От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века

В книге под редакцией Р. Макридиса «Внешняя политика в мировой политике» рассматриваются два подхода к международным проблемам. Один из них назван идеологическим. Он формулируется как «простое выражение политических, социальных и религиозных убеждений». Другой — аналитический — зиждется на «исторических традициях, географическом положении, национальных интересах, целях и нуждах безопасности» » [64].
Все пути буржуазной политологии идут в одном направлении — к подкреплению политической философии правящего класса, апологии американского капитализма в его прошлом и настоящем обличьях. Довольно известный историк, глава так называемой школы «неореалистов» А. Невинс в работе «Ворота в историю [65]утверждает, что даже бесспорные факты не могут служить объективной основой исторической науки. Незинс заявляет, что двигателем исторического процесса является человеческий разум, и поэтому каких-либо объективных закономерностей общественного развития не существует.
Но разум несовершенен, утверждает, в свою очередь, сенатор У. Фулбрайт, имеются постоянные расхождения между действительным миром и миром, который существует в представлении людей. И чем больше увеличивается разрыв между человеческими представлениями о мире и реальной жизнью, тем опаснее становятся действия людей. Политика все больше базируется на «старых мифах», а не на существующей действительности» [66]. Эту мысль Фулбрайт высказывал и раньше. В работе «Перспективы Запада» он утверждал, что людьми и нациями движет не то, что истинно, а то, что ими принимается за истинное [67]. Фулбрайт резко критикует американскую политику за ее поклонение мифам, но объясняет проистекающие отсюда ошибки не как результат осмысленных действий правительства, диктуемых интересами правящих монополистических сил страны, а ищет их в «несовершенстве человеческого разума».
В таком толковании истоков и движущих сил внешней политики начисто исчезают ее социальные, классовые основы. Это удобно для правящих кругов еще и с той точки зрения, что любую неудачу или преднамеренную провокацию можно всегда объяснить «несовершенством разума», имеющего тенденцию, как пишут американские идеологи, все дальше уходить от реальной действительности. Всему виной «человеческое поведение», его агрессивность, унаследованная от предков, растущая драчливость и жестокость, вызванная урбанизацией населения [68].
Профессор М. Мандельбаум считает, что гонка вооружений — имманентная черта международных отношений, а военное соревнование между СССР и США является лишь эпизодом в этом длительном историческом процессе [69].
Некоторые авторы не прочь пококетничать и с подлинно научной терминологией. Например, профессор С. Шапиро в работе «Мир в состоянии кризиса» [70] признает, что в развитии общества существуют противоречия. Каковы же они? По его мнению, современное человечество унаследовало от прошлого три противоречия: а) классовые конфликты между буржуазией и пролетариатом; б) систему империалистического господства в колониях; в) национализм, социализм и демократию. Но, оказывается, первые два противоречия теперь уже исчезли. Обратите внимание: признаются действительные антагонизмы, но лишь для того, чтобы объявить об их исчезновении, а на их месте соорудить выгодные концепции. Наступает, по Шапиро, эра «либерального» капитализма, который переходит к «плановой экономике». Эра «колониального» империализма тоже закончилась. Осталось (внимание!) всего лишь одно противоречие: между западной демократией и тоталитаризмом, который, по Шапиро, связан с социализмом и национализмом.
Из надуманных, лишенных фактической основы рассуждений об эволюции противоречий капитализма делается вывод, что «холодная война», гонка вооружений и капиталистическое единство крайне необходимы, а борьба за социализм, суверенитет и национальную независимость не нужна, точнее, вредна, поскольку остается неразрешенным третье противоречие.
Известный американский политолог Теодор Уайт в книге «Америка в поисках самой себя», как бы подытоживающей серию его работ, посвященных президентским избирательным кампаниям, дает картину политической борьбы и интриг в различных частях страны. Однако «разоблачительный» пафос Т. Уайта сводится к вполне конформистскому выводу, что только узкий круг профессиональных политиков в состоянии «управлять Америкой, сопротивляясь в равной степени ворам, негодяям, святым и ученым» [71]. Трудно не согласиться с оценкой, данной в книге профессора Д. Каллео, что американская политология не располагает базисной стратегией построения международных отношений, отвечающей логике развития послевоенного мира [72].
Сопоставляя многочисленные высказывания различных американских авторов, рассматривавших ключевые вопросы теории и практики международных отношений, невольно обращаешь внимание на почти дословное совпадение фактов, аргументов, основных выводов, содержащихся как в работах 50-х, так и в исследованиях 80-х годов. Новизна ограничивается лишь словесными забавами, терминологией.
Обнаженная апология капиталистической системы, защита политики реакции и войны неизбежно ведут к упадку буржуазной общественной мысли, оскудению ее теоретического багажа, лишают ее каких-либо позитивных целей, что отражает процесс разложения буржуазной культуры в целом. Культура буржуазии пожинает плоды постоянной (на протяжении всей своей истории) «однобокой заботы о накоплении богатств» [73], пишет Дж. Генри в книге «Культура против человека». Эта однобокость, будучи одной из наиболее характерных особенностей капитализма, сформировала такие присущие буржуазной культуре черты, как грубость, жестокость, отчужденность, униженность определенной части людей, их страх перед завтрашним днем, ненасытная страсть к деньгам, которые разрушают духовный мир человека, его подлинные интеллектуальные, психологические, эмоциональные ценности. Личность существует «лишь в той степени, в какой она способна платить и осуществлять необходимые задачи производства, воспроизводства и потребления» [74]. В этом и состоит, пожалуй, одна из самых трагических сторон судьбы человека в капиталистическом обществе, которое все глубже деформирует личность, опустошает ее, делая все податливее к идеям разрушения.
Согласно фактически сложившейся общественной морали, применение силы, будь то пистолет или атомная бомба, оправданно и справедливо для достижения своих целей точно так же, как оправданно и справедливо применение оружия в любом американском кинобоевике. Американским пилотам, бомбившим вьетнамские города и деревни, вдалбливали, будто они освободители, спасающие вьетнамцев. Им недосуг понять, от чего надо спасать вьетнамцев, но твердо втолковано, что спасать их надо. Точно так же, как «спасать» гренадцев и ливанцев или защищать американские жизни там, где это считает необходимым Белый дом. От кого защищать? почему? — такие вопросы в сознании платных «рыцарей свободы» даже не возникают. Нет, это не гротескное упрощение. Это пример оболванивания — дикого, чудовищного, потенциально смертельно опасного для всего человечества.
Идеалы прекрасны, когда они служат человеку и человечеству, существуют ради трудящегося большинства. Если передовые идеи размываются, теряют силу и привлекательность, изменяют реальное содержание — значит, общество пошло к упадку и гибели. Великие лозунги буржуазных революций — Свобода, Равенство, Братство — капиталистический мир затоптал в грязь фашизма, террора, утопил в крови миллионов погибших в захватнических империалистических войнах, замарал фарисейством и лицемерием. Из провозвестника революционных лозунгов буржуазия превратилась во врага прогресса, наижаднейшего эксплуататора, душителя свободы, идеолога расизма и национальной ненависти.