Таран и Недобитый Скальд

— Послушай меня, — сказал Ула. — Штурм замка состоится завтра. Тебе необходимо сегодня пробраться в замок.
— Сегодня? — ахнула я. — Но уже темно!
— До замка я тебя доведу, а там разведены костры. Светло как днем, — попытался успокоить меня Ула.
Перспектива блуждания по лесу с таким проводником, как Ула, меня, мягко говоря, не радовала, но делать было нечего. В следующий час я пережила все ощущения поляков, которых Сусанин таскал по бескрайним русским лесам. Здесь, конечно, не Россия, зато проводник хорошо вошел в роль.
Наконец, впереди стало светлее. Я подумала было, что Ула включил дополнительное освещение, но он жестом велел мне остановиться и ползти за ним.
— Изверг, — бормотала я, безуспешно пытаясь изобразить требуемое. Наверное, я была похожа на обкуренную ящерицу, потому что Ула вдруг начал хрюкать и ухмыляться. С трудом я доползла до каких-то кустов. Осторожно раздвинув ветки, я увидела, что мы у цели.
Вокруг и правда было светло как днем от разведенных костров. Слышалось ржание лошадей, смех и разговоры солдат, треск горящих веток. Видны были темные силуэты людей и палаток. Вдали незыблемой стеной высился замок.
В принципе, Бекгейт мало чем отличался от замка в Херефорде. Темный, с узкими окошками, окруженный высокой стеной. Нигде не было видно ни малейшей лазейки, а ведь тот парень как-то выбрался отсюда. Вздохнув, я отползла обратно. Задача представлялась мне безумно трудной, а времени было в обрез.
Ула деликатно замерцал, показывая, что что-то хочет сказать:
— Здесь где-то есть подземный ход, — выдал он великую военную тайну.
— Вот уж удивил так удивил, — хмыкнула я. — Я прямо-таки замерла с открытым от удивления ртом, могу даже повалиться на спину и сказать: “Bay!” А может, ты еще и знаешь, где этот самый ход?
— К сожалению, нет, — ничуть не расстроился Ула, — но мы должны его найти. Это наш единственный шанс.
— Банально! — отрезала я, отползая подальше. Я где-то читала про то, что подземные ходы чаще всего вели туда, где легче всего было скрыться. В нашем случае этим местом был лес. Можно было попробовать использовать Улу в качестве лампочки Ильича и осмотреть окрестности. Вдруг повезет.
Мне и повезло. Не успела я отойти на несколько шагов, как услышала какой-то скрип. Этот звук был не похож на треск веток или шелест листвы. Я поспешно упала на землю рядом с большим рассохшимся дубом и затаилась. К моему громадному удивлению, прямо из ствола дуба вылез мужчина, сгибаясь под тяжестью увесистого мешка. Я услышала легкий стук, как будто опустилась деревянная крышка или что-то в этом роде. Мужчина стоял рядом со мной, так что я даже не осмеливалась дышать. Далекие отблески костров слабо осветили его лицо с довольно правильными чертами. Я заметила, что он молод — не больше двадцати. Он поправил мешок на плече, и я увидела, как у него на пальце сверкнул перстень с большим изумрудом. Юноша огляделся по сторонам, затем, пригибаясь к земле, удалился осторожными быстрыми шагами.
Я выждала несколько минут, но кругом было тихо. Слышны были только звуки ночного леса и далекий шум лагеря. Я подползла к дубу и заглянула внутрь ствола. Ула услужливо включил подсветку, и я смогла разглядеть очертания чего-то похожего на дверь, основательно замаскированную листьями и мхом. Я старательно облапала ее, уничтожая всякие следы камуфляжа. Ничего похожего на кольцо или ручку, за которые можно было бы взяться. Придется ковыряться так.
— Свои ручки, не казенные, — пробормотала я, пытаясь поддеть плиту пальцами. — Не все коту синица в лапах.
Минут через пять плита поддалась. Я осторожно приподняла ее и постаралась заглянуть вниз. Мне показалось, что я вижу длинный ряд ступенек, уходящих вниз, но я была не уверена в этом, так как Ула из предосторожности выключил фары. Однако он тоже попытался просунуть вниз свои рыжие кудряшки, видно считая их неплохим заменителем лампочки.
Я просунула ноги в дыру, нащупала каменные ступеньки и мрачно пошутила:
— Не поминайте лихом, поминайте водкой. Ульяныч, за мной!
И начала спускаться вниз. Ползла я долго, ступеньки были жуть какие высокие и узкие, явно рассчитанные на экстремальный спуск вперед ногами. Наконец они кончились, и я ощутила под ногами холодный каменный пол. Я порадовалась, что после всего мои ноги еще что-то чувствуют, и огляделась. Ула на этот раз был рядом — висел в воздухе в позе десантника с нераскрывшимся парашютом.
— Главное, чтобы меня убили сразу! Я за конвенцию ООН против пыток!
Ула с понтом дела попытался скрючить пальцы в знаке ОК, но вышла почему-то фига. Мне стало грустно, и я решительно шагнула вперед. Помощник поплыл за мной, плавно разводя руками. Наверное, играл сам с собой в ночных бабочек…
Передо мной был длинный темный коридор без всякого намека на освещение. Поэтому идти мне пришлось крайне осторожно, упираясь одной рукой в ледяную каменную стену. Еще я очень боялась наткнуться на часовых, солдат или кого-нибудь в этом роде, потому что абсолютно не знала, что буду им плести, если вообще успею открыть рот. Но, ксчастью, все было тихо.
Наконец я наткнулась еще на одну лестницу, на этот раз ведущую вверх.
— Что там вверху? — спросила я Улу.
— Вход в замок, — прошептал тот. — Тебе надо будет пойти прямо. Выйдешь к караульному помещению. Там будет твой брат.
Я с опаской поднялась по лестнице и осторожно отворила тяжелую дверь. Там тоже стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием двух одиноких чадящих факелов. Я притворила за собой дверь и огляделась. Коридор здесь раздваивался. Вперед уходил широкий темный проход, влево — поуже и потемнее. Мне надо было вперед.
Не успела я пройти и нескольких шагов, как услышала чьи-то голоса и шаги, приближавшиеся ко мне. Спрятаться было абсолютно негде, и я рванула обратно. Добежав до двери, я все же побоялась ее открывать, так как ее скрип могли услышать. Вместо этого я юркнула в правый коридор.
И сразу оказалась в полной темноте. Здесь не было факелов, похоже, что сюда вообще редко заходили. Под ногами я чувствовала какую-то грязь и пыль, а когда оперлась рукой о стену, то ощутила, что она покрыта паутиной. В воздухе тоже стоял запах гнили. Я побоялась возвращаться обратно, поэтому решила пройти коридор до конца. Внезапно я увидела впереди тонкую полоску света, расчертившую пол. Свет падал из-под приоткрытой двери. Я так обрадовалась хоть какому-то освещению, что моментально преодолела расстояние до двери и осторожно заглянула в щелку.
Комната была грязноватой и пыльной. В самом центре ее стояла большая кровать под основательно пропылившимся пологом. На кровати спиной ко мне сидела девушка с длинными светлыми волосами. План родился в моей голове мгновенно. То есть даже не план, а так, небольшая идейка. Я просунула голову в дверь, убедилась, что в комнате больше никого нет, и зачем-то постучала.
Девушка вздрогнула и повернула голову. Она была бледная, смазливая и какая-то напуганная. Стервозности в ее лице я не заметила и обрадовалась этому. Напротив, девушка казалась очень изумленной.
— Ты кто? — удивленно просила она. — Почему на тебе мужская одежда?
Вот тебе и вся маскировка! Женщин никогда не проведешь! Я одним духом выложила ей жалостливую историю про разбойников и единственного брата и поняла, что попала по адресу. Девушка оживилась, не стала орать: “Охрана!” и предложила посильную помощь.
— Не могли бы вы одолжить мне какое-нибудь старое платье? — попросила я ее. — Я могла бы передвигаться по замку под видом служанки.
Девушка покачала головой:
— Всех женщин из замка вывезли, как только прослышали о том, что Джеффри Вустерский направляется сюда с войском наемников.
Опаньки! Весь мой план рухнул в одно мгновение!
— Но почему вы здесь остались? — спросила я девушку.
Та как-то замялась и пробормотала:
— Полагаю, меня не брали в расчет…
Было видно, что ей неприятно об этом говорить, поэтому я решила не нарываться. Что ж, придется мне самой на свой страх и риск добираться до караульной и там ловить моего брата, которого я даже не знаю в лицо. Последнее обстоятельство меня крайне беспокоило. Не могла же я прямо промаршировать в караулку и завопить: “Элард!”, обращаясь неизвестно к кому. Да еще при этом надеяться, что Элард узнает в чумазом деревенском ребенке неопределенной половой принадлежности свою единокровную сестру, которую лет пять к тому же не видел. Положение было аховое! В лучшем случае стоило надеяться на выполнение последнего желания…