Грешки

Как и многое в жизни, любовь к Густаву обрушилась на Джуно подобно шквалу. Неизбежность происходящего она осознала раньше, чем задумалась о последствиях.
Щелк! Щелк! Щелк! Увидев на экране танцевальные площадки и буфеты, Джуно поискала глазами Алекса. Щелк! А вот и он у рояля в Зеркальном баре, окруженный известными красавицами. Среди них Делия Маннерс, премьерша «Растений», первой пьесы Алекса, снискавшей шумный успех в театре на Бродвее. Рядом с ней Кэми Пратт, обеспечившая в прессе рекламу клуба «Ночная жизнь». Проклятая Кэми! У нее интрижка с Алексом! Хотя тот и уверял, что это несерьезно, Джуно сомневалась в его искренности, Правда, нельзя не признать, Кэми чертовски хорошо поработала, чтобы создать клубу рекламу. Для женщины, не нуждающейся в заработке, она весьма трудолюбива, а ее рекламное агентство — одно из самых преуспевающих в городе.
Щелк! Выключив мониторы, Джуно решила отправиться в Зеркальный бар. Несколько ласковых слов Алекса подействуют на нее лучше успокоительных таблеток и шампанского.
Дверь в офис широко распахнулась, и высокий представительный голубоглазый мужчина с редеющими светлыми волосами, чуть тронутыми сединой, уставился на Джуно.
— Ты выглядишь потрясающе, — проговорил мужчина с легким скандинавским акцентом и протянул к девушке руки. Джуно бросилась к нему, и они молча обнялись.
— О, Гас! Я не надеялась, что ты придешь.
Он отступил на шаг, поднес к губам ее руки и поцеловал их.
— Я не мог не прийти, ты знаешь. Хорошо, что надела жакет, который я купил для тебя в Париже.
— Великолепный жакет, Гас. — Джуно подошла к бару и налила стакан содовой. Из-за язвы Гас почти отказался от спиртных напитков.
— Открытие, судя по всему, станет грандиозным событием, — заметил он.
— Да, сегодня здесь многолюдно, но что ждет нас впоследствии, неизвестно.
— Зачем об этом тревожиться? Поживем — увидим. — Гас улыбнулся.
— Поскольку волнения довели тебя до язвы, твое замечание особенно ценно, — пошутила Джуно, усадила Гаса на диван и села рядом с ним. — А что Нина? Как тебе…
Гас поцеловал Джуно.
— Нина уехала в Швейцарию. Пришло время наведаться в клинику.
— Опять? Так скоро?
Гас кивнул:
— Ей хуже.
Почувствовав напряжение в его голосе, Джуно решила воздержаться от расспросов. Нина Каррутерс-Палленберг, одна из самых богатых и неврастеничных американок, желала во что бы то ни стало сохранить молодость. Сейчас ей было под шестьдесят, но на газетных фотографиях она выглядела моложе Гаса, которому не исполнилось и пятидесяти.
— Я приехал сюда прямо из аэропорта, — сказал Гас, — поэтому не успел переодеться для праздника, но хотел бы поговорить с тобой, дорогая. Поужинаешь со мной?
— О, Гас, что ты со мной делаешь? Мы не виделись несколько недель, и вот ты появляешься в день открытия клуба, зная, что мне едва ли удастся уйти отсюда!
— Но мы должны поговорить. Это важно. — Гас умоляюще посмотрел на Джуно.
— Нет, не сегодня, Гас. Пойми, я не девочка, которая бежит к тебе, едва ты поманишь ее пальцем. — Джуно поднялась. — Прости, мне пора спуститься и поздороваться с гостями.
— Что это значит, Джуно? — Гас взял ее за плечи и повернул к себе. Она уже остыла, ибо не могла долго сердиться на него.
— Это значит, — спокойно ответила Джуно, — что у нас с тобой ничего не получится. Я люблю тебя, но такие отношения мне не по душе. Ты появляешься время от времени, когда тебе удается улизнуть от жены. Давай покончим с этим, так будет лучше для нас обоих. Мы даже можем остаться друзьями.
— И иногда вместе обедать? — насмешливо бросил Гас. — Ты наполняешь мою жизнь смыслом, я не могу и не хочу расставаться с тобой! Ты должна…
— Я ничего тебе не должна! — Смуглое лицо Джуно вспыхнуло от гнева.
— Хотя бы выслушай меня! Пожалуйста, дорогая, давай побудем немного вдвоем и поговорим, а уж потом ты примешь решение. Может, завтра вечером у тебя?
Джуно вздохнула:
— Ну ладно, только пораньше. К десяти часам мне надо быть здесь.
— Значит, до встречи, любовь моя. — Гас улыбнулся. — Успех клуба будет головокружительным, уверен.
Когда дверь за ним закрылась, Джуно прошептала:
«Прости меня», — и, смахнув слезы, спустилась вниз.
В шесть утра ушел последний из платных посетителей.
На четвертом этаже, в одной из закрытых для широкой публики комнат, украшенной картинами модернистов восьмидесятых годов, был сервирован завтрак. На серебряных блюдах с подогревом красовались творения нового шеф-повара, дающие полное представление о многообразии современной американской кухни: яичница с грибами и кресс-салатом, коньячный мусс, икра, цыплячьи крылышки, жаренные на вертеле, устрицы в лимонном соусе, круассаны с клюквенным джемом, калифорнийское шампанское, новоорлеанский кофе-эспрессо и сок из красных апельсинов.
— Что с Бернаром? — спросила у Лидии Джуно. — Я думала, он останется завтракать.
— У него деловая встреча за завтраком с кем-то из «Парамаунта». Он пошел домой принять душ и переодеться. — Лидия сбросила туфли.
Белокурые волосы Кэми Пратт были собраны на макушке, а ее узкие плечи покрывала коралловая шаль.
— Вы можете сидеть здесь целый день, сплетничая и упиваясь своим успехом, а я должна через три часа явиться в свой офис и убедить президента компании «Спидикола» в том, что никто не организует лучше меня рекламную кампанию, содействующую завоеванию северо-восточных рынков.
Лидия рассмеялась:
— О, Кэми, ты просто поражаешь! Откуда у тебя столько энергии?
— Конечно, от спиди-колы, — усмехнулся Алекс Сейдж, вальяжно расположившийся на кушетке, обтянутой розовой замшей. — Или еще от какого-нибудь «спиди».
— Ошибаешься. Не путай меня с моим младшим братом, — заметила Кэми. — Кстати, а где же Сет? Когда я его видела, он был уже в сильном подпитии. — Кэми рассмеялась, возбужденная шампанским и бессонной ночью.
— Около четырех утра я попросила Доминика и Сэма проводить его до такси, — сказала Джуно. — Доминик засек его, когда он пытался подбросить таблетку в чей-то бокал.
Кэми поморщилась:
— Черт побери, Лидия, тебе следовало бы поговорить с ним. Может, тебя он послушается. Видит Бог, я уже пыталась. Мама — тоже, хотя она никогда не имела на Сета влияния, поскольку всю жизнь баловала его. Он вьет из нее веревки.
— Я подумывала об этом, — ответила Лидия, — но сегодня мне не удалось бы уделить ему внимание.
— Надеюсь, тебя он послушается. Ну ладно… желаю всем доброй ночи. Алекс, дорогой, не провожай меня. Ты так уютно здесь устроился. — Кэми поцеловала Лидию и Алекса. Казалось, она хотела чмокнуть и Джуно, но вместо этого проговорила:
— Доброй ночи, Джуно. Ты проделала титаническую работу по оформлению клуба. Освещение в целом и световые эффекты производят потрясающее впечатление. Все только о них и говорят. Такой успех ошеломляет. Ну, всего хорошего, друзья мои.
Когда Кэми ушла, Джуно, добавив в шампанское апельсиновый сок, подняла бокал:
— За процветание клуба «Ночная жизнь»!
— И за нас, — добавила Лидия. — За йельский триумвират, возобновившийся через пятнадцать лет. Кстати, Алекс, что ты предсказывал в своей пьесе… как же она называлась?
— «В задымленной комнате одного отеля», — напомнила Джуно.
Лидия кивнула:
— Верно! Как это я забыла? И кто бы мог предсказать, что мы окажемся здесь?
— Ни один из тех, кто знал нас в то время. — Алекс усмехнулся и поднял бокал. — За двух дам, ставших путеводными огнями моей жизни. Если бы время повернулось вспять, я повторил бы все снова, но на этот раз нарушил бы все условия соглашения.
— Что ты хочешь сказать, Алекс? — рассмеялась Джуно. — Мы и так нарушили все условия.
— Почему же это не сработало? — Алекс откинулся на спинку дивана. Его волосы, до недавнего времени падавшие на плечи, теперь были коротко острижены и уже не казались выгоревшими на солнце. Отверстие в мочке правого уха, где прежде красовалась золотая серьга, давно заросло.