Клетка для мятежника

Еще десять дней, и Дженн придется снова расстаться с сыном, смотреть ему вслед, когда в сопровождении Мики он двинется по горной дороге в сторону Мейтленда, где должен провести зиму. Ей придется отпустить его, зная, что колдовская сила Эндрю еще не проявилась, что он лишен защиты, в которой так нуждается, хотя сам об этом и не подозревает. Бывали дни, когда от беспокойства за сына Дженн чувствовала себя совсем больной.
От размышлений Дженн отвлек шум: молодежь засыпала финлея вопросами. Один голос — Лиама — звучал особенно настойчиво:
— Но почему королевская армия побежала? Почему Кенрик отступил перед герцогом Робертом? Его войско все еще имело численное преимущество. Раз герцог Роберт был так тяжело ранен, у Кенрика были все шансы добиться победы. Кенрик должен был это понимать — и все-таки бежал. Почему?
Да, Финлей здорово наловчился рассказывать о битве, только на Дженн он при этом не смотрел.
— Трудно сказать с уверенностью, но думаю, что четырнадцатилетний принц просто не имел опыта в сражениях такого размаха. Его отец был убит накануне, а Нэш, человек, стоявший за всем предприятием с самого начала, страшно пострадал в единоборстве с Робертом. По-моему, Кенрик усомнился, что сможет...
— Я слышал, — со знающим видом перебил его Нейл, — что герцог Роберт что-то сделал с принцем накануне битвы: он заставил Кенрика поверить в то, что тот всегда будет его бояться. Это правда?
Теперь Финлей все-таки посмотрел на Дженн; та кивнула. Эти сведения можно было сообщить, не опасаясь, что за них придется расплачиваться.
— Да, — Финлей снова повернулся к слушателям, — хотя я и не знаю, как долго сохраняется такое внушение.
Дженн бросила быстрый взгляд на Эндрю, гадая, как тот отнесется к такому известию: он был единственным здесь, кто знал молодого короля. Но Эндрю только моргнул, ничем не показав, что заинтересован.
— Но, — Сэйр даже наклонился вперед, — раз твой брат самый могущественный из когда-либо существовавших колдунов, разве не мог он заставить бояться себя всегда?
Взгляд Финлея затуманился, и, словно почувствовав его смущение, Хелен теснее прижалась к отцу. Финлей помолчал, потом тихо ответил: — Да. Роберт мог сделать так, чтобы страх стал вечным.
Финлей добровольно вызвался стоять на часах первым, предоставив Арли и Дженн возможность отдохнуть. Он не стал ничего им объяснять, но дело заключалось в том, что воспоминания о битве, наивные вопросы подростков вызвали у него смутное беспокойство, так что о сне нечего было и думать.
В дни, последовавшие за битвой, Финлея преследовали кошмары: его слишком близкое знакомство с Нэшем, когда он чуть не погиб, чувство беспомощности, такое всеобъемлющее, что он готов был призывать смерть...
Ему повезло — и Роберту тоже. Только через три недели после битвы Роберт поправился настолько, что смог отправиться в дорогу, да и то на носилках. Финлей все время оставался рядом с братом, и прошел еще месяц, прежде чем он перестал тревожиться о том, что Роберт может умереть от ран или от вызванной ими лихорадки. Тогда увечья Роберта казались неисцелимыми: шрам на спине никак не заживал, а из раны в боку начинала сочиться кровь, стоило Роберту сделать резкое движение. К тому времени, когда Финлей согласился вернуться в Анклав, Роберт еще только начинал делать по нескольку шагов в день, и было почти невозможно поверить, что он когда-нибудь полностью выздоровеет.
С тех пор до Финлея иногда доходили известия о брате: Мердок провел с ним все лето, потом на зиму приехал в Анклав, где они с Финлеем часами обсуждали приключения Роберта, хотя и делали это втайне. О здоровье Роберта Мердок помалкивал: Финлею было известно, что Дженн не желает ничего об этом знать, и бередить ее раны ему вовсе не улыбалось.
Однако ситуация оставалась неопределенной, дело было не закончено, и это не давало Финлею покоя. Несмотря на все рассказы Мердока, он на самом деле совершенно не представлял, каковы дальнейшие планы Роберта.
Лагерь, как обычно, постепенно затих: угли костра сгребли, коней напоили, спальные мешки разложили, и после шутливых перебранок и смеха, когда луна стояла уже высоко, наступила тишина, в которой слышались лишь обычные лесные шорохи и изредка — шумные вздохи лошадей.
Финлей выбрал себе укромное местечко на краю поляны, где на недавно упавшем дереве и сидеть было удобно, и на сук спиной опереться можно. Устроившись, Финлей закрыл глаза и сжал в руке аярн, позволив своей колдовской силе хлынуть сквозь камешек, обежать темные окрестности, выискивая любую возможную опасность. Пользуясь умением искателя, Финлей обеспечивал спокойный ночлег своим подопечным.
Как обычно, беспокоиться оказалось не о чем, Финлей открыл глаза — и увидел прямо перед собой совершенно не сонного Эндрю с одеялом, накинутым на плечи.
— Разве сидеть у костра тебе было бы не теплее?
— А тебе разве было бы не теплее в постели?
Эндрю оглянулся через плечо на спящих спутников, потом уселся на поваленном дереве рядом с Финлеем, поджав ноги и обхватив колени руками.
— Мне не спится.
— Так я и понял.
— На самом деле ты мог разрешить посторожить Нейлу или Лиаму, верно? Разве это не была бы для них хорошая практика?
— А если бы они уснули, и на нас напали?
В уголках глаз Эндрю появились морщинки. Этой ночью луна светила так ярко, что на поляне можно было бы читать.
— Тогда я посторожу с тобой вместе, и мы не дадим друг другу уснуть.
Финлей усмехнулся. Улыбка Эндрю была заразительна, в мальчишке было что-то такое, что у всех вызывало симпатию. Несмотря на то, что многие из детей салти пазар завидовали свободе, которой он пользовался, живя в Мейтленде, никто из них не испытывал к нему ненависти. Конечно, Эндрю всегда охотно делал подарки и привозил книги, о которых его просили, да и о своих приключениях при дворе и в других местах помалкивал. Этот мальчик жил в двух мирах и почему-то, казалось, не чувствовал себя как дома ни в одном из них.
— Ну и почему, — проворчал через некоторое время Финлей, — тебе не спалось?
— Я все думал, — Эндрю положил подбородок на колено и всматривался в темноту, — о Нэше и герцоге Роберте.
— И что?
— Что такое Слово Уничтожения? — Финлей от неожиданности моргнул.
— Прошу прощения?
Эндрю усмехнулся, и его синие глаза сверкнули.
— Нет, я не прошу тебя назвать мне само слово...
— Я его и не знаю.
— Я имею в виду другое: что оно такое? Я знаю, что оно было создано столетия назад и стало известно Ключу, а Ключ сообщил его твоему брату, — но что оно такое на самом деле? Как оно действует? Удалось ли герцогу Роберту что-то о нем узнать?
Финлей вздохнул.
— Я не могу сказать тебе, что ему удалось узнать за последние годы, да и удалось ли. Насколько мне известно, он прибег к Слову Уничтожения лишь однажды — в тот день, когда ты родился. Поскольку я видел последствия, сомневаюсь, что мне захотелось бы увидеть, как Роберт прибегнет к нему еще раз.
— Он ведь собирался использовать Слово Уничтожения, чтобы убить Нэша, верно?
Внезапно насторожившись, Финлей коротко ответил: — Да.
Смущенный взгляд синих глаз скользнул по Финлею и снова устремился в темноту.
— Почему... почему мама его остановила?
Финлей изумленно заморгал. Неужели Дженн не рассказала сыну достаточно, чтобы удовлетворить его любопытство?
Похоже, что нет.
Не дожидаясь ответа, а может быть, и боясь его услышать, Эндрю продолжал свистящим шепотом:
— Ведь Нэш до сих пор жив, и это означает, что герцог Роберт все еще должен его убить... и это он и намерен сделать теперь, да? Значит, еще одна война? Потому что Нэша нужно убить, верно?
— Ты разве не разговаривал с Мердоком? Что он тебе сказал?
— А разве я должен был с ним поговорить? Прошу прощения, если мне не полагалось знать или... Дело в том... Ну, мне было любопытно, а Мердок о войне не упоминал... Вот я и подумал...