Ангелмасса

— А если потребуется аварийный ремонт? — возразила Чандрис, стараясь говорить спокойно и рассудительно. — Не здесь, а в космосе? Кто будет управлять кораблем, пока вы с Рефом заняты ремонтом?
Ухмылка стала еще шире.
— Уж не ты ли?
— Почему бы нет? — осведомилась Чандрис. — Я опытный штурман и пилот, я неплохо разбираюсь в двигателях. В случае нужды я слетаю к Ангелмассе и вернусь обратно в одиночку.
— Ничего подобного. — Мужчина покачал головой. — И знаешь почему? — Он подался вперед и ухмыльнулся прямо в лицо девушке. — Потому что ноги твоей не будет на этом корабле! — Фыркнув, он протянул руку к чемоданчику, стоявшему у его ног. — Слушай, исчезни, а? У нас дел по горло.
Развернувшись, он двинулся к глыбе металла, которая высилась за его спиной, почти целиком занимая просторную площадку обслуживания под открытым небом. Чандрис смотрела ему вслед в отчаянной надежде, что он еще может передумать.
На полпути к кораблю мужчина исчез под складной лестницей, ведущей внутрь. На девушку он даже не оглянулся.
Чандрис моргнула, смахивая слезы, и отправилась к проволочной ограде и воротам с выцветшей табличкой «Космический Лучник». Между корпусами судов, стоявших по ту сторону дороги, проглядывало солнце, вот-вот готовое коснуться вершин далеких холмов. Девушка провела здесь целый день, переходя от одного корабля-охотника к другому, надеясь, что кто-нибудь согласится принять ее в экипаж.
Ни один из этих людей не был особенно вежлив с ней. Большинство держались грубо, насмешливо, даже с откровенной издевкой.
И все они гнали ее прочь.
Несколько долгих минут Чандрис стояла, прислонившись к воротам, слишком уставшая и измученная, чтобы пошевелиться. Вокруг нее слышалось звяканье металла, жужжание и рокот механизмов — экипажи охотников готовились к утреннему старту. Как прилежно она училась на борту «Хирруса»! Сколько времени провела, читая, запоминая и пытаясь уразуметь прочитанное! И все кончилось тем, что ее обложили ищейки и ей пришлось дать тягу, бросив все, кроме одежды, которая была на ней.
И все понапрасну.
Краешком глаза она уловила движение; мужчина средних лет, чересчур располневший, если судить по его силуэту, ковылял вниз по трапу корабля, стоявшего на участке неподалеку. Неся в руке небольшую коробку с ручкой, он скрылся за корпусом судна.
Какое-то мгновение Чандрис пребывала в нерешительности. Она не сомневалась, что все закончится как и прежде; но это был последний охотник в секторе стартовой зоны и единственный, с которым она еще не попытала счастья. Что ж, надежда умирает последней.
На воротах не было замка, а табличка извещала, что стоящее за ними судно называется «Газель». Чандрис вошла внутрь и зашагала к трапу, рассматривая возвышавшийся перед ней корабль. Она решила, что его состояние ниже среднего — во всяком случае, если судить по внешнему виду. Ее взгляд привлекло круглое углубление на борту судна, и она подошла поближе, чтобы рассмотреть его внимательнее. Углубление было заполнено плоскими линзами и мелкоячеистыми решетками, сиявшими чистотой, особенно заметной на фоне облупившегося, разъеденного ржавчиной корпуса.
— Это сенсоры.
Чандрис повернулась на голос. Тучный мужчина стоял у подножья трапа, рассматривая ее.
— Да, знаю, — сказала она, быстро перебирая в памяти изображения подобных устройств, которые встречала в библиотеке «Хирруса». — Датчики спектрального и ионного анализа.
Мужчина улыбнулся. Это была не ухмылка, а простая добродушная улыбка.
— Верно. А вы, должно быть, та самая девчушка, которая весь день надоедала обитателям космодрома просьбами принять ее на работу.
— Вряд ли меня можно назвать девчушкой, — отрывисто бросила Чандрис, которой надоело выслушивать одни и те же издевательства от каждого болвана на Серафе. — И если вы пришли сказать, что не нуждаетесь в моих услугах, не тратьте слов понапрасну.
Она развернулась и, чеканя шаг, пошла к воротам, сквозь слезы едва разбирая дорогу. Будь они прокляты. Будь они все прокляты. Она с самого начала должна была понимать, что от этих спесивцев ничего не добьешься. Надо было сразу отправиться в город, где она могла бы что-нибудь стащить, купить себе еды и найти место для ночлега, а назавтра выйти на улицу и попытаться войти в контакт с местными лихими людьми…
— И какую же помощь вы предлагаете?
Чандрис остановилась.
— Что? — осторожно спросила она через плечо.
— Вам нужна работа, если не ошибаюсь, — произнес мужчина. — Поднимайтесь на борт и расскажите, на что вы способны.
Чандрис медленно повернулась к нему лицом, опасаясь, что это лишь прелюдия для очередного оскорбления. Однако в глазах мужчины было написано только сдержанное любопытство.
— Идемте же. — Он взмахнул рукой и начал подниматься по трапу все той же неуклюжей походкой. — Вы, верно, заметили, что на улице начинает холодать. Хотите чаю?
Чандрис глубоко вздохнула, чувствуя, как ее усталость исчезает без следа. Она никак не ожидала, что именно здесь ей встретится простодушный доброхот. И все же почему-то не могла поверить в удачу.
— Спасибо, — сказала она, торопливо шагая к трапу. — От чая не откажусь.
Чай был горячий и крепкий, с ароматом садраса и корицы. Самый лучший напиток для рабочего человека — простой и без особых претензий. Именно такой чай, подумала она, пригубив напиток, доброхоты подают незнакомцам.
Впрочем, чай был как нельзя кстати. На улице действительно становилось прохладно, и только теперь, начиная согреваться, Чандрис поняла, до какой степени замерзла. Держа кружку у губ, она вдыхала поднимающийся оттуда пар и едва сдерживала дрожь озноба.
По крайней мере, ей казалось, что это удается.
— Никак не согреетесь? — спросила пухлая женщина, сидевшая за столом напротив, и потянулась за чайником. — Ох… — выдохнула она, поднимаясь на ноги.
Мужчина оказался проворнее.
— Я сам. — Он выбрался из кресла и забрал у женщины пустой чайник. — Полторы ложки садраса? — бросил он через плечо.
Женщина лукаво посмотрела на Чандрис:
— Он готовит чай впервые в жизни.
— Неправда! — воскликнул мужчина, оборачиваясь и с обидой глядя на нее. — Как ты можешь такое говорить? Я уже заваривал чай… минутку, дай вспомнить… да, это было два года назад. В воскресенье.
Женщина возвела очи горе.
— Надеюсь, вам нравится, когда в чае много специй, — предупредила она девушку.
Чандрис молча кивнула, следя за тем, как мужчина неумело суетится с чайником, и гадая, что ее ждет в дальнейшем.
Их звали Ханан и Орнина Девисы. Они не были мужем и женой, как сначала подумала Чандрис, а братом и сестрой — по словам Ханана, единственной такой парой среди более чем двух сотен экипажей охотников, занятых добычей ангелов. Разглядев в них общие семейные черты, Чандрис решила, что они очень похожи: оба среднего роста, излишне массивные — Ханан в большей степени, чем сестра, — с удлиненными лицами и яркими карими глазами. Темные волосы Орнины уже тронула седина, а Ханан был практически лыс.
И еще он был калекой.
Ни Ханан, ни Орнина не заговаривали об этом, но догадаться было совсем не трудно. Всякий раз, когда он тянулся за тем или иным предметом, вдоль его руки проступал тонкий стержень корсажа; такие же устройства можно было заметить на его ногах, когда они натягивали ткань комбинезона.
Напрягая слух, Чандрис улавливала слабое жужжание крохотных моторчиков, которые начинали работать при каждом движении Ханана. Глядя в кружку, прислушиваясь к звуку механизмов и делая вид, будто ничего не замечает, девушка гадала, что с ним произошло.
Внезапно перед самым лицом Чандрис появился носик чайника, оторвав ее от неприятных размышлений. Рывком вскинув голову, она увидела Ханана, в глазах которого сверкал насмешливый огонек.
— Еще чаю? — невинным тоном осведомился он.
— Спасибо. — Пока он наливал, Чандрис смотрела на него твердым серьезным взглядом. Ханан любезно улыбнулся в ответ и, поставив чайник на стол, втиснулся в свое кресло.