Брачный сезон

Отлично зная, что в столовой меня бы ждали пять теть, из них одна глухая, одна полоумная и одна – леди Дафна Винкворт, и весь букет совершенно непригоден для потребления на голодный желудок, я от души оценил такой дружеский жест, – тем более когда сообразил, что в хозяйстве наподобие здешнего порядки, вернее всего, традиционные, сильно отстающие от последнего писка современной творческой мысли, и не иначе как за столом там прислуживает лично дворецкий.
– Правильно ведь? – спросил я. – За завтраком пирующих обслуживает сам Силверсмит?
– Да, сэр.
– Бог ты мой! – воскликнул я, бледнея сквозь здоровый загар. – Ну и человек, Дживс!
– Кто, сэр?
– Ваш дядя Чарли.
– А-а, да, сэр. Сильная личность.
– Еще какая сильная. Что там у Шекспира говорится про кого-то, у кого взор матери?
– «Взор Марса – а не матери – грозный, наводящий страх» – вот, видимо, цитата, которая вам припомнилась, сэр.
– Верно, верно. Именно такой взор у дяди Чарли. Неужели вы так его и называете – «дядя Чарли»?
– Да, сэр.
– Поразительно. Для меня даже подумать о нем как о дяде Чарли – все равно что назвать его Реджи или Джимми или, если на то пошло, даже Берти. Он что же, качал вас в детстве на колене?
– Весьма часто, сэр.
– И вы не трепетали? Железный ребенок! – Я снова принялся за завтрак. – Отличный бекон, доложу вам, Дживс.
– Домашнего копчения, насколько я понимаю, сэр.
– И приготовленный из мирно настроенных свиней. И селедочка, я вижу, не говоря о тостах, джеме, даже, если зрение меня не обманывает, еще и яблоко! Что ни говори про «Деверил-Холл», но кормят здесь по-царски. Вы не замечали, Дживс, что хорошая копченая селедка на завтрак – основа успешного дня?
– Совершенно справедливо, сэр, хотя я сам скорее сторонник доброго куска ветчины.
Некоторое время мы с ним обсуждали сравнительные достоинства ветчины и рыбы как средства для поднятия боевого духа, поскольку многое можно сказать в пользу того и другого блюда, но наконец я все-таки затронул тему, затронуть которую хотел уже давно. Сам не понимаю, как это она вылетела у меня из головы.
– Кстати, Дживс, – говорю, – у меня есть к вам один вопрос. Что, во имя тысячи чертей, вы здесь делаете?
– Я так и предполагал, что это вас может заинтересовать, сэр, и уже сам собирался предоставить вам соответствующую информацию по своей инициативе. Я приехал сюда в качестве слуги мистера Финк-Ноттла. Разрешите мне, сэр.
Он поймал кусок копченой селедки, который сорвался у меня с вилки, оттого что рука моя сильно дрогнула, и поместил его обратно на тарелку. Я, как говорится, вылупил на него глаза.
– Мистера Финк-Ноттла?
– Да, сэр.
– Но ведь Гасси нет в «Деверил-Холле»?
– Он здесь, сэр. Мы прибыли вчера вечером, ближе к ночи.
Внезапно вспыхнувшая догадка осенила меня.
– То есть это был Гасси, про кого дядя Чарли вчера говорил, что приехал мистер Вустер? Я сижу здесь под именем Гасси, а теперь является Гасси под моим именем?
– Совершенно верно, сэр. Ситуация создалась весьма любопытная и, пожалуй, довольно запутанная…
– Это вы мне говорите, Дживс?
Только опасение перевернуть поднос с завтраком помешало мне обратиться лицом к стене. Когда Эсмонд Хаддок во время нашего давешнего разговора за портвейном упомянул «дни для наших душ суровых испытаний», он и не подозревал, какими суровыми могут стать испытания для наших душ, если, поплевав на ладони, где-то там примутся за дело всерьез. Я поднял кусок рыбы на вилке и рассеяно отправил в рот, пытаясь привести свои умственные способности в соответствие с требованиями момента, который даже самый мужественный человек неизбежно признал бы трудным.
– Но каким образом Гасси освободился из каталажки?
– Судья передумал и вместо заключения назначил ему штраф, сэр.
– С чего это он вдруг?
– Возможно, ему пришло в голову, что милосердие свободно, сэр.
– И изливается, как добрый дождь с небес, вы хотите сказать?
– Именно, сэр. Куда придется на земле. Его милость, наверно, принял во внимание, что оно есть благо и для дарующего, и для одариваемого и к лицу монарху на троне больше, нежели корона.
Я задумался. Да, пожалуй, в этом что-то есть.
– Сколько он из него выдоил? Пять фунтов?
– Да, сэр.
– И Гасси раскошелился и стал опять свободным человеком?
– Да, сэр.
Тут я нащупал болезненную точку:
– Но почему он здесь?
Я думал, что задал ему вопрос на засыпку, но не тут-то было. Где человек менее великий стал бы переминаться с ноги на ногу, крутить большими пальцами и бормотать: «Да, действительно, трудно сказать», – у Дживса было готово объяснение, и он подал его мне на блюдечке, и глазом не моргнув.
– Ему ничего другого не оставалось, сэр. С одной стороны, ее милость ваша тетушка непременно желала, чтобы вы поехали в «Деверил-Холл», с другой – мисс Бассет не менее определенно настаивала на том, чтобы и мистер Финк-Ноттл отправился сюда же. В случае, если бы одного из вас здесь не оказалось, начались бы расспросы, которые могли привести к самым плачевным последствиям. Взять хотя бы то, что мисс Бассет ожидает ежедневных писем от мистера Финк-Ноттла со всевозможными подробностями жизни в усадьбе: что слышно, что происходит, кто что сказал. Они, естественно, должны быть написаны на бумаге с деверильским гербом и иметь почтовый штемпель «Кингс-Деверил».
– А что, верно! Ваша правда, Дживс. Мне это и в голову не приходило.
Я задумчиво проглотил кусок тоста с джемом. А ведь скольких трудностей удалось бы избежать, если бы у судейского хватило ума оштрафовать Гасси с самого начала, а не спохватиться потом. Я уже утверждал это неоднократно и скажу опять: все судейские – ослы. Покажите мне судью, и я покажу вам остолопа.
Я принялся за яблоко.
– Значит, вот как обстоят дела.
– Да, сэр.
– Я – это Гасси, а Гасси – это я.
– Да, сэр.
– И потребуется неусыпная бдительность, чтобы не запутаться и не испортить всю игру. Мы будем ступать, как говорится, по яичным скорлупкам.
– Очень точное образное выражение, сэр.
Я доел яблоко и озабоченно закурил сигарету.
– Ну что ж, ничего не поделаешь, я вижу. Но только, пожалуйста, не надо снова запускать вашего Марка Аврелия, если вы начнете мне толковать про то, что все это – часть одной великой цепи, я этого не вынесу. А как настроение Гасси?
– Не особенно радостное, сэр. Раздосадованное, я бы сказал. Я узнал от мистера Перебрайта…
– Так вы виделись с Китекэтом?
– Да, в людской. Он помогал горничной Куини решать кроссворд. Он уведомил меня, что сумел организовать встречу с мисс Перебрайт и сообщил ей о вашем решении отказаться от роли Пата в ирландском скетче. Мисс Перебрайт проявила понимание и сказала, что, коль скоро приехал мистер Финк-Ноттл, он, конечно, возьмет эту роль на себя. Мистер Перебрайт виделся с мистером Финк-Ноттлом и сообщил ему о принятом решении, и это как раз и раздосадовало мистера Финк-Ноттла.
– Трусит?
– Да, сэр. И кроме того, ему слегка действуют на нервы отзывы деверильских дам о…
– О моем поведении?
– Да, сэр.
– Насчет собаки?
– Да, сэр.
– И портвейна?
– Да, сэр.
– И про «Алло, алло, алло, в лесу уже светло»?
– Да, сэр.
Я сокрушенно выдохнул большое облако дыма.
– Да, – говорю. – Боюсь, для начала я заработал ему неважную репутацию. Я не хотел, но так уж оно само получилось, что из-за меня у здешних хозяек сложилось о нем мнение как о гробе повапленном, которые водят публику за нос, притворяясь, будто не пьют ничего, кроме апельсинового сока, а чуть только публика повернется спиной, накачиваются портвейном до полной потери памяти. Правда, у меня есть некоторые оправдания. Эсмонд Хаддок подсунул мне графин, а я просто умирал от жажды и соблазнился. Не станете же вы винить засыпанного снежной лавиной альпиниста за то, что он принял глоток бренди из рук откопавшей его собаки сенбернара. Но будем, по крайней мере, надеяться, что старушки не проболтаются и слух о дурном поведении Гасси не дойдет до мисс Бассет. Не хотелось бы, чтобы их любви совали палки в колеса.