Обещание рая

Первым побуждением Зака была отправить кузнеца в нокдаун, но на улице ждала Иден. Он резко повернулся на каблуках и бросился к выходу. Очутившись на улице, глубоко вздохнул и подошел к ней. Она же увидев его, медленно отвернулась и тихо сказала:
— Ты приобрел на аукционе только одну рабыню и ни единого раба для работы на полях. Но она одна не сможет обработать твои угодья. Зато сможет выполнять другие обязанности. — Опустив глаза, она спросила: — Ты для этого купил ее, да? Ответь!
Зак обнял ее за плечи и повернул к себе.
— Иден, я ненавижу рабство. — В его голосе звучала убежденность. — Рабство в любой его разновидности. Но я вынужден прибегать к помощи рабов, так как являюсь владельцем большого земельного участка, требующего обработки. Сегодня я купил рабыню, но не для себя. У меня есть надсмотрщик, который потерял жену и ребенка по дороге из Африки. Он чувствует себя чертовски одиноким. Надеюсь, что эта женщина заполнит образовавшуюся в его жизни брешь. Он добрый малый и не будет ее принуждать к чему-либо. — Он улыбнулся. — Ты знаешь, он чертовски хорош, и она вряд ли устоит.
Волна облегчения, нахлынувшая на нее при этих словах, напоминала морской прибой, который, пенясь, мирно набегает на берег. Не помня себя от радости, она выронила из рук картонки с покупками и стремительно бросилась ему на шею.
— О, Зак! Я надеялась, я знала, что у меня не будет повода обвинять тебя в чем-то недостойном. Я не могла в тебе ошибиться.
Обняв за талию, Зак притянул ее к себе и помрачнел. Интересно, что бы она сказала, узнав о прошлых его делах? Разочаровалась бы, а, может быть, стала бы презирать… «Боже праведный, не допусти, чтобы это произошло!» — подумал он.
— А теперь давай отправимся в чайную за десертом, который я тебе обещал, — прошептал он ей на ухо. — Думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты проголодалась после обхода магазинов. — Он опустил ее и наклонился, чтобы собрать валяющиеся на мостовой пакеты. — Кстати, ты нашла то, что хотела?
Сердце Иден чуть не остановилось. Она испуганно подняла пакет, в котором была купленная для отца трубка. Неужели она сломалась во время падения?
Дрожащими руками девушка вытащила трубку из коробки и, увидев, что она цела и невредима, облегченно вздохнула. Затем протянула свое приобретение Заку и с гордостью спросила:
— Ну не прелесть ли? Сама трубка сделана из эрики, а мундштук — из вереска. — Она поднесла ее к носу и, закатив кверху глаза, пропела: — Как восхитительно пахнет! Посмотри какая чудная гравировка! Папа будет в восторге. Он будет обожать ее!
— Мужчины не обожают предметы! — засмеялся Зак. — Это удел женщин.
Иден улыбнулась и положила трубку в коробку.
— Но почему ты ничего не говоришь? Разве тебе не нравится? — спросила она, забирая несколько картонок из рук Зака, чтобы облегчить его ношу. — Как ты думаешь, отец будет доволен?
— Не сомневаюсь. Ты не могла придумать более удачного подарка ко дню рождения, — сказал Зак, обнимая ее за талию и уводя подальше от кузницы.
Он оглянулся через плечо и подумал, что не стоило оставлять Сабрину под опекой похотливого кузнеца, но тут же отбросил сомнения. В конце-концов, имеет он право провести некоторое время наедине с Иден или нет? Его друг Джошуа — не единственный одинокий мужчина на плантации.
Чайная была маленькой, но чистой и уютной. На столе, покрытом нарядной кружевной скатертью, горели свечи, создавая интимную обстановку. Угощение было не обильным, но изысканным: горячий чай, разлитый по чашкам из тонкого фарфора, сладкий паштет, засахаренный виноград и слегка подслащенные взбитые сливки.
Иден с горящими от возбуждения глазами огляделась вокруг и отметила, что ей нравится абсолютно все, что она здесь видит.
— Зак, мне кажется, что с тобой никогда не бывает скучно, — обернулась она к нему. — Или я ошибаюсь?
— Может быть, ты и права, — ответил он, улыбаясь.
Он потянулся к ней и взял ее руку в свою, переплетая пальцы. От волнения в горле у нее перехватило, сердце учащенно забилось, и щеки зарделись ярким румянцем.
Какой же она была глупой, усомнившись в нем. Впервые ей встретился такой замечательный мужчина. Он был воплощением ее мечты и точь-в-точь походил на рыцаря, которого она часто воображала в своих грезах. Такой же сильный, мужественный и галантный.
— Значит, ты довольна покупками? — спросил Зак. — Я рад. Тебе нужны развлечения время от времени, иначе жизнь на маяке может показаться заточением.
— Я уже привыкла к своему образу жизни и научилась справляться с любыми неудобствами.
Она улыбнулась.
— Не сомневаюсь, — кивнул Зак. — Ты можешь справиться даже с такими негодяями, как я.
Иден раскрыла рот.
— Я не считаю тебя негодяем, — возразила она. — И мне жаль, что я начала сомневаться в тебе, но, представь, когда я увидела, что ты купил эту красивую рабыню, я…
— Ты права. Уверен, что все, кто видел нас вместе, подумали о том же, — сказал Зак, опуская ее руку. — Но я давно привык не принимать в расчет то, что думают другие. Я всегда поступаю так, как подсказывает мне совесть.
Он зацепил вилкой засахаренную виноградину и поднес к ее губам. Иден, сердце которой едва не остановилось, медленно взяла виноградину в рот и начала жевать. Затем подцепила виноградинку из своей тарелки и поднесла к его губам. Она ощутила странную дрожь, когда он прикоснулся к ягодке языком, а затем, втянув ее в рот, тоже начал медленно жевать.
— Очень вкусно. Он почти такой же восхитительный, как и ты, — сказал Зак неожиданно охрипшим голосом.
— Ты мне льстишь, — возразила Иден, краснея.
— Нет, я говорю правду, — настаивал он, хлебнув глоток чая.
— Ты всегда говоришь правду? — спросила Иден, приподняв бровь.
— Почти, — засмеялся он. — Иногда приходится прибегать к невинной лжи.
Иден уже была готова возмутиться, но вдруг вспомнила, что и сама не безгрешна. Если ее вьшазка в Чарлстон без разрешения отца — не ложь, то как иначе ее можно назвать? И чтобы заглушить появившееся у нее чувство вины заговорила о другом.
— Говорят, что обжорство — один из семи смертных грехов. Но, к сожалению, это одна из моих неисправимых слабостей, особенно когда речь идет о сладком. А у тебя?
— Одна из многих, присущих мне, — засмеялся он.
Поразмыслив, он решился задать ей вопрос, который мучил его на протяжении всего дня. Он никогда не посмел бы задать его кому-либо другому, за исключением Иден.
— Тебе не знакома женщина по имени Анжелита Льюэллин? — Он наклонился к ней и взял за руку. — Она живет здесь, в Чарлстоне.
Иден судорожно сглотнула. В горле у нее перехватило, и внутри стало пусто. Его интерес к другой женщине вмиг развеял только что окружавшую их атмосферу волшебства и счастья.
— Анжелита? — прошептала она, убирая свою руку. Интересно, почему он взял ее за руку? Не потому ли, что действительно испытывает особенное чувство по отношению к ней, Иден? Или просто делает вид, что испытывает, чтобы таким образом получить ответ на интересующие его вопросы о самой восхитительной женщине Чарлстона, которая к тому же еще и лучшая ее подруга?
— Да, я знаю Анжелиту, — голос ее дрожал, а глаза сверкали гневом. — Даже очень неплохо.
Она хотела спросить, почему его интересует эта женщина, но, боясь, что он догадается о ее ревности, промолчала.
— Насколько хорошо? Кажется, она никогда не выходила замуж, не так ли? — спросил Зак, внимательно наблюдая за Иден.
Он понимал, что его расспросы нервируют девушку, но не мог остановиться. Он обязан был убедиться, что с Анжелитой все в порядке. Он надеялся, что когда-нибудь в будущем ситуация изменится, и он сможет рассказать Иден все, что касается его и этой женщины. Пока же это невозможно.
— Нет, никогда. И, похоже, не собирается, — недовольно проворчала Иден.
Она хотела сказать Заку, что хорошо знает Анжелиту, что та слишком поверхностна и легкомысленна, всегда готова флиртовать, и что слишком много мужчин водит за собой на веревочке, так что ему, Заку, не стоит и пытаться завоевывать ее. Иден даже хотела признаться, что ее отец тоже влюблен в ее подругу, но он намного старше, а значит, шансы его невелики…