Поймать удачу

— На твоем месте я бы не стал с ней спорить, — сухо посоветовал Питер. — У нас голова забита не только детективами. Энциклопедии и всевозможные словари — это еще одно наше хобби.
— Я и не собираюсь спорить, — отмахнулась Холли. — Ну, хорошо, — продолжала она, обращаясь к Айрис и про себя удивляясь, насколько легко опустилась до уровня пятнадиатилетней девчонки. — Твоя взяла. Для обычного ребенка ты слишком занудна и педантична. Человек должен дожить по меньшей мере лет до девяноста, чтобы научиться с таким узколобым упрямством изводить окружающих бесконечными спорами по самым пустячным поводам. — Холли кротко улыбнулась. — По-моему, это называется «впадать в детство».
Айрис на мгновение замялась, а потом глаза ее сузились. У женщины екнуло сердце — уж очень неприятно знакомым показался ей этот взгляд.
— Но ведь вы тоже спорили!
— Да, потому что была права. Однако я доказала свою зрелость, уступив тебе, учитывая твой возраст. Кстати, когда я была ребенком, меня учили уважать старших.
Холли лукаво вздернула носик, и Айрис неожиданно ответила ей широкой улыбкой, а потом снова набросилась на блинчики.
— И вовсе вы мне не уступили.
— Как скажешь, моя дорогая, — пропела Холли снисходительным тоном, который, как она знала, не выносила ни одна женщина — ни старая, ни молодая.Айрис так и застыла с открытым ртом.
— Оставь, доченька. Есть люди, которые ни за что не успокоятся, пока за ними на останется последнее слово. И никогда не допустят, чтобы кто-то другой победил в споре.
— Но, папа, ты ведь сам учил меня никогда не сдаваться, если я убеждена в своей правоте!
Доченька? Папа?
Ложка в руке Холли конвульсивно дернулась, расплескав по бледно-желтой скатерти йогурт.
— Она… ты… Айрис твоя дочь? — тупо спросила Холли, поспешно протирая скатерть салфеткой в попытке скрыть дрожь в руках.
Но все прояснилось, как только она медленно перевела взгляд с лица мужчины на личико девочки. Только сейчас ей бросилось в глаза невероятное сходство: тот же овал, чуть сужающийся к вискам и говоривший об остром уме, та же четкая линия носа.
Глаза Питера сощурились точно так же, как за несколько минут до того глаза его дочери.
— По-моему, ты сказала, что вы с Айрис разговаривали?
— Да, но не о тебе же! — Как раз упоминания о нем Холли больше всего и старалась избежать в беседе с юной незнакомкой.
До Питера наконец дошло. Он внезапно развеселился, и его лицо прояснилось.
— Погоди, так ты не знала, кто она? Вы наверняка не представились друг другу по полной форме, так что до фамилий дело не дошло. Похоже, у тебя вообще такая привычка — не интересоваться именами людей.
Ну вот, никак не может удержаться от грязных намеков, мысленно вскипела Холли и, чтобы успокоиться, взяла со стола чашку с кофе и сделала глоток.
— Ты хочешь сказать, что когда вы с Холли познакомились, ты тоже не назвал ей свою фамилию? — засмеялась Грейс, с живейшим интересом прислушивавшаяся к разговору. — Вот уж правду говорят: яблоко от яблоньки недалеко падает. Каков папаша, такова и дочка!
Зеленые глаза скрестились с серо-голубыми, как два кинжала. Между ними словно встал призрак той незабываемой ночи, проведенной вместе.
— Я бы так не сказал, — мрачно пробормотал Питер, и Холли почувствовала, что краснеет под испытующим взглядом Айрис, тут же навострившей ушки. Девица с ее проницательностью наверняка что-то заподозрила, и мисс О'Брайен поторопилась сменить тему как можно скорее.
— А где у нас сегодня Оливер? — непринужденно спросила она.
Как выяснилась, хуже темы трудно было придумать. Грейс сразу помрачнела и, опустив глаза, стала тщательно размешивать сахарв чашке с чаем. А Хэролд выглянул в окно и сделал какое-то ничего не значащее замечание о погоде.
— Отсыпается после вчерашнего, — сухо отрезал Питер. — А почему он тебя так интересует? Ты рассчитывала увидеть его здесь?
— Да нет, конечно. Просто спросила, и все. — Холли так стремилась отвести от себя его дурацкие подозрения, что позволила Мэри положить ей в тарелку пирожок с лососиной, есть который ей совсем не хотелось. — Если он врач, то у него, наверное, много работы… — Холли осеклась, увидев, что этим нейтральным замечанием лишь ухудшила дело, ибо лицо Питера потемнело.
— Да уж, он много работает, но и развлекается не меньше. И спит не потому, что устал, а потому что вел себя как полный идиот.
— Дядя Оливер вчера свалился в канал по дороге домой, — хихикнув, сообщила Айрис. Слава Богу, хоть ее удалось отвлечь! — Я видела из окна, как он бил руками по воде и кричал. Папа крикнул, чтобы он перестал валять дурака и звать на помощь и что у него есть целых два выхода: либо пойти ко дну, либо выплыть. Дядя Оливер подплыл к берегу, и папа его выудил.
— Боже милостивый! — Грейс прикрыла рот рукой. Было непонятно, то ли она в ужасе, то ли пытается скрыть улыбку.
— Так ему и надо, молодому дураку, — провозгласил Хэролд.
— Но он же мог утонуть! — с упреком проговорила Холли. Похоже, она единственная выказывала здесь хоть какое-то сочувствие. — Особенно в таком состоянии.
— То есть, пьяным в стельку, — уточнил Питер.
— Почему ты сразу не пришел ему на помощь? — гневно сверкая глазами, теперь уже в открытую возмутилась Холли. — Да еще стоял и насмехался над ним. Потому что я считаю, что нечего потакать человеческим слабостям. Он сам в это вляпался, и должен был хотя бы попробовать выкарабкаться самостоятельно, — протянул он с безжалостной усмешкой. — Кроме того, мне не хотелось портить свой костюм и терять в мутной воде некие предметы, подаренные недавно, и с которыми у меня связаны сентиментальные воспоминания.
— Да ничего бы с ним не случилось! — вмешалась Айрис. Девочка явно разрывалась между преданностью отцу и восхитительно новым для нее событием: впервые при ней какая-то женщина осмелилась учить ее папашу, как себя вести. — В школе дядя Оливер был чемпионом по плаванию. И потом, папа бросил ему спасательный круг.
— Надо же, какое милосердие, — сердито буркнула Холли. Намек на запонки снова взбесил ее.
Каковы бы ни были связанные с ними сентиментальные воспоминания, они явно далеки от любовных.
— Я вообще мечтал, чтобы он пошел ко дну, — свирепо заявил Питер, и Холли неожиданно ощутила, что ее губы начинают кривиться в невольной улыбке. Усилием воли она заставила себя сдержаться, однако собственная реакция ее просто ошеломила. И как только ему удалось рассмешить ее, когда она была зла на него до смерти!
— Что же Сильвия не идет? Она ведь знает, что вы должны прийти, правда, Питер? — вмешалась Грейс, щурясь на изысканные часики с бриллиантами, украшавшие ее запястье. Циферблат часов становился, к сожалению, бледноват для ее стареющих глаз.
— По-моему, я не назвал точного времени. Я знаю, она хотела, чтобы мы покатались на яхте с Риганами, но, боюсь, у меня возникли срочные дела…
— Это в субботу-то?
— Деньги не знают выходных, Грейс, — назидательно произнес Хэролд. — При том, что творится сейчас на рынке, Стэнфорд не может никуда отлучаться. Можете снова воспользоваться моей библиотекой, если понадобится, Питер.
— Спасибо, но у меня уже наладили телефон, так что если удастся, то, может, сумею дозвониться до офиса продаж.
Однако на Грейс эти отговорки не произвели ни малейшего впечатления.
— Сильвия будет так разочарована!
Может, она передумает насчет плавания, когда увидит, какой сегодня ветер, — заметила Холли. Она-то считала, что женщина, страдающая тошнотой на первых месяцах беременности, и думать не сможет о прогулке на шаткой яхте. Какой у нее срок? Три месяца? Четыре? Явно недостаточный для того, чтобы организм освоился с дополнительным притоком гормонов, беснующихся в крови.
— Ничего она не передумает, — возразил Хэролд. — Эта девочка любит хорошую качку и переносит ее не хуже заправского моряка.
— Тогда стоит пойти и разбудить ее? — с некоторым сомнением предположила Грейс. Накануне, когда они перед сном пили шерри, пожилая леди призналась Холли, что в последнее время Сильвия стала совершенно непредсказуема. Настроение у нее теперь менялось каждую минуту, да и в том, что касалось ее уединения, она стала чрезмерно щепетильной. Из чего Холли поняла: Грейс сильно разочарована тем, что внучка, которую она с детства воспитывала после смерти ее родителей, не желала ей во всем доверяться.