Шанна

— Если вам так уж необходимо разъезжать на этой строптивой скотине, вы могли бы быть осторожнее ради вашей же безопасности. И вообще для мечтательных прогулок следует седлать тихого мерина.
Упрек этот Шанне не понравился и показался еще более обидным потому, что Рюарк был прав. Аттила не годился для спокойных прогулок, особенно если на нем восседала юная леди. Это было умное и горячее животное, требовавшее твердой руки и внимания.
— Неужели мой отец такой жестокий эксплуататор, что заставляет вас работать даже по воскресеньям? — съязвила Шанна. — Что вы здесь делаете?
— Я хотел кое-что проверить в отсутствие рабочих. — Длинные пальцы Рюарка легли на тонкую талию Шанны, и он помог ей слезть с лошади. — До вашего появления я не сомневался, что этот день будет для меня потерян.
Он поставил Шанну на ноги и наклонился, чтобы поцеловать, но она быстро сняла с головы шляпу и использовала ее как преграду.
— Вы хотите сказать, что благодаря мне ваш день не пропал даром? — В ее голосе слышался металл. Она отступила от него, бросив шляпу на луку седла. Ее тело горело от прикосновения Рюарка, и она все еще чувствовала на своей талии его пальцы. — Я заехала взглянуть, как продвигается строительство дробильни. Если бы я знала, что вы здесь, то нашла бы себе другое развлечение.
Рюарк ухмыльнулся и протянул руку, чтобы погладить ее волосы.
— Ах, любовь моя, вы все еще меня боитесь?
Шанна с негодованием выпрямилась и оттолкнула его руку.
— Я всего лишь хочу, чтобы меня не трогали и не бросали на меня многозначительные взгляды, а вы, кажется, склонны именно к этому. Как видно, полное завершение сделки не очень-то охладило вашу страсть.
— Вот именно, не очень, — весело согласился Рюарк, притягивая ее к себе, — даже скорее наоборот.
Шанна затрепетала. Она подняла руку так, что ее плетка оказалась на уровне его лица, но сильные, властные пальцы Рюарка сжали ее хрупкое запястье, так что она была не в силах пошевелить рукой.
— Рюарк, — предостерегла его Шанна, — я пришла сюда взглянуть на дробильню, а вовсе не для того, чтобы заниматься с вами любовью. И мне кажется небезопасным оставаться здесь с вами. Вы, видно, так и не угомонились.
Глаза Рюарка горели, как золотые уголья.
— Вы так влечете меня, дорогая!.. — проговорил он.
Его пристальный взгляд снова глубоко взволновал Шанну, и она быстро отвела глаза. Никому до Рюарка не удавалось вызвать у нее такого трепета ни при каких обстоятельствах, тем более, одним взглядом или простым словом. Что в этом колонисте так ее возбуждает? Были же и другие красивые мужчины, в том числе более решительные и стремительные, галантно просившие ее руки. Все они ей быстро надоедали. Были и такие, которые казались ей умными, восхищали своими познаниями, но не трогали ничем другим. Были и юноши, которым, по ее мнению, не хватало зрелости, и уж совершенно отталкивала ее мысль о браке со стариком, с которым ей пришлось бы разделить супружеское ложе. Рюарк был и молод, и остер умом, а одна мысль о том, как он искушен в любви, вызывала в ней божественное возбуждение и заставляла ее ненасытное тело жаждать его ласк.
Совершенно потрясенная ходом своих мыслей, Шанна отошла от Рюарка. Не была ли она всего лишь потаскухой, которой написано на роду в любое время удовлетворять его похоть?
— Вы можете показать мне дробильню? — после минутного молчания проговорила Шанна. — И будете ли вести себя прилично?
— Я покажу вам дробильню, — весело отозвался Рюарк, — но не беру на себя никаких обязательств по второму пункту.
Они медленно пошли вдоль стройки, и он на ходу объяснял ей принципы дробления сахарного тростника и отжима сока. Шанна была знакома с тем, как это делается. Раньше тростник подавали в небольшую мельницу, установленную на повозке, которую перевозили с одного поля на другое. И сейчас она с каким-то благоговением и удивлением смотрела на конструкцию, возводившуюся внизу в ложбине.
Все три громадных барабана уже были на месте, готовые принять по целому возу тростника, а гигантский чан словно ждал, когда в него хлынет поток сока. От основного здания отходили два крыла, из которых одно занимали два больших медных котла для варки патоки из жидкого сиропа, а в другом стояли вместительные бродильные чаны и латунная перегонная установка для получения различных сортов рома: черного — для снабжения грогом кораблей флота его величества короля, и легких напитков, которые не стыдно было бы поставить на любой стол.
Шанна вполуха слушала, что рассказывал Рюарк, основное же ее внимание было сосредоточено на нем самом. «Здесь, — рассуждала она про себя, — он чувствует себя естественно. Голос его звучит властно, манеры уверенны и независимы».
Сначала они двигались по узкому проходу, затем поднялись по приставной лестнице на верхнюю площадку, откуда особенно хорошо была видна дробильня. В каждом движении Рюарка чувствовалась гордость за свое детище. Шанна понимала, что этот человек отдает все свои силы дорогому для него делу. Он очень серьезно относился к решению каждой задачи, доводя все до конца. Ее удивление росло по мере того, как она его узнавала, и интерес к нему все усиливался.
«Разумеется, — размышляла она, — это не просто раб. Нет, он никогда и не был ничьим рабом, в том числе и женщины». Она старалась представить себе, что за человек дал жизнь Рюарку, и кто его вырастил.
Мягкий смех Рюарка вернул ее к действительности, и Шанна вопросительно посмотрела на него. В устремленных на нее глазах искрились веселые золотистые огоньки.
— Боюсь, что я утомил вас излишними подробностями. Но теперь вы, по крайней мере, сможете ответить на любой вопрос о работе этой установки.
— Я еще раньше видела некоторые ее части и слышала кое-что от других. Это настоящее чудо! — Шанна оперлась спиной на какую-то стойку, отчасти потому, что от высоты у нее кружилась голова, а отчасти, чтобы собраться с мыслями. Она боялась, что за завесой неизвестности, которую ей удалось только что приоткрыть, таятся многочисленные призраки. — А что я должна отвечать; если меня спросят о вас, Джон Рюарк? — храбро спросила Шанна, крайне удивив его сменой предмета разговора. — Я так мало о вас знаю.
Какая у вас была семья? Вы утром что-то сказали о своем отце. Ему известно о вашем лондонском судебном деле?
— Надеюсь, что нет. Нет. И хотел бы, чтобы он так и не узнал об этом. — Рюарк устремил взгляд в пространство, явно взволнованный. — Весть о моей казни была бы жестоким испытанием для него. Мне хотелось бы уберечь его от этого.
— А ваша мать? — упорно продолжала расспрашивать Шанна. — Есть у вас братья? Сестры? Вы никогда об этом не говорили. Уголки губ Рюарка тронула жесткая улыбка.
— Здесь мне нечем похвастаться, Шанна, ведь большинство из них неотесанные колонисты.
Шанна сочла этот ответ исчерпывающим, отчаявшись узнать о нем что-то большее. Она задумчиво перевела взгляд на окружавшие дробильню покрытые зеленью холмы. Над ними стоял голубой туман. Под облаками описывали широкие круги два орлана. Они то взмывали вверх в потоках теплого воздуха, скрываясь в белой дымке, то камнем падали вниз со сложенными крыльями, исчезая по другую сторону холма.
Шанна, весело рассмеявшись, попыталась привлечь, внимание Рюарка к странным играм этих птиц, но встретила лишь дерзкий, раздевающий ее взгляд. Она присела на бревно, боком к Рюарку, и его глазам предстал смелый контур ее округлой груди, приподнятой корсажем. Шанна тут же встала и посмотрела прямо ему в глаза. Этим утром в церкви она уже ощущала на себе этот хищный, ястребиный взгляд.
— Ваши глаза выдают ваши мысли, — резко сказала Шанна. — Просто неприлично так вызывающе меня рассматривать, а уж в церкви и вовсе недопустимо.
— Я всего лишь любовался вами. — Янтарные глаза Рюарка сияли, а улыбка была почти насмешливой. — Вы прекраснейшая из женщин, и, как большинство мужчин, я просто восхищался вашей красотой.
— Вы более дерзки, чем другие, — проворчала Шанна. — Каждым своим взглядом вы меня насилуете.