Дракон на пьедестале

А дождь все лил и лил. Похоже, придется проторчать под зонтиком всю ночь, а эти дебри особенно опасны именно ночью. Тучная королева не зря примчалась.
— Зря стараешься тучка, — проворчала Айрин. — Пока не отыщу Айви, не отступлю.
Становилось все холоднее. Айрин дрожала и стучала зубами. Надо что-то делать! Она использовала последний отсвет дня и вырастила царскую свечу. С помощью света от царской свечи она вырастила полотенечный куст, увешанный отличными сухими полотенцами. Однако, чтобы вытереться тщательно, надо спрятаться. Но где? Айрин вырастила густую куртину и укрылась за ней. Чем она не стеснялась. Кентаврица девушка и к наготе относится запросто — как все кентавры.
Гранди — другое дело. Гранди обязательно начнет язвить. Просто из вредности. Айрин почти слышала, как он пищит: «Ох какие ножки! Наше пирожное размокнет под дождиком!» А потом, конечно, не удержится и все расскажет в первой попавшейся мужской компании. Короче, глупо стесняться какого-то голема, но Айрин почему-то стеснялась.
Обтершись насухо, Айрин завернулась в два полотенца и сколола их заколками с колкого деревца. Полотенца, она надеялась, послужат вместо одежды до утра, а утром она вырастит горячую сахару и обсушит около нее свои вещи. К тому же вырастит еще и ботвинью, на которой обязательно отыщется какая-нибудь обувь вместо размокших туфель. А пока, пользуясь остатками света, Айрин вырастила ужин — сырные палочки, хлебницу и растение под названием чайку-не-хотите. Они оказались в ужасном положении, но одну ночь вытерпеть можно.
Айрин думала о муже. Как все мужчины, мысленно обращалась она к нему, ты считаешь, что я без тебя не справлюсь. Не волнуйся, справлюсь. Но я скучаю по тебе, по нашему уютному замку, полному дружелюбных призраков. Даже по волшебному гобелену скучаю. Он такой забавный...
Но еще больше она скучала по Айви. Прелестное, невинное, неопытное дитя потерялось в этой страшной чащобе! Ее дитя! Айрин глянула на айвовое деревце. Оно по-прежнему зеленело и шепнуло ей: с девочкой все в порядке. Если бы не эта уверенность, королева кинулась бы прямо сейчас в ночь, навстречу опасностям, искать ту, которую ей, быть может, уже не суждено найти.
В слабом свете царской свечи она различила зомби, съежившегося под ледяными струями. Какой же он несчастный! Айрин стало его жалко.
— Хочешь есть? — спросила она.
— Ессссь? — не понял зомби.
— Есть, — повторила Айрин. — Пища. Питаться. — И Айрин протянула зомби кусок сыра — хотя сомневалась, что зомби любят сыр.
Зомби потянулся к ней своей ужасной рукой. Айрин сдержалась, чтобы не отпрянуть.
— Пишшшя-я, — прошептал несчастный.
— Да. Пища, — подтвердила Айрин и для наглядности откусила кусочек сыра — есть ей, правда, почти расхотелось.
Зомби взял кусочек и поднес ко рту. Но у него не получилось — посыпались зубы, отвалилась часть губы. Нет, сыр слишком твердая пища.
— Жаль, — растерянно сказала Айрин. — Я ведь ничего не знаю о жизни зомби.
— И никто из нас не знает, — отозвалась Чем. — Мы — не они, хотя в этом утверждении есть некая двусмысленность.
— Я с ним поговорю, — вызвался голем; наверняка решил, мерзавец, что получит возможность пошалить. — Я умею говорить с кем угодно и с чем угодно, даже с полуживыми личностями. Это, скажу я вам, единственный пункт, в котором талант Дора может сравниться с моим. Он умеет беседовать с полумертвыми, а я с полуживыми. Так какими девичьими секретами ты, голубушка, хочешь обменяться с этим существом? — спросил голем у королевы.
Айрин не знала, о чем спросить. На самом деле жизнь зомби ее не очень-то интересовала. Достаточно на них посмотреть — и все понятно! Одно ее пугало — если она погибнет здесь, в окрестностях замка повелителя зомби, и повелитель оживит ее, она сама превратится в зомби. В смерти нет ничего интересного, а в полусмерти, то есть в существовании зомби — и подавно.
Из влажной тьмы донесся оглушительный треск, словно там, во мраке, кто-то огромный ломал об колено здоровенные щепки.
— Стреск! — в ужасе крикнул Гранди. — Этот шум я знаю наизусть!
— Как будто какой-то великан ломает деревья, — тревожно заметила Чем и взмахнула хвостом.
— Именно великан! — подтвердил Гранди. — Великанский дракон из породы стресков. На лету он издает этот ужасный треск, а при его появлении у людей и прочих наступает так называемый стресс. К тому же стрески питаются...
— Людьми! — догадалась Айрин.
— Да, у них это называется стрескать жертву.
— Но в темноте я не могу ничего вырастить! — горько воскликнула Айрин. — Беда!
— Стрески летают очень быстро. Нам не убежать. Придется с ним сразиться.
— Чем, куском сыра? — сквозь слезы спросила Айрин. — Нужно оружие, а я сомневаюсь, что мой нож...
Чем сняла с плеча лук:
— Укажите точно, где этот стреск, и я убью его.
— Спрячь стрелялку, хвостатая, — пренебрежительно бросил голем. — Ты только раздразнишь его. Надо вырастить какое-нибудь мощное растение. Кулачный куст, допустим, или пугану.
— В темноте ничего не получится, — возразила Айрин. — В темноте я могу вырастить только ночную вазу.
— Давай вазу! — крикнул Гранди. — Стреск почти рядом!
Треснуло прямо у них над ухом. Айрин была не робкого десятка, но испугалась.
— Расти! — велела она семечку.
— Давайте поднимем шум, — предложила Чем. — Стреск испугается и улетит.
— А улетая, — с видом знатока вмешался голем, — выстрелит в нас, как это у стресков заведено, этим... ну как бы это выразиться... остатком вчерашнего ужина...
— Пощади наши уши, — махнула рукой Айрин. — Все понятно.
— А стреляют стрески метко, — не унимался голем. — Прямо в лицо норовят попасть. К тому же остаток ужина летит с такой скоростью, что может сбить толстенное дерево.
— Но что же нам делать? — растерянно спросила кентаврица.
— Пусть Айрин вырастит эти свои ночные вазы, а там посмотрим. Надо, чтобы дракон опешил, но не испугался, чтобы он убрался мирно. В этом суть — чтобы он не одержал победы, но и не обиделся.
А вазы тем временем росли, белея во мраке фаянсовыми боками, поблескивая хрустальными.
— О, придумал! — пискнул голем, явно сдерживая смех. — Надо подарить стреску ночную вазу!
И тут громадная голова дракона вынырнула из мрака. Айрин поняла, что такую силищу им не одолеть. Она готова была завопить, хотя и презирала все эти дамские штучки.
Вслед за головой появилось туловище. Дракон надвигался. И тут чья-то фигура выросла между драконом и укрывшимися под зонтиком. Зомби!
— Сойии! — крикнул зомби, обронив при этом часть языка.
Дракон даже ухом не повел. Он клацнул зубами. Челюсти сомкнулись на ветхом теле зомби. Потом появилось какое-то кислое выражение на морде дракона — точно так же скривился провальный, отведав пудинга. Стреск с силой выплюнул отвратительную добычу. Зомби приземлился под зонтиком, а дракон развернулся и с шумом удалился на поиски лучшей пищи. Этим он, к счастью, не выстрелил — ведь он не испугался, а просто удивился.
— Стреск наверняка подумал, что мы все здесь зомби, — облегченно вздохнула Айрин.
— Ты сейчас и впрямь похожа на зомби, — любезно заметил голем. — Зомби в полотенцах. Мокрые волосы облепили голову, тело в каких-то лохмотьях. И в самом деле, чем не зомби?
Зомби спас их от дракона. Но какой ценой? Айрин не питала теплых чувств к зомби, но к своему спасителю не могла не проникнуться симпатией. Если бы не он, стреск стрескал бы их всех, а ее, Айрин, в первую очередь. Но несчастный заплатил за свой подвиг ужасную цену.
Айрин присела, чтобы осмотреть зомби. Его тело было в ужасном состоянии, впрочем, у всех зомби так. Но зомби не так-то легко убить. Его надо рассечь на очень мелкие кусочки, тогда он перестанет двигаться. Если этот несчастный похож на своих собратьев, он выживет.
— Ты живой? — спросила Айрин и подумала: живой или мертвый — для зомби эти понятия имеют иной смысл. Ведь зомби, как сказал Гранди, существа не совсем мертвые, но и не вполне живые.