Скоморох

Как мешает боярыня счастью влюбленных? Если говоривший — Эйлив, то понятно, а если нет? Вообще, интересно, есть ли жены у Остромира и Симона? Не одну ли из них называли боярыней? Очень все туманно. Радим тяжело вздохнул. Трудную задачу поставила перед ним Параскева. Думать приходится много, да и рисковать немало. Следить за боярами опасно. Однако распутывать клубок надо. Тем более теперь есть замечательная зацепка — имя девушки. Боярин называл ее Любавушкой.
Камень приобрел естественный цвет. Радим выудил ожерелье из плошки и нацепил на шею. Ценная вещь. Такие действенные амулеты в его жизни еще не попадались. Теперь самое время заняться блином. Накинув кафтан, Радим отправился во двор.
Рядом с хлевом стояла покосившаяся псарня, оттуда доносились лай и скулеж. Однако трогать хозяйских собак скоморох не решался. Отравишь любимца воеводы — головы не сносить. Неприятностей и так достаточно, неизвестно, как поведут себя Грим и его воины, попадись им сейчас Радим. Может, сразу в по-руб спровадят, на холодную солому бросят. А может, сначала попинают вволю, чтоб размяться. Не радовало и отношение Параскевы. Он тут жизнью рискует, голову выдумками напрягает, а она готова, чуть что с Богданом случится, заменить его на Радима. Поганая доля.
Небольшой лохматый пес вышел из-за угла и отправился к тому месту, куда холопы выплескивали помои. Глаза Радима вспыхнули охотничьим азартом. То, что надо! Скоморох, мягко ступая по слежавшемуся снегу, приблизился к псу. Сначала тот не обратил на человека внимания, потом, когда расстояние уменьшилось до пары саженей, взглянул исподлобья и зарычал.
— Фу! Какой злой псина…
Радим потянулся за пазуху, собака отпрыгнула в сторону и ощетинилась.
— На, скушай, злобная тварь.
Половина блина шлепнулась перед псом. Тот немного порычал, потом осторожно принюхался.
— Кушай, кушай…
Пес отвернулся и затрусил прочь. Блин остался нетронутым.
— У! Чернобог тебя сожри! — Радим жутко расстроился. Мало того, что пес сорвал задуманное, блин, повалявшись на снегу, размок, и теперь совсем не хотелось брать его в руки.
Положение спасла маленькая рыженькая собачонка, выскочившая непонятно откуда. Она прибежала, надеясь обнаружить здесь порцию свежих помоев. Блин стремительно исчез в ее пасти. Собачонка покружила еще немного, вылизывая места, куда сливали отходы, потом засеменила в глубь двора.
— Стой! Ты куда? — Радим поспешил за ней.
Собачонка явно не собиралась умирать. Она слопала целый блин отравы, но будто не заметила этого. Или Радим ошибся? Может, зелень в блине не яд, а просто приправа? Вдруг она никакого отношения к смерти Яна Творимирыча не имеет? Измышленная картина отравлений затрещала по швам. Ох, может, потрава только на людей действует? Недаром боярыня человека на пробу взяла, а не козу какую. Псу, вероятно, тот яд не в тягость, он его съел и забыл. Только как проверить? Неужто кого губить придется?
Убивать Радиму еще не приходилось. Тем более ужасно, потравой. От одной мысли, что он подложит кому-то кусок, а потом будет наблюдать за муками, ему становилось не по себе. Видимо, придется возвращаться к боярыне и снова просить ее совета. Однако вдруг женщина решится сгубить Богдана, а потом вместо него посадить Радима? Скомороху стало совсем нехорошо. Возможно, все обернется и того хуже. Кто принес отраву, того и заставят ее съесть. Умирать Радиму вовсе не хотелось, снова пришли мысли о немедленном бегстве из Ладоги.
Собачонка внезапно заскулила, повалилась на бок и забила всеми четырьмя лапами. Из ее пасти полезла зеленая пена. Радим облегченно вздохнул. Яд подействовал, как он и предполагал. Значит, скоморох на верном пути.
Когда агония прекратилась и собачонка затихла, Радим взял ее за лапы и потащил к забору. Негоже, если во дворе воеводы найдут окоченевшего пса с зеленой пеной на клыках. Сведущих лодей это сразу насторожит. Радим закидал собачонку снегом. Пусть лежит здесь, подальше от людских Глаз.
Стряхнув пот со лба, Радим обратил внимание, что за ним пристально наблюдает какой-то человек. Наблюдающий находился в тени терема,, поэтому понять, кто он, было невозможно. Почему-то Радим сразу подумал на Остромира. Новгородский боярин недавно точно так же стоял в людской, почти не шевелясь, ничем не обозначая свое присутствие. Скоморох не стал играть в гляделки, а отвернулся и медленно побрел по тропинке. Он был готов поклясться, что, когда блин исчез в глотке пса, никто за ним не наблюдал. Вот потом, во время агонии, зритель вполне мог появиться. Тогда Радиму было не до того, чтобы смотреть по сторонам, он следил за собачонкой.
Так кто же так заинтересовался скоморохом? Кто это — друг или враг? В первом случае бояться нечего, во втором пора прятаться. Если отравитель узнает, что скоморох проводит опыты с ядом, — все пропало!
Отравить Радима — как два пальца ополоснуть. А может, это вообще человек случайный? Кто-то из челяди вышел на улицу и увидел странные дела. Разумеется, если не трус, он бы заинтересовался, что там с собакой делают.
Этот вариант очень вероятен. Но хорошего в нем мало. Холоп, скорее всего, поспешит поделиться новостью с хозяевами. Сомнительно, что это окажется боярыня, а не Эйлив или Свирид.
Внезапно взгляд Радима зацепился за нечто, что его остановило посреди тропы. Впереди, у самого хлева, стояла старуха в выцветших одеждах. Она будто чего-то ожидала, бледным пятном замерев на фоне темных стен. Радиму стало нехорошо. Ведьма! Он вспомнил сон, приснившийся в порубе, и поежился. Только чародейства в этом деле не хватало. А ведь старуха была в людской. Значит, очень просто могла оказаться отравительницей. Только зачем ей это? Кто она вообще такая?
Старуха внезапно шевельнулась и как дым растаяла на пороге хлева. Ноги сами собой повели Радима следом. Он решил, что надо разглядеть ведьму получше, может, что в голову и придет.
В хлеву пахло навозом и сырой соломой. В стойлах негромко сопели пятнистые коровы. В небольшом за-гончике блеяли козы. Темнота мешала разглядеть помещение тщательно, потому узнать, куда подевалась старуха, Радим не смог. Аккуратно ступая по жидкой грязи, он двинулся вдоль стойл. Коровы смотрели на человека мутным взором, без малейшей заинтересованности. Козы заблеяли громче, когда Радим проходил мимо.