Влюбленный упрямец

– Миссис Таррингтон, вы не понимаете, что говорите. – У Элли судорогой стянуло желудок. – Гарек сделал это ради вас...
– Он так сказал вам? – Дорин цинично засмеялась. – Очевидно, вы его не знаете. Или знаете? – Пронзительные серые глаза стали очень похожими на глаза брата. – Он спит с вами, да? С простой продавщицей! Не могу поверить, что вы понравились Этель. Он нарочно выбрал самую затрапезную галерею, лишь бы досадить мне. Как это на него похоже!
Элли хотела что-то сказать, но Дорин продолжала. Ее злость была такая же острая и неодолимая, как ветер с озера Мичиган.
– А вы, полагаю, та "приятная девушка", которую я просила его найти. – Глаза Дорин снова сверлили Элли. – Сколько он заплатил вам за такую ужасную гадость, направленную против меня? Или вы делаете это бесплатно, думая, что он заботится о вас? Надеюсь, вы не так наивны. Единственно о ком заботится мой брат, так это о себе. И конечно, о деньгах.
Дорин, не попрощавшись, удалилась. Элли в полуобморочном состоянии прошла в свой маленький кабинет и села. Неужели она смотрела на мир через розовые очки и видела только то, что хотела видеть?
Эта ужасная женщина – сестра Гарека? А если она сказала правду? Гарек выбрал Элли и галерею Фогеля, чтобы унизить сестру?
Она не хотела этому верить. Но многое говорило, что это правда. Мелкие несовпадения, озадачивавшие ее, теперь стали ужасно, тошнотворно понятны. С фасада отпала штукатурка, и она увидела другого человека. Того, который бросил ее на ветру у обочины. Холодного, эгоистичного, бессердечного.
Элли положила руки на стол и опустила на них голову.
Она думала, что может полюбить его. Она думала, что и он может научиться любить ее. Нельзя быть такой глупой!
– Элли?
– Робби? – Элли вытерла слезы и посмотрела на своего красивого кузена. – Что ты здесь делаешь? Я думала, ты еще в тюрьме?
– Меня выпустили раньше за хорошее поведение. Я только должен раз в неделю отмечаться у офицера, который будет наблюдать за мной.
– Прекрасно. – Элли постаралась успокоиться и заняться Робби. – Тетя Алма и дядя Родриго уже знают?
– Еще нет. Не уверен, что они захотят меня видеть.
– Конечно, захотят. – Втайне она тоже не была уверена. Дядя Родриго страшно рассердился, когда его сын попал в тюрьму. – Как твои дела?
– Хорошо. Последние полгода я чист, никакой травки.
– Я горжусь тобой.
– Спасибо, Эл. Но не беспокойся обо мне. Почему ты плакала? – В его больших, как у Мартины, карих глазах застыла озабоченность.
– Так, пустяки. – Элли попыталась улыбнуться. – Я расстроилась из-за одного дела, здесь, в галерее.
– Ты плакала из-за этого парня, Вишневски?
– Откуда ты знаешь о нем? – Элли резко выпрямилась.
– Мартина сказала, что ты влюблена в него.
– Мартина?!
– Да. Я утром позвонил вам домой и поболтал с Мартиной. Она мне все рассказала о тебе и Вишневски.
Неужели Мартина не понимает, что Робби ничего нельзя говорить о любовных делах Элли?
– Это неправда. Может быть, я так думала минуту или две, но сейчас поняла, что ошибалась.
– Элли, мне неприятно надоедать тебе, когда твое сердце разбито...
– Робби, оно не разбито!
– ...но я не уверен, что отец пустит меня в дом. У меня есть друг, и, начиная с завтрашнего дня, я могу жить у него...
– Добро пожаловать, можешь переночевать у нас. Мартина уезжает, думаю, она не будет возражать, если ты воспользуешься ее комнатой.
– Спасибо, Эл. Лучше тебя на свете никого нет. И еще одно. У меня есть еще один друг. Он хочет быть художником. Он по-настоящему талантлив...
– Ты познакомился с ним в тюрьме? – У Элли екнуло сердце.
– Да, он был осужден за какую-то финансовую махинацию, но полностью перевоспитался. Он просто умный парень. Все курсы, какие нам по почте присылали, он освоил. Если когда-нибудь тебе понадобится управляющий, священник или адвокат, он в твоем распоряжении.
– Ох, а сколько же времени он сидел в тюрьме?
– Недолго. Прошу тебя, взгляни на его работу.
– Конечно, – без энтузиазма согласилась она. – Пусть завтра принесет.
– Спасибо, Эл. Я твой должник. Ты можешь дать мне ключ от твоей квартиры?
Она дала ему ключ, и он обнял ее за плечи.
– Еще раз спасибо, Эл. И послушай: если ты будешь нуждаться в помощи, если захочешь, чтобы я немножко поучил твоего друга, дай мне знать.
– Обязательно, – заверила Элли, тронутая его преданностью. Она надеялась, что больше никогда не увидит Гарека. И еще больше надеялась, что он и Робби никогда не встретятся.
* * *
Когда вечером зазвонил телефон, Элли сидела у себя в гостиной на кушетке напротив Робби и Каспара. Она изучала работы художника и делала вид, что не слышит звонка.
Каспар не мог дождаться следующего дня, и Робби пригласил его к Элли в тот же вечер. Высокий, худой, с прямыми русыми волосами и насмешливым взглядом, Каспар казался вполне приличным молодым человеком. Хотя Элли, вернувшись домой, не пришла в восторг, застав его у себя в квартире. Еще меньше воодушевили ее его творения.
Из автоответчика доносился хриплый, сердитый голос: "Элли? Элли? Где ты? Возьми трубку, или я сейчас приду".
Элли тоже рассердилась и перенесла телефон в кухню.
– Я сейчас не могу разговаривать, – фыркнула она. – Чего ты хочешь?
– А как ты думаешь, чего я хочу? – прорычал Гарек. – Я требую объяснения. Что за послание ты оставила у меня на телефоне?
Она увидела, что Робби и Каспар с нескрываемым интересом подслушивают ее разговор, и повернулась к ним спиной.
– Я не хочу больше видеть тебя, ты змея, – прошипела она. – Не понимаешь, жалкое подобие человека?
– Я понимаю, что ты чем-то огорчена. Но не знаю чем.
– Меня сегодня посетила твоя сестра. Она открыла мне глаза на твою истинную сущность.
Наступило долгое молчание. Потом мрачный голос сказал:
– Я сейчас приду.
– Придешь? Что ты имеешь в виду? – Элли бросилась к окну и увидела, как Гарек выходит из машины с мобильником в руке. – Нет! Не приходи! – Телефон отключился. Он уже поднимался по лестнице.
Паника охватила ее. Она не хотела его видеть. Надо попросить Робби остановить Гарека...
Робби! Боже милосердный, никто не может предсказать, как поведет себя Робби.
Раздался звонок в дверь. Если она не откроет, есть ли шанс, что Гарек уйдет? Звонок продолжал звонить.
– Робби, не могли бы вы с Каспаром зайти на несколько минут в комнату Мартины? Пожалуйста.
– Кто там за дверью? – нахмурился Робби. – Этот парень, которого ты любишь?
– Да не люблю я его! – взорвалась Элли. – Мне просто надо с ним поговорить. Наедине.
Робби не шелохнулся.
– Ты странно ведешь себя, Элли. То плачешь из-за этого Вишневски, то на меня кричишь...
– Она, наверное, беременна, приятель, – вступил в разговор Каспар. – Моя сестра тоже так себя вела, когда друг обрюхатил ее.
– Беременна! – Убийственная ярость засверкала в глазах Робби, и он вроде бы сделал шаг к входной двери.
– Робби, я не беременна! – Элли схватила его за руку.
– Моя сестра тоже все отрицала, – продолжал свою историю Каспар. – Но через пять месяцев она родила маленького Уилларда. Такой крохотный парень...
– Ох, ради бога! – Терпение Элли кончилось. – Робби, Каспар, марш в спальню! Сейчас же!
Робби не собирался никуда уходить. Элли строго посмотрела па него, и он нехотя позволил ей втолкнуть его в спальню.
Глубоко вздохнув, она вытерла влажные ладони о юбку, пригладила волосы и открыла дверь.
– Нам надо поговорить. – Гарек немедленно прошел в дом.
– О чем? – спросила она так холодно, как могла. – О фонде поддержки искусства, который ты создал ради сестры? Дорин объяснила, как она оценивает твои усилия.
– Неужели?
– Да! Да! Могу я задать тебе один вопрос? И пожалуйста, будь честен. Ты знал, что твоя сестра возненавидит галерею Фогеля?
– Знал, – после недолгой паузы ответил Гарек.