Ночь, когда шел дождь
– Крис, возможно, я не столь благороден, как тебе кажется. – Его слова были тихими и спокойными, но Кристен едва сдержала дрожь, услышав в его тоне скрытое предостережение.
Вскоре они въехали в Вест-Бразориа, где Джошуа вырос, окруженный родными и друзьями, в теплой, благожелательной атмосфере, так не похожей на то одиночество, в котором росла Кристен. Джошуа свернул на зеленую улицу, уходившую в сторону от центральной городской магистрали, и, подъехав к родительскому дому – симпатичному одноэтажному строению из белого кирпича, расположенному в глубине огромного участка, обрамленного узловатыми дубами, – припарковал «бронко» на тенистом пятачке подъездной дорожки. Он и Кристен вышли из машины, а затем Джошуа осторожно передал спящего сына в руки матери, а сам взял переносную колыбель и пакет с памперсами. Крепко прижимая к себе Тедди, Кристен двинулась к парадной двери. На стук Джошуа старшие Брейди тут же вышли на крыльцо, встречая молодую семью раскрытыми объятиями. Джим Брейди был старшей версией Джошуа, только со слегка округлившимся животом и с чуть тронутыми сединой светлыми волосами, а Эллен Брейди была маленькой и темноволосой. Несмотря на короткую стрижку, которую носила мать Джошуа, Кристен не раз поражалась удивительному сходству между ней самой и Эллен Брейди.
– О, Кристен, дорогая, мы так счастливы, что ты вернулась, – искренне сказала Эллен, обнимая Кристен и малыша. – О, да он настоящее сокровище! – добавила она, отступив на шаг, чтобы лучше разглядеть Тедди, который, проснувшись, внимательно смотрел на взрослых голубыми глазами. – Можно мне подержать внука, Крис?
– Конечно. – Кристен с улыбкой передала ребенка Эллен, а Джим Брейди, встав рядом с женой, с гордой улыбкой взирал на младенца.
– Вылитый ты, сынок, – обратился он к Джошуа и подмигнул жене. – Как ты чувствуешь себя в роли бабушки?
– Великолепно! – воскликнула Эллен Брейди, и все засмеялись.
Центром внимания стал Тедди, и Джим Брейди, обычно солидный, полный достоинства человек, поразил Кристен трескучей болтовней и неугомонным воркованием с внуком. Перед обедом Кристен попросила разрешения покормить малютку в одной из спален. Тедди, получив свою порцию еды, сразу же уснул, и она уложила его на кушетке, которую Эллен приготовила в углу столовой, чтобы ребенок оставался под неусыпным наблюдением взрослых. Вечер в доме родителей Джошуа складывался совсем не так страшно, как боялась Кристен, и она была благодарна, что Брейди не задавали вопросов о причинах ее отсутствия. Они великодушно приняли ее как члена семьи и упомянули о десятимесячном пребывании в Лас-Вегасе только в связи с соболезнованиями по поводу смерти ее матери. Неприятный момент был лишь в начале обеда, когда Джим Брейди закончил молитву словами:
–...и, Господь милостивый, мы благодарим Тебя за то, что наш сын Джошуа и его возлюбленная жена Кристен снова вместе. И спасибо Тебе за бесценный подарок – нашего внука...
Кристен ничего не сказала, но, когда все принялись за еду, не удержалась и бросила на Джошуа возмущенный взгляд. Он только мягко улыбнулся ей и, отвернувшись, стал отвечать на вопросы о своей работе.
После изысканного обеда – салата, ростбифа, спаржи и запеченного картофеля – Кристен помогала Эллен навести порядок на кухне, пока мужчины присматривали за Тедди и смаковали по второй чашечке кофе.
– Дорогая, мы так счастливы, что ты вернулась, – повторила Эллен, вытирая тарелку, которую подала ей Кристен.
– Эллен, мне очень жаль. – Кристен закусила губу. – Я хочу сказать, что понимаю, каким шоком явилось для вас это – ребенок и прочее.
– Дорогая, это самый приятный сюрприз за всю мою жизнь, – заверила ее Эллен.
– Но... но Джошуа говорил, что вы плакали, когда он по телефону рассказал вам обо всем.
– Кристен. – Эллен повернулась и ласково положила руку на локоть молодой женщины. – Я плакала исключительно от радости. Как тебе известно, дорогая, Джошуа у нас единственный сын, и после твоего ухода... в общем, Джошуа очень любит тебя, Кристен. Я знаю, у него никогда не будет никого, кроме тебя. Я боялась, что он так и не узнает радости иметь собственную семью, воспитывать собственных детей. А когда я узнала, что ты вернулась... ты и ребенок... это превзошло все наши сумасбродные мечты.
«Джошуа очень любит тебя, Кристен», – сказала Эллен, и Кристен, ощутив угрызения совести от ласковых, прочувствованных слов, погрузилась в размышления. Мать Джошуа, немного помолчав, добавила:
– Теперь вам с Джошуа нужно только время.
– Эллен, я... – Кристен с сожалением покачала головой.
– Вот увидишь, дорогая, все наладится, – постаралась убедить ее Эллен и, увидев, что Джошуа вошел в кухню с двумя пустыми кофейными чашечками, сердечно обратилась, к сыну и Кристен: – А если вам захочется провести уик-энд вдвоем или еще что-то, просто скажите, и мы с Джимом присмотрим за Тедди в любое время.
– Очень любезно с маминой стороны, правда, Крис? – неловко спросил Джошуа, пройдя через просторную кухню и с улыбкой протянув ей чашки.
– Да, это чудесно. Спасибо за предложение, Эллен. – У Кристен вспыхнули щеки, но ей удалось не показать, насколько она растеряна. – Но, понимаете, я ведь кормлю Тедди грудью.
– О, конечно, как же я не подумала об этом! Но когда ты кончишь кормить, или если мы понадобимся вам на несколько часов...
– Спасибо, Эллен. – Кристен заставила себя улыбнуться.
– Мы возьмем это себе на заметку, мама, – добавил Джошуа.
Весь остаток вечера у Брейди Кристен сдерживала гнев, но внутри вся кипела, слушая, как своими заявлениями Джошуа вводит родителей в заблуждение.
– Почему ты стараешься создать у родителей впечатление, что мы снова вместе? – набросилась она на Джошуа, как только они оказались в «бронко», возвращаясь домой.
Он долго не отвечал, а в темноте автомобиля Кристен не могла определить выражения его лица. Когда же Джошуа заговорил, в его голосе слышалась горечь.
– А что я должен был им сказать, Крис? Что мы с тобой возвращаемся в один и тот же дом, чтобы договориться о справедливом разводе и поделить жизнь ребенка?
– Прости, Джошуа, – вздохнула она, чувствуя, как ее обжег стыд, когда она вдруг ясно осознала перспективу, ожидающую Джошуа, и то смятение, которое, должно быть, царило в его душе. – Ты этого не заслужил.
– Я знаю, – тихо ответил он.
Дома Кристен, покормив и уложив Тедди, переоделась ко сну и, утомленная напряженным днем, уже засыпала, когда Джошуа ворвался в темную комнату.
– В чем дело? – Она села в постели и, с сильно бьющимся сердцем, завернулась в простыню.
– Что с ним? – взволнованно спросил Джошуа и, включив лампу на ночном столике, опустился на колени у детской кроватки; он был босой и без рубашки, волосы его поблескивали при свете ночника, а лицо исказила тревога.
– С ним? С Тедди? – Кристен почувствовала, что краснеет, когда ее взгляд остановился на Джошуа.
– Я вышел из ванной и услышал эти странные звуки, – пояснил Джошуа, озабоченно глядя на мирно спящего ребенка.
– Младенцы часто издают странные звуки, – успокоила его Кристен, не удержавшись от улыбки при таком проявлении отцовских чувств.
– Правда? – Джошуа бросил на нее быстрый взгляд.
– Д-да, маленькие дети издают всякие странные звуки, – повторила она, размягчаясь от нежности и заботы, светившихся в глазах мужа, и изо всех сил стараясь, чтобы ее взгляд не натыкался на голую грудь, выпуклые мышцы и волнистые волосы. – Поверь, когда я привезла Тедди домой, я тоже вскакивала каждую секунду, но быстро научилась определять разницу между нормальными звуками и признаками беды.
– Значит, сейчас все нормально? – Джошуа с явным облегчением взглянул на Кристен.
– Все прекрасно.
Просунув руку между прутьями кровати, Джошуа ласково коснулся щеки ребенка, и при виде этого нежного движения у Кристен сжалось сердце. Затем он встал, и оба родителя просто смотрели друг на друга, предчувствуя возможность очередного взрыва в знакомой ситуации.