Ночь в тоскливом октябре

Я походил вокруг, принюхиваясь к ветру, следя за деревьями. Никого не было поблизости, никто сюда не шел.
Через короткое время появился Шипучка.
– Нет, – сказал он. – Это совершенная развалина, забитая пылью и обломками камней. Ничего не сохранилось. Нам пришлось бы начать все сначала и выстроить ее заново.
Я подошел к отверстию, протиснулся как мог далеко вперед. Оно быстро сужалось до размеров трещины, по которой только что прополз Шипучка.
– Насколько далеко ты продвинулся вглубь по этой трещине?
– Футов на десять. От нее отходят два боковых хода. Оба гораздо короче.
Похоже, ему можно было верить, я сам видел.
– Итак, что это значит? – спросил он.
– Это не то место, – ответил я.
– Тогда где же оно?
Я быстро соображал. Мне не нравилось делиться знаниями с конкурентами. Но в таком случае один реальный факт мог увести не туда, и, раньше или позже, он все равно это узнает.
Я попятился назад из отверстия, повернулся к лесу.
– Викарий Робертс хорошо маскируется под фанатичного церковника…
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Шипучка.
– Он – игрок.
– Ты шутишь!
– Нет. Он устраивает полночные службы Древним Богам прямо там, в церкви.
– Викарий?!
– Проверь сам, – предложил я ему.
– Как это влияет на схему?
– По моим расчетам, если считать викария и не считать Ларри Тальбота, то дом викария и церковь оказываются в центре схемы. Разумеется, это не окончательно, если Граф перемещается, но так это выглядит в данный момент.
– Викарий… – повторил он.
Мы вошли в лес.
– Итак, – через некоторое время произнес он, – если у Графа есть дом в другом месте или даже два, то нам надо узнать, образовались ли они до или после смерти Луны.
– Да, – согласился я. На этой точке все застыло.
Смерть, перемена жилища, уход игрока – все это смещало схему только до наступления новолуния. После него мы могли убивать друг друга или передвигаться, как пожелаем, не нарушая общей геометрии. – Если бы нашелся способ заставить Иглу говорить, мы могли бы узнать.
– Гм, – произнес Шипучка.
Мне пришло в голову, когда мы пробирались под деревьями, что я мог ошибиться, и я только что дал ему правильную информацию. Но мне казалось, что сам факт присутствия Ларри, – наряду с тем предвидением, о котором он говорил, – оказывает слишком большое влияние на Игру, чтобы не считать его игроком, независимо от того, собирает ли он ингредиенты, плетет ли заговоры для поединка, защитные заговоры, открывающие или закрывающие – или не делает всего этого. Если его включать, вместе с викарием, – это должен быть тот старый пасторский дом, а не церковь. А многократно перестроенный дом выглядел так, что вполне мог скрывать где-то в глубине часовню или нечто такое, что было когда-то часовней.
Кроме того, было бы действительно неплохо открыть истинное лицо викария. Другие начнут прилагать усилия, чтобы сорвать его планы, когда о нем пойдет слух.
– Так как насчет наблюдения за перемещениями Графа? – спросил я.
– Давай пока не будем торопиться, Нюх, – прошипел он. – Пока нет необходимости посвящать в это остальных. У меня есть гораздо лучшая идея, как узнать о делах Графа.
– Даже в присутствии этих цыган?
– Даже так.
– Что у тебя на уме?
– Позволь мне самому этим заняться, денек-другой. Обещаю, что расскажу тебе все потом. Действительно, это было бы неплохо. Думаю, ты лучший расчетчик, чем Растов.
– Ладно. Мы не станем торопиться.
Мы расстались на опушке леса, он свернул налево, я – направо.
Я вернулся обратно к себе домой, быстро сделал обход, убедился, что все в порядке, и снова ушел из дому.
Легко было идти по следу цыган, потому что они двигались по дороге до самого места своего назначения. Им оказалось поле возле дома Ларри. Я лежал, затаившись, час или два, и наблюдал, как они разбивали шатер. Ничего существенного не узнал, но зрелище было красочное.
Потом я услыхал какие-то звуки на дороге и переключил внимание. Старомодный экипаж, запряженный двумя усталыми на вид лошадьми, приближался ко мне. Я не смотрел на него, пока он не замедлил ход и не свернул к дому Ларри Тальбота.
Тогда я оставил свое убежище в зарослях и отправился туда – как раз во-время, чтобы увидеть, как кучер помогает какой-то старухе выйти из экипажа. Я подкрался ближе, спрятался между старыми деревьями, с наветренной стороны, когда леди, опираясь на палку из черного дерева, подошла к двери Ларри. Она взялась за молоток и постучала.
Ларри быстро открыл, и между ними состоялся короткий разговор. Ветер не позволил мне разобрать их слова, но через минуту Ларри отступил в сторону, и она вошла.
Очень странно. Я обогнул дом, зашел с тыла и стал заглядывать в окна. Обнаружил их сидящими в гостиной и беседующими. Через некоторое время Ларри поднялся, ненадолго вышел, вернулся с подносом, на котором стоял графин и пара бокалов. Он разлил шерри, и они, потягивая напиток, продолжали что-то обсуждать. Это тянулось, по крайней мере, полчаса.
Наконец они оба встали и вышли из комнаты. Я помчался вокруг дома, снова заглядывая в окна.
Теперь я обнаружил их в комнате со стеклянным потолком, где Ларри выращивал свои растения, они оживленно что-то обсуждали, часто указывая жестами на флору. Это продолжалось почти час, прежде чем они снова вернулись в гостиную, выпили еще по бокалу шерри и снова долго разговаривали.
Затем вызвали кучера, и Ларри нагрузил его срезанными отростками из теплицы, а потом проводил обоих до экипажа и сердечно распрощался с леди.
Я разрывался между желанием последовать за экипажем и подойти к Ларри немедленно. Когда повозка с грохотом отъехала, я понял, что не могу сдержаться – глупо, наверное, так как я могу говорить с Джеком только между полуночью и часом. Я подбежал к Ларри.
– Кто была эта леди? – спросил я.
Он улыбнулся.
– Привет, Нюх. Как поживаешь? – сказал он.
Я повторил свой вопрос в надежде, что его собачьи наклонности позволяют ему понимать меня круглосуточно.
– Чудесная леди, – ответил он. – Зовут Линда Эндерби. Вдова офицера из Индии, умершего в Мьютини. Они со старым слугой недавно переехали в старый дом пастора, недалеко отсюда, который для нее заново отделали. Жизнь в городе стала ей немного дороговата и слишком уж суетной. Она просто наносила визит вежливости, желая познакомиться с соседями. И она разделяет мое увлечение ботаникой. У нас состоялась интересная дискуссия по поводу двудольных растений.
– О! – сказал я, приводя в порядок свои мысли. – Я наблюдал за цыганами, когда она приехала. Мне сейчас кажется, что все имеет отношение к Игре.
– Ну, наверное, они имеют к ней некоторое отношение, – сказал он. – У нас с цыганами давнее знакомство.
– Я слышал, что с ними как-то связан Граф.
– Это тоже верно, – ответил он. – Надо будет на днях расследовать все это дело.
– Я беспокоился о твоем благополучии, – сказал я искренне.
– Ложная тревога, Нюх, – ответил он. – Она умная и весьма добропорядочная леди. Не хочешь ли зайти ко мне? У меня есть говяжье рагу, которое ты мог бы…
– Нет, благодарю, – ответил я. – У меня еще несколько дел, которыми нужно заняться. Еще раз спасибо за помощь, той ночью.
Он улыбнулся.
– Никакого труда не составило, право. Мы еще поговорим, – сказал он, поворачиваясь к своему дому.
– Да.
Я шел назад медленно, в задумчивости. Пока я наблюдал, до меня донесся их запах, и я знал, что Линда Эндерби и ее слуга – это Великий Детектив и его спутник.
Мимо пронеслись по ветру листья, я поймал один зубами, выплюнул. Пошел быстрее.
Когда я подходил к дому, с поля, по другую сторону дороги, раздалось тихое «мяу».
– Серая? – спросил я.
– Да.
– Кстати. Я хотел с тобой поговорить.
– Какое совпадение, – заметила она.
Я вышел на поле. Она стояла на том месте, где мы в первый раз обнаружили тело.
– Насчет чего? – спросил я у нее.