Псмит-журналист

— Пред-став-ля-ю Молодого Лири, — внушительно взревел он, — нового члена нашего клуба, который будет боксировать тут с хорошим парнем в сентябре.
Он перешел на другую сторону ринга и повторил свое объявление. Новый член был удостоен хриплых приветствий.
Тем же манером были представлены еще два многообещающих артиста, а затем поднялся невообразимый шум — на ринг в сопровождении небольшой армии помощников вступил высокий молодой человек в махровом халате. Один из помощников держал в руке ярко-зеленое ведро с надписью белыми буквами: «Торнадо Ал. Волманн». Мгновение спустя поднялся уже более вообразимый шум, и, поднырнув под канаты, в противоположном углу уселся Кид Брейди, на чьей приятной физиономии играла самоуверенная ухмылка.
— Пред-став-ля-ю десятираундовый бой, — загремел грузный джентльмен, — между Торнадо Ал. Волманном…
Громкие рукоплескания. Мистер Волманн был знаменитостью, известной от Нью-Йорка до Сан-Франциско. По общему мнению, именно он мог дать доселе непобедимому Джимми Гарвину достойный бой за чемпионский титул в легком весе.
— Даешь, Ал! — взревела толпа.
Мистер Волманн снисходительно поклонился.
— …и Кидом Брейди, членом этого клуба.
Кид снискал заметно меньше рукоплесканий. Он был неизвестной величиной. Горстка присутствующих знала о его победах на западе страны, но она была лишь каплей в море. Когда слабые хлопки затихли, Псмит поднялся со стула.
— Даешь, Кид! — ободряюще посоветовал он и, снова сев, добавил: — Мне не хотелось, чтобы товарищ Брейди думал, будто у него нет ни единого друга, кроме его бедной старенькой матушки, как — если вы не забыли — было в прошлый раз.
Грузный джентльмен спрыгнул с ринга. Следом за ним попрыгала армия помощников, и раздался гонг.
Мистер Волманн взвился со стула, словно кто-то высвободил пружину. Он как будто полагал, что раз уж ты торнадо, то и действуй, как это стихийное явление. Он подпрыгивал перед Кидом, будто резиновый мячик. Представитель «Уютных минуток» проявил больше солидности. Если бы он не занял боевой стойки, чуть двигая одной пухлой перчаткой перед мощной грудью, а другой скребя воздух перед своей нижней челюстью, можно было бы подумать, что он понятия не имеет о положении дел. Он улыбался мягкой улыбкой гостя, которого хозяйка пригласила принять участие в какой-то салонной игре.
Внезапно его противник выбросил вперед длинную левую руку. Кид, который прогулочной походкой направлялся к середине, принял удар на подбородок и продолжал идти как ни в чем не бывало. Он словно бы поймал мистера Волманна на отступлении от хороших манер и деликатно решил сделать вид, будто ничего не заметил.
Торнадо, исполнив прыжок назад, прыжок вперед и обманный прием, ударил обеими руками. Дружелюбная улыбка Кида даже не дрогнула, и он продолжал двигаться вперед. Вновь мелькнула левая рука его противника, но на этот раз Кид ее не проигнорировал, а ответил сильнейшим свингом справа, и мистер Волманн, отпрыгнув, очутился на канатах. К тому времени, когда он выбрался из этой неудобной позиции, еще два свинга Кида попали в цель. Мистер Волманн в некотором замешательстве удрал в центр ринга, и Кид последовал за ним туда все с той же солидностью.
Торнадо стал еще торнадистее. Его левая рука словно выдвигалась в суставах, как телескоп. Несколько раз, когда качалось, что Кид находится вне ее достижения, раздавался глухой хлопок, и прорвавшая оборону коричневая перчатка отбрасывала назад его голову. Однако Кид вновь надвигался, нанося порой удар правой по корпусу с довольной улыбкой ребенка, крушащего молотком игрушечный поезд. И все же он явно находился в худшем положении. Энергичный мистер Волманн, полагаясь на свою длинную левую руку, отвечал тремя ударами на его один. Когда гонг возвестил конец первого раунда, практически все зрители ставили на Торнадо. Приветственные вопли раздались со всех сторон. Помещение содрогалось от призывов: «Даешь, Ал!» Псмит скорбно обернулся к Билли.
— Мне кажется, товарищ Виндзор, — сказал он, — что эта веселая встреча не сулит товарищу Брейди ничего хорошего. Я не удивлюсь, увидев, как его голова запрыгает по полу.
— Погодите, — ответил Билли. — Он еще выиграет бой.
— Вы так думаете?
— Ага. Он же из Вайоминга, — сообщил Билли с простодушной уверенностью.
Второй и третий раунды стали повторением первого. Торнадо бушевал по всему рингу почти без помех. В третьем раунде он молниеносно и точно ударил Кида в челюсть. Такой удар нокаутирует почти всякого боксера, но Кид только слегка пошатнулся и сам сделал выпад, все еще улыбаясь.
— Видали! — в восторге заорал Билли на ухо Псмиту, перекрывая рев вокруг. — Ему это нипочем! Ему это нравится! Он из Вайоминга!
В начале четвертого раунда что-то изменилось. Бешенство Торнадо истощилось. Левая рука била не с прежней резкостью. И чемпион «Уютных минуток» теперь не отшатывался, а шел на сближения, нанося сокрушительные удары по корпусу. После удара гонга снова раздались вопли одобрения и крики: «Даешь, Ал!», но теперь в них появилась умоляющая нота. Благородные любители спорта, чья причастность к боксу ограничивалась ставками на, как они выражались, «верняк» и созерцанием как дерутся другие, и кто сразу испустил бы дух, получи они увесистый удар по выпуклому жилету, начинали опасаться, что лишатся своих денег.
В пятом раунде места для надежды уже не осталось. Подобно месяцу марту, который приходит, яко лев рыкающий, и кротким ягненочком уступает место апрелю. Торнадо потерял запал. Заметно было, что улыбка Кида поутратила дружественность. Выражение его лица приблизилось к мрачной сосредоточенности, запечатленной на фотографиях, украшавших «Уютные минутки». Все чаще к крыше возносились агонизирующие вопли любителей легких денег. Торнадо, теперь уже нежный зефир, то и дело входил в клинч, впиваясь в противника, как пиявка, пока его не отрывал краснофуфаечный рефери.
Внезапно здание окутала жуткая тишина, которую нарушил ковбойский клич, вырвавшийся у Билли Виндзора, ибо Кид, потрепанный, но явно довольный, стоял в центре ринга, а Торнадо, мокрым носком повисший на канатах, медленно сползал на пол.
— «Уютные минутки» победили, — сказал Псмит. — В этом я, товарищ Виндзор, усматриваю предзнаменование.
 
15. Расширение штата
Несколько минут спустя, проникнув в раздевалку Кида, редакционный штат увидел, что победитель десятираундового показательного боя между членами клуба сидит на стуле, а его правую ногу растирает лохматый человек в свитере (во время боя — один из его секундантов). Кид озарил их улыбкой.
— Входите, входите, джентльмены, — сказал он. — Чертовски рад вас видеть.
— Для меня большое облегчение узнать, товарищ Брейди, — сказал Псмит, — что вы способны нас видеть. Я полагал, что после усердных тычков товарища Вол манна ваши звездоподобные некоторое время вообще перестанут открываться.
— Так я их и не чувствовал даже. Быстрота у Ала что надо, да только, — продолжал Кид, прибегая к изысканному уподоблению, — ему в жизнь не оставить вмятины в брикете мороженого, хоть он молотком по нему вдарит.
— Тем не менее был момент, товарищ Брейди, — мягко сказал Псмит, — когда мне почудилось, что ваша голова вот-вот отклеится от шеи. Но страх оказался мимолетным. Когда вы принялись наносить эти — я правильно выражаюсь? — перекрестные удары по корпусу, ну, тогда я ощутил себя созерцателем ночных небес, когда узрел он новую планету, или доблестным Кортесом, когда орлиный взор на Тихий устремил он океан.
Кид заморгал.
— Чего-чего? — спросил он.
— А почему я ощутил себя так, товарищ Брейди? Я вам отвечу. Потому что оправдалась моя вера в вас. Потому что я увидел пред собой идеального боевого редактора «Уютных минуток». Пост этот не для слабаков. Обаятельных манер, чтобы занять его, еще мало. Никто не сумеет на нем удержаться, полагаясь лишь на доброе сердце или голосовую имитацию утра на скотном дворе. Нет-нет. Нам нужен человек с крепкими мышцами и сухожилиями, который только приветствует кирпич, опускающийся на его череп. И этот человек — вы, товарищ Брейди. Кид умоляюще обернулся к Билли.