверил ему, что он звонит по нашей просьбе, и сразу за нами приехал. Только, выходит, зря я ему сказал про сигареты, мог бы и другое что-нибудь вспомнить…
Сажин и Мишин переглянулись.
– Так про сигареты, значит, мне звонил вовсе не бандит, а добрый клубный сторож по вашей просьбе? – спросил Сажин.
– Ну, отец, наконец ты начал что-то понимать!
– Дядя Витя, вы бы видели этого старика! Ну какой же он бандит? У него только усы страшные, как у Бармалея!
– Ну вот что, ребятки, – сказал Мишин. – Хотели мы вас поскорей спать отправить, но придется вам еще с нами посидеть и все по порядку рассказать, все ваши сегодняшние приключения! Акопчик, загляни к Жанне, пожалуйста, попроси ее принести детям горячего молока и бутербродов.
– У Жанны мигрень, Дмитрий Сергеевич, и я боюсь ее тревожить. Я лучше сам схожу на кухню и все сделаю.
– Папа, не надо! Не надо, дядя Акоп! Мы не голодные, у нас ведь была еда в сарае.
– Ладно, тогда садитесь и рассказывайте все по порядку.
Когда ребята, дополняя и уточняя друг друга, рассказали обо всем, что с ними случилось за этот длинный и тревожный день, было уже далеко за полночь. Юрик остался со старшими, а девочек отправили спать.
Сестры, несмотря на усталость и треволнения этого дня, долго не могли согреться и уснуть. Они ворочались в своих постелях, пока Юлька не спросила:
– Ань, ты спишь?
– Никак не могу уснуть. По-моему, я простудилась – меня всю трясет.
– Меня тоже. Я возьму одеяло, подушку и переберусь к тебе, под двумя одеялами скорее согреемся.
– Перебирайся!
Они улеглись вместе, угнездились, обнялись и как будто стали согреваться.
– Ань, а ты вправду веришь, что нам помогли наши Ангелы Хранители?
– Конечно!
– Знаешь, а я тоже начинаю верить, что мой Ангел меня бережет.
– Вот и хорошо.
– Я хочу, чтобы он всегда-всегда был со мной! Как ты думаешь, он и сейчас где-то рядом?
– Я думаю, да.
– А где же мне еще быть? – удивился Юлиус. – Ты позвала – я пришел. Я теперь от тебя ни на шаг не отойду, детка моя!
– Она еще не привыкла, – улыбнулся Иоанн. – Да и ты тоже.
– Как бы мне убедиться, что у меня и вправду есть свой Ангел Хранитель? – спросила Юлька.
– А ты помолись ему и убедишься.
– Холодно вставать и становиться перед иконами. Ты ведь тоже не молилась, кажется?
– Что ты! Пока ты зубы чистила, я успела прочесть короткое правило.
– Все-то ты успеваешь… Как ты думаешь, Ангел не обидится, если я ему прямо из постели помолюсь?
– Думаю, не обидится.
– Какие там слова?
– Ангеле Христов, Хранителю мой святый и покровителю души и тела моего…
– Ань, а своими словами можно молиться?
– Конечно, можно!
– Тогда я буду своими словами. Я вслух молиться буду, чтобы он услышал, а ты, пожалуйста, не смейся!
– Да что ты, Юленька, разве над этим можно смеяться?
– Ну, я начинаю… Дорогой мой Ангел Хранитель! Ты меня слышишь?
– Слышу, Юленька, слышу! – Ангел Юлиус опустился на колени рядом с кроватью, на которой лежали девочки. Ангел Иоанн стоял чуть поодаль, склонив кудрявую голову, сложив руки крестообразно на груди, и улыбался.
– Мне кажется почему-то, что ты меня сейчас слышишь. Так вот, Ангел, ты меня прости, пожалуйста, что я в тебя раньше не верила и никогда не молилась тебе. Но я верю, что ты добрый и помогал мне сегодня… А может, ты не только сегодня мне помогал, только я этого не замечала.
– Так оно и было, солнышко мое.
– Я и в Аниного Бога теперь верю, потому что ты ведь не сам по себе, а ты – Ангел Божий. Так моя сестра говорит, она знает. И еще вот что… Ангел мой, пожалуйста, сделай так, чтобы папа меня завтра не выдрал как сидорову козу!
Ангел Иоанн подошел к Аннушке и начал что-то ей шептать на ухо. Аннушка слушала их обоих, сестру и Хранителя, и улыбалась.
– А еще знаешь что, дорогой мой Ангел Хранитель? Мне так хочется тебя увидеть!
– Юлька, да ты что говоришь! – встрепенулась Аня. – Разве можно просто так видеть Ангелов?
– Почему нельзя?
– Они же «духи огненные»! Ослепнешь, если увидишь!
– Разве их никто никогда не видел?
– Видели святые.
– Ну вот… А, придумала! Знаешь что, дорогой мой Ангел? Я тебе подскажу, что надо сделать, чтобы я тебя смогла увидеть: ты возьми и приснись мне прямо сегодня ночью! Тебе это наверняка не трудно, ведь это же легче, чем спасать от бандитов, правда? Ну, пожалуйста, Ангел, миленький, приснись мне хоть на минуточку! Я тебя увижу и после этого буду еще сильней любить. А теперь спокойной тебе ночи. До свидания. Я буду спать и ждать тебя во сне. Пока!