Спросите ваши души
– Ага, и он посылает тебя в жопу, – безмятежно парировал Мачик. – Зачем ему тратиться на сертификат? И даже если он захочет иметь документ, сколько он за него заплатит? Ну, тысячу баксов от силы. И доверия у него к этому документу будет не больше, чем к «письму счастья». А вот если к нему придут и скажут, что вот есть такой-сякой, бедный и несчастный чувак, который носит душу Альберта Эйнштейна или Людовика Четырнадцатого, а она ему на хер не нужна и он готов тайно продать… То лох спросит: «Сколько?» И тут уже цену назначаю я, и я организую аукцион между желающими… Потому что купить-то может любой. А свидетель предупрежден и дает расписку: при разглашении – смерть… Ты, кстати, тоже свидетель, – усмехнулся Мачик. – Усек?
– Это я давно усек, – сказал я.
– И Симке своей скажи. Голову откручу.
Узнав о мадемуазель СиСи, Сигма сказала:
– А я бы тоже пошла. Прикольно. Это же такой спектакль!
– Ну так в чем же дело? – удивился я.
– Если бы я не умела делать это на самом деле. Понимаешь? А я это умею. Это все равно как… Ну вот как если ты пишешь песни, хорошие песни, а это не нужно никому. Нужно три аккорда. Ты не сможешь такие песни писать. Если ты умеешь делать что-то хорошо, ты не сможешь делать это плохо по заказу!
Впрочем, Сигме сейчас было не до этого. Мы с ней виделись редко. Я был по горло занят на работе, где, кроме секьюрити, Мачик навесил на меня кучу обязанностей по оформлению офиса и демонстрационного зала, где и должны были происходить таинства.
А Си почти не выходила из дома, к ней часто приходил Костик, они что-то обсуждали, смотрели в спироскоп разные цветочки, насекомых, разглядывали людей через окно. Я находил в комнате обрезки каких-то прозрачных трубок толщиною в палец, потом к нам переселился компьютер Костика и практически сам Костик, который уходил от нас домой только ночевать.
А мы с Сигмой ложились спать, но были настолько заняты каждый своими мыслями, что уже совершенно привычно засыпали, обняв друг друга за плечи, а утром награждали друг друга поцелуем.
«И когда же это кончится?» – думал я с тоской, потому что обе мои девушки подали в отставку, узнав о том, что у меня поселилась барышня.
Наблюдая за стилем работы Мачика, я им невольно восхищался. Кроме того, что он придумал Серафиму Саровскую, он вскоре понял, что нет смысла дезавуировать Сигму и создавать новый бренд. Он просто объявил, что это одна и та же девушка, тем более что они были похожи, даже клиенты, прошедшие через наш аттракцион, поверили этому.
Наши ближайшие соседи – эзотерические издатели – конечно, заметили подмену, но какое им дело?
Однако, сэкономив на создании нового бренда неплохую сумму, Мачик уперся в проблему тетки Сталин.
Если Сигма – шарлатанка, то и Калерия Павловна к Сталину отношения не имеет. Но если наша Серафима – это та же Сигма, значит, Калерия говорила правду, объявив себя наследницей Иосифа Виссарионовича.
Плохо то, что это попало в прессу. По-тихому с Калерией было уже не договориться. А Сталин был нужен позарез. Друзья Мачика в Грузии уже рыхлили почву под продажу души Сталина какому-то грузинскому богатею.
Я слишком поздно понял, какую комбинацию придумал Мачик.
А пока мы пиарили Серафиму Саровскую в хвост и в гриву.
Мачик договорился с монастырем. Имя святого обязывало, с церковью шутить было нельзя.
И мы с Серафимой поехали в монастырь в Великий Новгород. Я сопровождал ее и Мачика. Ехали на джипе. Кроме нас, в машине была журналистка из «Совершенно секретно», которая готовила полосу о Серафиме.
Мадемуазель СиСи оказалась очень толковой деловой девкой, профессионально относящейся к предложенной ей работе. Души, реинкарнация – все это шоу, которое нужно сделать суперпопулярным. Вот и все дела. Перед поездкой в Новгород она приняла крещение и прочла все что можно о Серафиме Саровском.
Сигма искала смысла, Серафима – заработка и славы.
Не понимаю, чего искал я.
– Мачик, запиши меня в хореографическую группу при мюзик-холле, – сказала Серафима.
– Танцевать будешь? – лениво поинтересовался Мачик.
– Двигаться нужно профессионально. И пантомиму. Но это потом.
– Хорошо, – сказал Мачик.
Вообще, всю дорогу говорили о костюмах, о музыкальном и световом сопровождении сеансов, будто речь шла о мюзикле, а не о переселении человеческих душ.
Настоятель отец Григорий встретил нас радушно, а когда Мачик вытащил из багажника джипа икону Николая Чудотворца шестнадцатого века и подарил ее монастырю, не забыв поцеловать батюшке руку, то дальше все пошло как по маслу. Мы осмотрели памятник Тысячелетию России, сопровождаемые женщиной-экскурсоводом, которая перечислила всех великих людей, изображенных скульптором Митрохиным в основании памятника, причем Мачик все имена записал в блокнот и я понял, почему: он уже готовил их души на продажу.
Затем мы переехали в монастырь и побеседовали с отцом Григорием о Серафиме Саровском и о понятии души в православии. Серафима показала неплохую подготовку и под конец святой отец причастил ее и благословил на «духоподъемное дело», как он выразился.
Журналистка строчила в блокнот не переставая и активно пользовалась диктофоном.
Мы остались в Великом Новгороде на ночь с гостинице «Садко», чтобы присутствовать на утреннем богослужении. Это входило в программу. Вечером Мачик отправился отдыхать, журналистка заявила, что она тысячу раз была в Новгороде и хочет спать, а я пошел прогуляться с Серафимой по центру.
Мы опять оказались внутри уютного Новгородского кремля и подошли к памятнику. Бронзовые государи и государевы мужи, поэты и музыканты, воины и строители России смотрели на нас с постамента.
– А ты не боишься, что тебе придется присваивать их души – вот их конкретно души! – я ткнул пальцем в чугунные изваяния, – каким-то прохиндеям, олигархам и просто бандитам? – спросил я.
Серафима улыбнулась.
– Это не будут их души. Это будут бумажки. Такая игра, вроде лотереи «Золотой ключ». Кто-то выиграл душу генералиссимуса Суворова… Ты это вообще серьезно? – поинтересовалась она.
– Вообще серьезно, – сказал я.
– Тогда тебе нужно уходить из этого бизнеса. Ничего личного, прости.
На следующее утро в храме я стоял как истукан, не в силах осенить себя крестом, хотя был крещен в детстве мамой и всегда, входя в церковь, делаю это.
Мачик же крестился размашисто и с видимым удовольствием. Серафима и журналистка крестились сухо, по-деловому.
Обратно ехали молча.
Я приехал домой в скверном расположении духа. Меня встретили Си и Костик.
– Джин, тетка Сталин умерла, – сказала мне Си.
– Или ее убили, – добавил Костик.
Глава 7. Спиросос
Сообщение о смерти Калерии Павловны появилось в нескольких газетах, пока мы ездили в монастырь. «Ну и Мачик… – подумал я. – Заодно и алиби себе обеспечил. Если это его рук дело».
Газеты выдвигали сразу несколько версий. Тетка Сталин была найдена дома без признаков телесных повреждений и не ограблена. Предполагали острый сердечный приступ или же месть кого-то из родственников замученных Сталиным людей.
Но это было маловероятно.
Все газеты безусловно связывали смерть Калерии Павловны с недавним обнаружением ее духовного родства с «отцом народов». На Мачика как продюсера готовящегося шоу и на Мадемуазель СиСи особо не грешили, потому что не могли понять мотивов – зачем им это нужно.
Мачик выступил в телеинтервью, скорбел.
– Первый удачный опыт выявления реинкарнации! Первая крупная удача нашей ясновидящей Серафимы… Я потрясен. Наша группа берет похороны на себя.
И на следующий день он поручил мне организовать эти похороны.
– Роскоши не надо, но достойно, – сказал он, отсчитывая мне деньги. – Да, вот еще. Пусть ее похоронят на девятый день…
– Обычно раньше хоронят, – возразил я. – На третий-четвертый.