Побежденное одиночество
– Тебе не придется жертвовать своей индивидуальностью со мной. Дай мне время доказать это тебе.
– Начиная с зоопарка?
– Начиная с зоопарка, – с усмешкой ответил он.
Поездка в Сан-Диего оказалась веселой, с песнями и многочисленными остановками для купания. Кельвин обнаружил, что последние могут включать в себя разные приятные сюрпризы, такие, как сладости и сок, и они не проезжали мимо заправочной станции без того, чтобы он не объявил, что следует остановиться. Коул положил конец этому после третьего визита в туалет.
– Этот юный сорванец! – пробормотал он, когда они вернулись в машину.
– ...Прямо как его дядя Рори, – сказала Эшли, заканчивая мысль.
– Ты знала? – спросил Коул с усмешкой.
– Подозревала. После взятки, которую я вручила ему, чтобы он слез с качелей тогда, я знала, что это только вопрос времени, перед тем как из него получится первостатейный обманщик...
Коул пристегнул ремень безопасности Кельвину и сказал серьезным тоном:
– Больше никаких остановок, молодой человек.
– А мне и не надо сейчас, – ответил Кельвин, кивая в знак согласия. Прошло почти двадцать минут, перед тем как он попробовал было снова взяться за свое. В этот раз Коул продолжал ехать, и они ни разу не останавливались, пока не достигли зоопарка.
– Ну, ладно, вы, двое. Наслаждайтесь. Я встречу вас в час дня, и мы поедем обедать, – сказал он, покидая Эшли на входе.
Эшли вышла из машины с очевидной неохотой, таща Кельвина за собой. Она выглядела захватывающе красивой в белых джинсах и блузе, покрытой штрихами пастельных тонов и завязанной узлом на ее тонкой талии. Но она также выглядела испуганной, хотя быстро скрыла свои дурные предчувствия. Расправив плечи с видом угрюмой решительности, она одарила Кельвина яркой улыбкой, а Коулу беспечно махнула рукой.
Он никем так не гордился в своей жизни! Он так же видел то, что она с охотой идет через все это, несмотря на свой страх, и это было подтверждением растущих чувств к нему. Впервые с их последней встречи сердце его посетила надежда.
Когда Коул уехал, Эшли посмотрела на ребенка, чья рука крепко держалась за ее, и ее опасения вернулись. Она могла обмануть Коула своим внешним видом, но она не обманула себя. Эшли нисколечко не хотела всего этого. Четыре часа. Они казались ей вечностью, усеянной всевозможными ловушками.
– Хорошо, Полпинты, пойдем смотреть на животных, – сказала она таким тоном, которым можно было объявить о приходе врача, собирающегося делать уколы. Было ясно, что мысль о предстоящем времяпрепровождении не внушает особенного энтузиазма.
С другой стороны, глаза Кельвина были такие круглые и блестящие, ну прямо, как настоящие сапфиры, и так же сияли от радости, как глаза Коула, когда он смотрел на нее:
– Мы посмотрим слонов, Эшли?
– Как хочешь.
– А что еще?
– Львов, тигров и медведей.
– Таких, как Вини-Пух?
– Точно.
– Пошли, – он прыгал от нетерпения. Постепенно ее предчувствия начали отступать.
– Хорошо.
Посещение зоопарка с Кельвином открыло Эшли глаза на многое. Он хотел все знать. В течение четырех часов она подвергалась непрекращающемуся шквалу расспросов, прерываемому только воплями радости. Посетители вокруг них смеялись и буквально через несколько минут он завоевал всех. Чем больше было публики, тем более озорным он становился, и Эшли начинала бояться, что он причиняет окружающим неудобство своим излишне шумным поведением.
– Не глупите, – сказала одна дама, когда Эшли извинилась перед ней за просьбу Кельвина забраться к ней на колени, чтобы посмотреть в окно на противоположной стороне автобуса, в котором они ехали по огромной территории зоопарка от вольера к вольеру. ~ У меня внук такого же возраста и он такой же любопытный. У вас замечательный сын. Дети и так растут слишком быстро. Очень плохо, что мы не можем сохранить в них этой невинности и восхищения перед окружающим миром.
– Он не мой... – начала было Эшли, затем поняла, что ее отношения с Кельвином не играют никакой роли для старой женщины.
«Ваш сын». Эта фраза отдавалась эхом в ее мозгу, когда она смотрела на ребенка, прыгавшего рядом с ней на сиденье. Сможет ли она когда-нибудь слышать эти слова без вызываемой ими паники?
– Эшли, посмотри! – спрашивал Кельвин, дергая ее за руку. – Что это?
– Жираф.
– Мне нравится жираф. Папа купит мне одного? – спросил он с надеждой.
– Думаю, что он немного велик, чтобы брать его домой. Кроме того, жирафам нужно много открытого пространства для житья. Если он будет жить в помещении все время – это очень расстроит его. Ты же не хочешь, чтобы он расстроился?
Казалось, что Кельвин очень внимательно раздумывает над ее словами.
– Он может жить в саду.
– Нет. Сад недостаточно велик для этого. У него не будет места, чтобы бегать. Ему нравится здесь.
– Хорошо, – согласился Кельвин наконец, бросая на жирафа последний, исполненный тоски, взгляд.
К тому времени, как они встретили Коула, Кельвин обнаружил еще дюжину животных, которых ему хотелось бы взять домой.
– Пала, я видел медведя, жирафа и кота!..
– Кота?
– Льва, – помогла Эшли.
– Вот как. Я думаю, это было замечательное приключение.
Эшли улыбнулась.
– Действительно было весело, – признала она и удивилась, так как это было правдой. – Я никогда не была в зоопарке и мне показалось, что я уже была здесь в детстве.
Голос ее звучал радостно, но тоскливый взгляд ее говорил Коулу, что он был прав, когда предположил, что именно из-за потери своего собственного детства Эшли не умела обращаться с детьми. Это только укрепило его клятву дать Кельвину возможность помочь завоевать ее.
Он запланировал для себя пикник в парке, вторую поездку в Диснейленд и день на пляже. Рори и Лаура присоединились к ним. В одной такой шумной поездке нежданный дождь заставил их тогда почти весь день провести внутри машины.
Кельвин обожал Эшли все больше и больше после каждой встречи. Перемена ее взглядов была более постепенной, но все же происходила.
Коул мог видеть, как ее уверенность в себе растет день ото дня. Сначала ее отношения с Кельвином были неуверенными, изучающими... Она, очевидно, боялась, что стоит ей попытаться начать приручать ребенка, как это вызовет неудовольствие с его стороны и возражения его отца. Несмотря на это, постепенно она научилась говорить «нет». Она даже научилась не обращать внимания на недовольные гримасы Кельвина, перестала считать их признаками собственного бессилия.
– Разве ты не понимаешь, как глупо считать двухлетнего ребенка камнем преткновения в наших отношениях? – спросил Коул ее однажды вечером, когда они сидели тесно прижавшись друг к другу на диване, а Кельвин спал наверху.
Когда Коул был настолько близко, она не замечала ничего больше.
– Ему уже почти три, – напомнила Эшли, стараясь не обращать внимания на искры удовольствия, вызываемые настойчивыми прикосновениями Коула. – Помнишь, он говорил, что его день рождения наступит очень скоро. Ты уже думал об этом?
– Может быть, устроим праздник для него и еще десятка его друзей?
Эшли решительно закачала головой, выражение ужаса мелькнуло в ее глазах.
– Нет, ты не сделаешь этого. Я едва привыкла к Кельвину. Ты не можешь ожидать от меня, что я справлюсь с еще десятком таких же.
– Я буду рядом, чтобы помочь.
– Правильно, но, возможно, тебя опять посетит откровение относительно «Элфи» и ты запрешься в комнате со своим проклятым компьютером.
– Эшли, даже если я сделаю это, ты справишься. Боже мой, ты справляешься с намного более темпераментными актерами каждый день. Они же не лучше двухлетнего ребенка.
– Да, они ничуть не лучше, – ответила она с вызовом. – Но когда я устаю от их вызывающего поведения, то могу просто уйти оттуда или уволить их. Мне не удастся с таким же успехом оставить Кельвина и его друзей без присмотра. Они уничтожат дом, не говоря уже о тех ужасных вещах, которые они сотворят с собой.