Просто друзья

— Но это Джесси меня оставила, — возразил старик.
— Конечно! А что мне оставалось делать? Ты завел роман с миссис Лемке.
— В последний раз говорю, я не…
— Вы бросили ее, бездомную, одинокую, с кровоточащей раной в сердце, выбросили, как старую, старую…
— Как старую, бездомную, одинокую туфлю, — сухо предложил Майкл, — в слезах.
Мисс да Филиппо хмуро смотрела на него. Чета Бламбергов выглядела окончательно запутавшейся и несчастной.
Майкл поднялся:
— Мисс да Филиппо, не могли бы мы с вами выйти на минутку в соседнее помещение?
— Охотно, — ответила та. Глаза ее горели, щеки пылали.
Майкл подошел к двери, с подчеркнутой вежливостью придержал ее, пропустив вперед даму, затем вышел сам, услышав в этот момент, как взвыла миссис Бламберг: «Но я не понимаю…» Майкл закрыл за собой дверь.
— А теперь, — он повернулся к мисс да Филиппо, — не будете ли вы любезны объяснить мне, что происходит?
— Не надо со мной разыгрывать невинность, — сказала она, глаза ее метали молнии. — Я знаю все. И считаю себя вправе заявить вам, что вы обошлись с Фреей возмутительно. Вы оскорбили ее. И если вы посмеете начать с ней тяжбу по поводу этих брюк, я лично буду ее защищать и, если понадобится, дойду до верховного суда.
Майкл растерянно смотрел на нее сверху вниз, только сейчас обнаружив, что она совсем маленькая. Откуда она знает про Фрею и брюки? Вряд ли Фрея стала бы нанимать адвоката на тот случай, если Майкл подаст на нее в суд. Ей бы это в голову не пришло. И почему такое предвзято-злобное отношение? Как случилось, что Катерина да Филиппо приняла все так близко к сердцу? Катерина… Дзинь… Это упала монетка.
— Вы — Кэт, — сказал он.
— Разумеется. — Она смотрела на него, готовая ринуться в бой, скрестив руки под довольно пышным бюстом. Майкл совсем не такой представлял себе Кэт.
— Ну что же, послушайте, Ка… мисс да Филиппо. Я не намерен судиться с Фреей — хотя вас это не касается. Более того, я бы хотел вам напомнить, что в данном случае я не осужденный, а вы не прокурор, и, на мой взгляд, вы демонстрируете крайний непрофессионализм, позволяя эмоциям влиять на ход дела, в котором представляете интересы клиента.
— Правда? — Она вскинула подбородок и сдвинула брови. Более выразительного лица он в жизни не видел. — Прошу прощения, но я не умею подавлять свои эмоции, как это делаете вы, мужчины. Я рада, что вы раздумали подавать исковое заявления. Это по крайней мере уже кое-что.
— Я не раздумал, я никогда…
— И я не могу согласиться с тем, что эмоции и личное отношение неуместны, когда речь идет о слугах закона. Разница между нами, между мужчинами и женщинами, состоит в том, что для меня развод — это человеческая трагедия, а для вас все упирается в деньги.
Внезапно Майкл так разозлился, что ему захотелось ее ударить.
— Как смеете вы самонадеянно утверждать, будто знаете, что я чувствую? Если хотите знать, я считаю, что развод — жестокое, болезненное и трагичное дело. Да, я делаю деньги на этом — как и вы, между прочим. И горжусь тем, что знаю свое дело и умею в отличие от некоторых держать свои эмоции в узде.
Майкл замолчал, пораженный собственной отповедью. Давно у него не было такого выплеска эмоций. Напрасно он шарил по карманам в поисках платка — видимо, оставил его в другой комнате.
— Вот. — Кэт протянула ему бумажный платок, достав из кармана целую пачку.
— Лично я никогда не разведусь. — Майкл громко высморкался. — Для меня главное — найти свою половину и прилепиться к ней — раз и навсегда.
— Прилепиться к Фрее у вас не вышло, — заметила Кэт.
Майкл раздраженно тряхнул головой.
— Я и не просил ее выйти за меня, — сказал он и совсем тихо добавил: — Не думаю, что она бы хотела. А вы как думаете?
Кэт не ответила. Она смотрела на него так, как будто он задал ей загадку, которую она не в силах разгадать. Теперь, когда весь гнев из него вышел, Майкл чувствовал себя круглым дураком.
— Давайте вернемся к нашему делу, вы не против? — предложил он. — Значит, так: я не вижу никаких препятствий к разводу, кроме этого собачьего дела.
— «Собачье дело», — презрительно хмыкнула Кэт. — Пукки — ее дитя. Вы — мужчина, вы не понимаете, что это значит.
— Ошибаетесь, понимаю! Мистер Бламберг хоть и мужчина, но любит… собаку.
— Вы даже не можете заставить себя произнести «Пукки» вслух. Думаете, это сюсюканье.
— Нет, я так не думаю.
— Тогда скажите.
Майкл закатил глаза. Какой абсурд! Он еще не встречал такую странную женщину.
— Пукки, — выдавил он из себя.
Она сверлила его своими жаркими карими глазами, и тут на него нашло какое-то сумасшествие.
— Пукки, Пукки, Пукки. Я люблю тебя, Пукки. Иди к мамочке, Пукки. Перестань гадить на ковер, Пукки.
Кэт как-то по-особенному скривила рот. Она смеялась!
За дверью раздался шум. Кто-то нажал на ручку.
— Эй, вы про нас не забыли?
— Разумеется, мы про вас не забыли, мистер Бламберг, — спокойно ответил Майкл. — Мы сейчас как раз обсуждаем, как в равных пропорциях разделить между вами собаку.
— Да уж…
Как только адвокаты вернулись за стол переговоров, зазвонил телефон. Майкл и Кэт кинулись к своим портфелям. Звонили на мобильник Майклу. Он бросил на Кэт взгляд, исполненный мужского превосходства, и с важным видом произнес:
— Петерсон слушает.
— Микки! Слава Богу, я до тебя дозвонилась.
Мамочка — только этого ему не хватало.
— В чем проблема? — спросил он деловым тоном. — Я сейчас замещаю мистера Рейнертсона, и у меня важное дело, так что не могу…
— Немедленно приезжай ко мне. Здесь нестерпимая духота, а я не могу включить кондиционер. У меня сейчас будет приступ.
Майкл прижал трубку к уху и склонился над столом, чтобы никто ничего не услышал.
— Ты уверена, что правильно его включала? — шепотом спросил он.
— Говори громче, Микки! Что ты там шепчешь?
— Вызови мастера! — сказал он, болезненно ощущая на себе взгляд трех пар глаз. Три пары ушей насторожились, прислушиваясь.
— Мастер занят. Мне не хочется его беспокоить.
— Мама, это их работа.
— Ты не мог бы забежать на минутку? Я тебя о многом не прошу. Всего лишь крохотная услуга. Или ты хочешь, чтобы твоя бедная мамочка умерла в одиночестве в чужом городе?
— Отель «Плаза» едва ли…
— Это деловая встреча или чертов цирк? — Мистер Бламберг стукнул кулаком по столу.
— Лоренс, не нервничай, у тебя язва.
— Ну и что? Этим людям нет до нас дела. Им нужны только наши деньги. Надо же, отель «Плаза»! Я поговорю с Фредом. Кого он там держит, в своей чертовой компании? Этот парень даже не знал, кто такой Пукки.
Майкл чувствовал, как по лбу потекла струйка пота. Он зажал наушник телефона большим пальцем и повернулся к клиенту:
— Простите, мистер Бламберг… миссис Бламберг, мисс да Филиппо. Это… срочный звонок. Я сейчас вернусь.
Майкл выбежал в соседнюю комнату.
— Мама, ты не могла бы не орать? У меня совещание. Я не могу приехать. Позвони в администрацию, пусть тебе пришлют мастера. Встретимся за ужином, как договорились.
В ответ тишина. Затем обиженный голос:
— Наверное, мне следует взять билет на ближайший рейс и вернуться домой.
— Возвращайся, если хочешь.
— Лучше бы мне вообще не приезжать. Ты за всю неделю не нашел для матери ни минуты.
— Мама, я не мог. Я работаю.
— Знай я, что из тебя получится, не отказывала бы себе во всем, чтобы отправить тебя учиться в колледж.
Майкл с силой стукнул себя телефоном по голове.
— Что за шум? Ты слышал, что я сказала?
— Слышал. А сейчас я должен с тобой попрощаться.
— У тебя женщина, да? Я чувствую по голосу. Какая-то нью-йоркская выскочка…
Чаша терпения Майкла переполнилась. Он выключил телефон и прислонился лбом к холодной стене. Из носа текло, глаза слезились. Ему так хотелось уйти, оставив Бламбергов копаться в собственном грязном белье. Он все равно завалил это дело, и полноправным партнером в фирме ему не стать. Он вспомнил мисс да Филиппо, ее презрительный взгляд. Она считает его закомплексованным занудой и к тому же бесчувственным эгоистом — конторской крысой. В общем-то ее мнение не так уж и важно для него, однако… Майкл бодро высморкался, расправил плечи и вошел в комнату.