Попранная справедливость

Керни засунул все это себе в карманы и вышел из туалета.
Какой-то человек хотел зайти, но Керни сказал:
— Там один парень в ужасном состоянии, он облевал все вокруг. На вашем месте я бы не заходил.
Он быстро пошел к двери фойе, прижимаясь к стене, чтоб его не заметили из бара.
Ночь была холодная, а на западе небо было окрашено в великолепный пурпурный цвет.
Выйдя из двери, Керни сразу бросился бежать, на ходу снимая «Кольт» с предохранителя. Один патрон уже был в патроннике, в обойме оставалось еще шесть.
Он добежал до служебной двери в бар. Когда Керни поселялся в отеле, то перво-наперво всегда проверял все входы и выходы, если позволяло время. На этот раз времени у него имелось достаточно.
Он дернул дверь, она не открывалась.
— Черт!
Керни отступил назад, секунду размышляя, что ему делать. Только в кино секретные агенты планируют каждое свое слово и движение. Он постучал в дверь и сказал с самым лучшим американским акцентом, на какой был способен:
— Цветы на свадьбу Смита! Эй, Мак!
Керни подождал. Через шестьдесят секунд, или меньше, мертвеца в туалете обнаружат, и Амос Уислер со своей бандой убьют или похитят Линду Эффингем.
— Эй!
Он забарабанил по двери кулаком, держа в правой «Кольт», снятый с предохранителя.
Дверь открылась.
— Послушай, парень, у меня здесь люди…
Это был черный бармен.
— Иди отсюда, — прошипел Керни, уткнув ему в грудь пистолет. Бармен отступил, а Керни схватился за ручку двери.
— Если захлопнуть, закроется?
— Да, сэр, но…
— Женщина, с которой я пришел, еще в баре?
— С этим парнем, который напился. А что…
— Веди себя тихо и все будет в порядке, — он прочитал имя бармена на ярлычке и добавил: — Херб. Вот тебе за выпивку и за сервис. — Керни сунул ему двадцатку из бумажника убитого.
Керни вошел внутрь и прищурился, пытаясь привыкнуть к слабому свету.
Он оказался в подсобке, где было почти так же темно, как и в баре. В центре комнаты с потолка на проводах свисала голая лампочка. Ящики с дорогими ликерами стояли вперемешку с дешевым пойлом.
Керни пересек комнату, глаза уже почти привыкли к полутьме. Он подошел к двери, которая вела в бар, сжав рукоять пистолета. Все нужно было делать очень быстро.
Когда он вошел, Амос Уислер стоял и тащил Линду Эффингем со стула, держа правую руку в боковом кармане пиджака.
Керни выстрелил, попав Уислеру в правый висок.
— Линда! На пол!
Линда упала.
Одна из женщин за столиком вытаскивала из сумочки пистолет. Керни прострелил ей правое предплечье и грудь, и она откинулась на спинку стула. Вторая женщина уже держала пистолет в руках. Она выстрелила. Бутылка рядом с Керни разлетелась, и он зажмурился, чтобы осколки не попали в глаза, потом прострелил ей шею.
Мужчина выскочил из-за столика и бежал к двери.
Он оглянулся, поднял пистолет, и Керни выстрелил два раза. Один раз в левое предплечье, надеясь попасть в легкое, а второй — в гортань. Даже падая назад, мужчина успел нажать на спуск и пуля разбила зеркало на потолке бара.
— Не повезло ему, — пробормотал Керни. — Бедняга.
Он вытащил из «Кольта» почти пустую обойму, заменил ее на новую, которую достал из кармана, и, перепрыгнув через стойку, бросился к Линде Эффингем.
— Возьми меня с собой. Кто б ты ни был, — прошептала она. От нервного потрясения голос у нее стал хриплым, она вся дрожала.
— Не могу же я тебя тут бросить, — улыбнулся Керни. — Будь рядом.
Он побежал через бар, только сейчас замечая, что остальные посетители вскрикивают и в ужасе перешептываются между собой.
Линда замешкалась, Керни схватил ее за руку и потащил за собой.
— Пойдем!
Они подбежали к двери в фоне.
К ним спешил охранник из службы охраны отеля.
— Проклятье, — пробормотал Керни и, схватив Линду, выставил ее перед собой, ткнув ей в висок пистолетом.
— Сделай испуганный вид.
— Это… Это…
— Стоять!
Охранник пригнулся, двумя руками держа пистолет. В ФБР эта стойка уже давно устарела.
Керни рявкнул:
— Подойди, и я размажу ее мозги по вашим замечательным обоям. Подумай, что скажет начальство. Необдуманные действия и все такое.
Охранник выпрямился, все еще направляя пистолет на Керни.
Керни медленно шел к двери, глядя то направо, то налево и ожидая, что какой-нибудь героический придурок бросится, чтобы остановить его.
Никто не сдвинулся с места, что сильно подорвало его веру в рыцарство и гуманизм.
Они вышли из фойе.
— Мне нужна моя машина. Я в ней кое-что забыл, — сказал Керни, опять таща Линду за собой.
— Но ведь ты бы не…
— Если бы ты думала, что я такой гадкий, ты бы не просилась пойти со мной, правда? — улыбнулся Керни.
Она прижалась к нему.
Машина стояла примерно в двухстах ярдах от отеля, на стоянке, но, к счастью, недалеко от выезда.
— Ходи на пятках, Линда. Это прекрасное упражнение для икр, хотя они у тебя и так красивые.
С одной стороны, дела шли не так уж хорошо, но, с другой, он правильно нашел базу ФОСА и братьев Домбровски. Если бы он мог разговорить одного из них, эта информация была бы самым большим подспорьем, чтобы найти Дмитрия Борзого.
Конечно, оставались кое-какие сложности, например, уехать со стоянки живым. И еще была Линда Эффингем.
С Линдой хуже всего было то, что он действительно любил ее.
— Проклятье!
— Что?
— Ничего. Иди, дорогая.
 
Глава двенадцатая
Они ехали уже в третьей украденной машине, огибая округ по самой дальней границе. «Вальтер» без патронов валялся в ящике для перчаток. Машина, «Форд-универсал», которому было всего несколько лет, но уже полностью разбитый, был уже третьей машиной, которую они украли сегодня. Первой была моторная лодка, на которой они бежали из дока.
«Магнум» лежал между ними на сиденье, заряженный единственной полной обоймой, девятый патрон был в патроннике. Пистолет, конечно, был серьезным компроматом, если бы их остановила полиция, даже просто для проверки документов. Но самым серьезным компроматом были они сами. Только слепой или сумасшедший не узнал бы в них Дэвида Холдена и Рози Шеперд, которых разыскивала полиция, и чьими фотографиями были увешаны все столбы. Их снимки были на каждой почте по всей стране, его фотографии, кроме того, украшали обложки журналов и газет, к тому же их лица показывали в вечерних новостях примерно два раза в неделю.
Рози сказала ему, что на телевидении появилась новая программа. Она называлась «Часовые террора». Каждую неделю рассказывали о каком-нибудь руководителе «Патриотов», показывали его фотографии, и в студии был прямой телефон, по которому каждый, кто видел его, мог позвонить.
Дэвид Холден не чувствовал себя особо польщенным тем, что, как сказала Рози, о нем сделали самую первую программу. Она называлась «Преступный профессор истории».
— Дурацкое название, — наконец сказал Холден.
— Какое?
— Это «Преступный профессор истории».
— Нет, программа на самом деле называлась не так. Просто в передаче они постоянно говорили о тебе как о преступнике. Ты был симпатичный, когда был мальчиком, особенно в том матросском костюмчике.
— В матросском костюмчике?
— Да, когда тебе было четыре года. В доме твоей тети.
— Четыре… О Боже… — Вдруг он вспомнил фотографию. Его тетка была достаточно богата, не так богата, как она думала, но жила она лучше остальных. Когда он был маленький, его на несколько недель отправили к ней пожить. Дэвид уже забыл, как оно все было, но четко помнил фотографию. На самом деле она была ему не тетка, а просто близкая подруга матери. Она всегда хотела иметь детей, но своих у нее не было, и поэтому пожилая леди баловала его игрушками и дорогими подарками, пока, как он узнал только через несколько лет, его отец не увидел фотографии.
— Слава Богу, что это была фотография в матросском костюмчике, — вслух сказал Холден.