Мастер сглаза

 
21
На уютном Гариковом диване я с каждым разом просыпался все позднее и позднее.
Нет, не подумайте, я с огромным удовольствием вернулся бы в «хрущёвку», но она оказалась квартирой Николая Николаевича и потому пребывала в опечатанном состоянии. Когда я заикнулся о месте прописки, мне было буркнуто только, что мне туда нельзя — в привычной манере, без комментариев. Возможно, они и правы — чем меньше я знаю, тем меньше смогу нанести вреда своим. Импровизация и самокомпенсация — щит и меч квалифицированного мастера сглаза! Вот те альфа и омега, вот та печка, та, если хотите, дудка, от которой должны плясать коммунары!
Крепко въелось в сознание, никакое бытие его не берёт.
Я глянул на часы. Да, пора. Через полчаса явится прислуга (она у Гарика действительно есть, но приходящая), негоже встречать её в постели. А вдруг она… Нет-нет, она пожилая, ворчливая, будет долго переспрашивать у меня, кто я и откуда, гундеть и жаловаться на безденежье. Такая толстая противная коровища.
Тем более вставать пора.
Преодолев первый потенциальный барьер, я обнаружил, что утро сегодня полно неожиданностей Первая стала приятной: она представляла собой телефон Nokia 3310, подержанный, но вполне сотовый. Записка, приложенная к нему, гласила: «Это пока твой служебный телефон. Сам старайся не звонить. В верхнем ящике стола — инструкция. Г.». Вот именно, «Г.», жадина-говядина: «старайся не звонить!» Зачем тогда вообще мобильник?
Вторая неожиданность тоже могла считаться приятной, но только потому, что исходила от Маши. Это тоже была записка, а вернее сказать, полномасштабное письмо-инструкция по использованию телепрограммы. На двух страницах, исписанных крупным, почти школьным почерком, мне предписывалось смотреть все прямые трансляции всех спортивных состязаний, и, что самое противное, лотерей. Чтобы не дать мне лазейки для халявствования, по каждой позиции Маша привела результаты, которых мне надлежало достичь.
В промежутках мне предлагалось заниматься с костями и картами — ну, это мы уже проходили. Изучив инструкцию пристально, я уважительно выпятил нижнюю губу Маша оказалась так основательна, как бывают основательны только женщины-руководители. Примерно раз в полтора часа у меня были паузы по 10—15 минут, а с 13.45 по 14.20 предполагался, видимо, перерыв на обед
День обещал быть продуктивным.
Очевидно, Маша всерьёз заботилась о нашей общей безопасности и намекала, что теперь большая часть ответственности за мои художества ложится на меня самого.
Отлично. Я на самом деле люблю, когда мною толково руководят. И вообще, теперь и у меня появилось какое-то подобие планомерной полезной деятельности.
Цели поставлены, задачи очерчены, за работу, товарищи.
Я с радостью окунулся вначале в ванну, а затем и в работу.
Даже приход прислуги (естественно, миниатюрной и складной) не выбил меня из рабочей колеи. Вернее сказать, борозды, потому что пахал я без дураков.
Так прошло три дня. Я понял, как соскучился по нормальному рабочему дню, по человеческому расписанию, которое можно ругать, можно обманывать в мелочах, получая от этого злорадное удовольствие — но зато в конце дня имеешь полное право сказать себе: «Все, сегодня я сделал всё, что нужно, пора и отдохнуть!
Хорошо было и то, что у меня — впервые за долгое время — всё получалось. Я научился творить судьбу по рецепту Родена, отсекая все ненужное. Я научился подходить к решению любой задачи в самом мрачном расположении духа, а заканчивать — в ранге победителя. Я научился искренне считать себя неудачником только для того, чтобы выигрывать в лотерее. Я научился не радоваться победе до самого последнего мига — когда она уже не трепыхается у тебя в руках, а лежит, оглушённая, в садке. И ещё я научился быть в постоянной боевой готовности проиграть, чтобы всегда выигрывать.
Последнему меня, кстати, обучил не кто иной, как Гарри Семёнович со своей любимой «Формулой» Это вообще очень занимательная история.
Представляете, лежит человек (то есть я) в полпервого ночи, отсыпается после продуктивно проведённой недели (то есть трёх дней), и вдруг его рывком поднимают с дивана с характерным рявком: «Куда спать? Ты забыл, что сегодня гонка? Старт через три минуты».
Я-то ничего не забыл, хотя и не помнил тоже ничего, потому что ничего не соображал. Но мне быстро изложили суть дела и в кратких, но ёмких выражениях потребовали отработать тот хлеб с маслом, который я тут у него жру.
Задачка была пустяковая. Нелюбимый Гариком Кулхард на старте был третьим (а все потому, что Гарик сам начисто забыл о вчерашней квалификации, и я, естественно, никак и ни в чём не мог ему помешать). И цель моя состояла в том, чтобы не дать Кулхарду шансов.
Дальше произошла драма в трёх актах.
Акт 1
Г_а_р_и_к. Они уже стартуют, ну, сделай чего-нибудь!
Я. Хорошо. (Пауза.) Все, он заглох. Я могу идти спать?
Г_а_р_и_к. Отлично! Умница. Теперь, даже если он и поедет, то только с последней позиции. Тогда даже при хорошей скорости он будет идти в траффике…
Я. А можно я всё это завтра узнаю?
Г_а_р_и_к. Не вопрос. Иди, конечно! А может, посмотришь?
Я. Спокойной ночи.
Акт 2
Г_а_р_и_к. Андрей! Андрей! Слышишь, Андрей! Я так и думал, что ты не спишь.
Я. Что, опять что-то с Шумахером?
Г_а_р_и_к. С ним всё о'кей. Идёт первым.
Я. Кулхард?
Г_а_р_и_к. Семнадцатый.
Я. Так чего тебе?
Г_а_р_и_к. Гонка классная. Я думал, ты посмотреть захочешь.
Я. Захочу, но завтра.
Г_а_р_и_к. Ладно, коснётся.
Я демонстративно сплю.
Акт З
Г_а_р_и_к. Вставай! Пожар! Шухер! Шумахер! Наших бьют!
Я. Что? Который час?
Г_а_р_и_к. Пять кругов осталось! Хаккенен обгоняет Шуми на семь секунд, а у того что-то с двигателем! Полный кандипупер! Он же не доедет! Это же все!
Я (одеваясь, бреду в комнату с телевизором) Короче, что нужно?
Г_а_р_и_к . Нужно, чтобы Шумахер до финиша дотянул!
Я. Сколько осталось?
Г_а_р_и_к. Три с половиной круга.
Я. Угу.
Некоторое время действующие лица пребывают в молчании.
Г_а_р_и_к (несколько успокоившийся). Ну всё, второе место в кармане. (После паузы.) Андрюша, а как насчёт первого?
Я. Имей совесть!
Г_а_р_и_к. Мобильник заберу.
Я. Это шантаж.
Г_а_р_и_к. Это жизнь. Всё равно ты весь день дома. На кой бес тебе мобильник? Кстати, последний круг.
Я. Свинья ты, свинья!
Г_а_р_и_к. А ты… Оба-на! Горит! Двигатель горит! Спёкся Хаккенен. Дай я тебя поцелую!
Я. Побрейся сначала. (Задумчиво.) А может, его взорвать?
Г_а_р_и_к (испуганно). Ты чего? Зачем? Хороший гонщик. И вообще, живой человек.
Я. Ну теперь-то я могу поспать?
Г_а_р_и_к. Обожди, сейчас Шумахер финиширует… Все, иди. Спасибо.
Я. Пошёл ты!
Занавес