Дитя любви
Внезапно в зале наступила тишина. Мужчины с вожделением облизывали губы, на их лицах выступил пот, когда Мэгги, словно в полусне, чувственно изгибаясь, медленно двигалась по сцене, время от времени бессознательным движением рук поднимая и опуская свои длинные струящиеся волосы. Все взгляды неотрывно следили за ней, мужчины сходили с ума, но Мэгги, одурманенная марихуаной и парализованная страхом, ничего не видела. За деньги она показывала им свое тело, но настоящая Магдалена, ее сознание, были далеко.
На третий вечер, в субботу, когда в баре было особенно многолюдно, в середине выступления в зал заглянул Ник. Позже она узнала, что кто-то из друзей осторожно намекнул ему, чем она занимается. К тому времени, когда он пришел, она уже сбросила халат, и ее наготу прикрывали лишь волосы. Она стояла на помосте, повернувшись спиной, и не видела, как он вошел, как пробирался между столиками, остановился у сцены и, скрестив на груди руки, молча смотрел, как она, поднимая и опуская волосы, на виду у всех «виляла голой задницей». Так он потом сказал ей. Она уже не испытывала такого всепоглощающего страха, как в первый вечер, и, как обычно, до одурения накурившись марихуаны, медленно поворачивалась на сцене, вызывая одобрительный рев зала, и улыбалась сонной улыбкой в лицо стоявшего ближе всех мужчины. И вдруг постепенно – но тем сильнее был ее ужас – до нее дошло, что она видит перед собой знакомые, горящие яростью зеленые глаза.
Ник.
Моментально придя в себя, она застыла на месте. Не говоря ни слова, Ник вскочил на сцену, схватил с пола халат, завернул в него Мэгги и, перекинув ее через плечо, как пожарный шланг, спрыгнул в зал.
И тогда началось нечто невообразимое. Владельцам «Розовой киски» явно не понравилось, что у них на глазах похищают танцовщиц, да еще прямо со сцены. Когда они наконец поняли, что произошло, двадцатилетний Ник успел пробраться к выходу, отбившись на ходу от трех дюжих вышибал, дежуривших в клубе, и раскидав с десяток других любителей подраться. Оба глаза у него были подбиты, из носа текла кровь, он получил несколько сильных ударов по ребрам и едва избежал ареста: Мэгги успела протащить его через запасную дверь за секунду до прибытия полиции, вызванной для наведения порядка.
Сказал ли он ей за это спасибо? Как бы не так!
Когда они удирали в его допотопной машине, между ними произошла настоящая супружеская ссора. Сидя-за рулем, Мэгги в негодовании кричала, что он не заслуживает того, чтобы она его выручала, хватит с нее неприятностей, что он навлек на ее голову. Если бы он уже не получил свое, она бы сама поколотила его как следует! И нечего совать нос в чужие дела! Она, черт возьми, сама распоряжается своей жизнью и телом! А если ей вдруг захочется среди бела дня танцевать голой на шоссе, то так и будет! В ответ, запрокинув голову на подголовник и пытаясь остановить кровь, он лишь обозвал ее маленькой глупенькой дурочкой и велел ехать потише.
После этого они ругались еще минут десять.
Но, как бы она ни злилась, ей было жаль его, и вскоре, остановив машину у заброшенного склада, она принялась вытирать перьями от халата его окровавленное лицо. Отбросив ее руку, он схватил Мэгги за плечи и крепко прижался к ее губам. Так он поцеловал ее впервые, не как прежде. И от этого поцелуя у нее закружилась голова.
Лишь на короткое мгновение эти воспоминания вспыхнули в ее сознании. Но она не позволит себе вспомнить все. Не имеет права. Этот поцелуй был давно, в другой жизни и с другой девушкой. И ее больше нет.
Теперь, глядя на фотографию, Мэгги поняла, что этот образ будет преследовать ее всю жизнь: красивая юная девушка с полной грудью с яркими сосками, стройное тело, чувственный изгиб бедер и узенький в блестках треугольник ткани в низу живота, длинные ноги в прозрачных черных чулках. Застывшая на лице полусонная манящая улыбка словно говорила о том, что ей все это нравится.
– Ты помнишь, Магдалена? – тихо произнес Ник. Сердце ее обливалось кровью.
Не помня себя от гнева, она выкрикнула:
– Нет, не помню! И не хочу помнить!
Она повернулась и побежала назад. Он тут же догнал ее и, обхватив за плечи, закрыл рукой рот, как будто боялся, что она снова закричит. И она бы закричала, не подумав, что на крик могут прибежать люди и увидеть ее с Ником. Пытаясь вырваться, она колотила его в грудь, а он просто поднял ее над землей и держал так, пока она не успокоилась. Затем спокойно поставил у дерева.
– Не кричи, – сказал Ник, все еще закрывая ей рот. Его руки тесно прижимали ее к себе, так что она не могла шевельнуться, грудью и бедрами она чувствовала его тело и только сейчас по-настоящему вспомнила, какой он высокий и сильный. Ростом около метра девяноста, он еще юношей весил более восьмидесяти килограммов, а теперь в нем было и того больше. Она замотала головой, и он осторожно убрал руку.
– Так ты за этим пришел? Чтобы шантажировать меня? – Мэгги уперлась ему в грудь, пытаясь освободиться. – Потому что теперь у меня много денег, верно? Сколько же ты хочешь?
Одной рукой он все еще держал ее за талию, и Мэгги почувствовала, как мышцы его напряглись. Запрокинув голову и взглянув на него, она заметила, что глаза его холодно блеснули, сжавшиеся губы побелели. Значит, ей удалось разозлить его? Прекрасно. Она хотела разозлить его. Нет, она хотела причинить ему боль так же, как и он причинил ей боль.
Секунду он молча изучал ее.
– Миллион долларов, или я покажу снимки и пленку Лайлу. Там полная запись твоего выступления. Ну как, идет?
– Я… я не могу достать миллион. У меня нет таких денег. Даже близко нет.
Их взгляды встретились, и он улыбнулся ленивой дразнящей улыбкой.
– Уверен, что Лайл достанет. Можно пригрозить, что я отправлю копии всем местным дельцам и вымогателям. Да и телевидение заинтересуется. Представляю, как на экране под конец чего-нибудь вроде «Текущих событий» появятся твои танцульки. Как ты на это смотришь?
– Ты просто сукин сын.
– Мне всегда не нравилось, когда ты ругалась. Мне и сейчас не нравится. Может, мне брать с тебя штраф за каждое бранное слово?
– Убирайся к черту!
– Поосторожней, Мэгги Мэй, это тебе дорого обойдется.