Грабители морей

 
IV
Сигналы с яхты. – Смелая лодка. – Неожиданное спасение, – «Ура» в честь неизвестной яхты.
Ингольф пожал плечами. Ему было теперь не до того, чтобы заводить спор о подобных вещах. «Ральф» чрезвычайно быстро примчался в глубину бухты, так как в этом месте течение было необыкновенно сильно. В следующие немногие секунды должна была решиться участь корабля. Что с ним будет? Налетит ли он на утесы или понесется дальше по течению, продолжая вращаться в круговороте? В первом случае развязка наступила бы через две минуты, а во втором корабль достиг бы оси водоворота, лишь описав с ним вместе пять или шесть концентрических кругов с постепенно уменьшающимся диаметром.
Несмотря на уверенность, выказанную Ингольфом, матросы чувствовали, что к ним возвращается прежний страх. Взоры всех были устремлены на полукруг черных, блестящих скал, окружавших заднюю сторону бухты. К этим скалам «Ральф» несся, как стрела. Волны ревели, ударяясь о берег, со стороны крутых утесистых стен доносился глухой гул, производимый подводными безднами и отражаемый гранитными массами, возвышавшимися над водою.
Вот бриг уже не более двадцати метров от скал… Вот он сейчас ударится… Сердца у всех так и стучат. Один Ингольф спокоен. Скрестив на груди руки, стоит он гордо на мостике и улыбается равнодушной улыбкой… Вдруг на палубе грянуло оглушительное «ура»: повинуясь течению, корабль делает крутой полуоборот на расстоянии не более одного метра от скал и несется теперь вдоль дугообразного берега, по-прежнему увлекаемый водоворотом, с которым, к сожалению, не может сладить. Во всяком случае ближайшая опасность миновала до поры до времени, а сердце человеческое так устроено, что даже Ингольф почувствовал в себе возрождение некоторой надежды. Но все это было лишь беглым проблеском в кромешной тьме: воротясь назад, «Ральф» снова пронесся точно так же, как несся прежде, лишь отступив на несколько метров от прежнего пути. Роковой исход не был тайной ни для кого. Большинство матросов были слишком стары и опытны для того, чтобы не понимать смысла этого кругового плавания.
Приближаясь во второй раз к Розольфскому мысу, капитан пиратов увидал яхту, с необыкновенной смелостью лавировавшую почти у самого края рифов, которые лишь одни защищали ее от губительного влияния Мальстрема.
– Они с ума сошли, – сказал Ингольф Надоду, – должно быть, им хочется разделить нашу участь.
Не успел он договорить, как кораблик повернулся всем бортом и, распустив все паруса, вошел в маленькую природную гавань, совершенно закрытую от ветра. Благодаря узкому входу в гавань вода в ней была спокойна, как в озере.
Ингольф навел на яхту подзорную трубу.
В этот раз на палубе яхты видно было человек двадцать. Несмотря на дальность расстояния, с «Ральфа» можно было видеть, как они хлопотливо бегали по палубе.
– Они вынули из трюма и развернули на палубе огромную рыболовную сеть,
– сказал капитан своему помощнику, который подошел к нему и тоже стоял на мостике.
– Верно, – отвечал Альтенс, в свою очередь поглядев в трубу.
– Выбрали же они время для подобной забавы!.. Разумеется, это для них забава, если судить по роскоши и изяществу их кораблика.
– С той стороны мыса море спокойно. Через два часа там смело можно будет ловить рыбу.
– А может быть, им просто хочется полюбоваться на нашу гибель, – заявил неисправимый Надод.
Между тем матросы яхты, причалившей к берегу, стали спускать с корабля на сушу огромную веревочную сеть. Действиями матросов распоряжались два молодых человека в морской офицерской форме, стоявших на корме.
Вдруг, к удивлению Ингольфа и всего экипажа «Ральфа», флаг на шхуне опустился и поднялся три раза, что на языке морских сигналов означает: Смотрите и следите за тем, что мы будем вам сообщать.
Очевидно, это относилось к погибающему кораблю. Прошло еще несколько минут – и на гроте шхуны ярко запестрели флаги всевозможных цветов. Ингольф с постоянно усиливавшимся в нем душевным волнением перевел вслух этот сигнал: Ободритесь! Мы идем к вам на помощь. Прицепитесь к большому бую из досок и весел, поставьте паруса против течения.
По мере того, как капитан переводил, весь экипаж «Ральфа» буквально преображался; когда же он кончил, то последовал взрыв такого восторга, что вся суровая дисциплина была позабыта. Матросы принялись плясать и петь, обнимались, не помня себя от радости. Ингольф не мешал этому взрыву общего чувства. Он понимал, что его матросы скорее согласятся сто раз пойти с одним кораблем на целую эскадру, чем хотя бы еще один лишний час пробыть в виду близкой гибели, от которой нельзя избавиться ни мужеством, ни энергией.
Но вот раздался свисток – и команда «Ральфа» опомнилась и встала по своим местам. В одну секунду все лодочные весла и все, какие нашлись, доски были связаны крест-накрест и скреплены между собою, а затем все это вместе было спущено в воду на крепком канате, который привязали к бугшприту. Это курьезное сооружение обладает свойством ослаблять силу волн и замедлять быстроту течения. Корабли очень часто пользуются им. Ингольфу оно тоже было известно, употреблять его в данную минуту он считал лишним, так как не ожидал помощи ниоткуда извне. Паруса тоже поставили на «Ральфе», как это было рекомендовано сигналом с яхты, и быстрота, с которою несся по течению бриг, заметно уменьшилась, хотя самое течение ничуть не переменилось. Но все это еще нисколько не объяснило, каким способом неизвестные мореплаватели надеялись спасти бриг.
Тогда совершилось нечто до такой степени смелое, что очевидцы никогда с тех пор не могли забыть того, что совершилось на их глазах.
От шхуны отплыла легкая лодка, в которой сидели только два человека, и направилась из рейда прямо в открытое море. Миновав Розольфский мыс, она достигла края мыса и остановилась. Неужели она намеревалась обогнуть их и кинуться в самую пасть Мальстрема? На «Ральфе» никто не допускал и мысли о таком безрассудном шаге.
А между тем, постояв немного, лодочка пошла дальше вперед, обогнула рифы и при общем волнении храбро направилась к самому водовороту.
На борту «Ральфа» еще никто не понимал, а Надод с усмешкой спросил: уж не собралась ли лодочка взять бриг на буксир?
Никто не поддержал эту нелепую шутку насчет людей, которые в эту минуту рисковали жизнью для спасения «Ральфа» сами еще не зная, окажется ли им по силам такая трудная задача.
Мистер Ольдгам, как раз в это время вышедший на палубу подышать свежим воздухом, услыхал замечания Надода и глубокомысленно отозвался на него, что по его мнению, «со стороны лодки подобная претензия не имела бы смысла, хотя в басне и рассказывается о лягушке, пытавшейся сравняться с волом».
Почтенный клерк не подозревал, какой опасности подвергается корабль. Не имея никакого понятия о мореплавании и будучи, кроме того, крайне близоруким, он не сознавал того, что кругом его делалось, и был вполне убежден, что все идет как нельзя более благополучно. Вдобавок еще, основываясь на словах Эриксона и Билля, вечно над ним подшучивавших, он был убежден, что «Ральф» находится в водах Океании и что лодка, выплывшая в море, – не что иное как пирога с туземцами, везущими на корабль свежие фрукты.
– Наконец-то мы отведаем этих знаменитых фруктов! – говорил он, потирая руки.
Он подошел к борту, облокотился вместе с другими и стал следить за движениями пироги.
Лодка сначала прошла мимо рифов, причем оба сидевшие в ней моряка храбро боролись с огромными волнами, замедлявшими ее ход. Третий матрос с яхты тем временем шел по берегу к рифам, пытаясь сблизиться с нею. На бриге всех била лихорадка… Чем-то все это кончится?
Дальше лодка не могла идти, иначе она угодила бы прямо в водоворот. Для того, чтобы третий матрос мог догнать ее, он должен был проделать на рифах какое-нибудь чудо эквилибристики… Это ему, однако, удалось: он лег на живот, до половины свесившись над волнами, и бросил в лодку довольно объемистый пук чего-то. Вслед за тем матросы в лодке налегли на весла и понеслись прямо к Мальстрему, в котором лодка их и исчезла, точно соломинка, брошенная в водопад. На «Ральфе» раздался единодушный крик ужаса: