Скиннер

Кич издал несколько сухих щелчков, прежде чем заговорить:
– Об этом можно поспорить.
– Хочешь попробовать? – спросил Джанер, рассматривая лавку.
– Для того чтобы получить бессмертие, я должен сначала стать живым, – ответил Кич.
Джанер оглянулся на него, пытаясь понять, что он имел в виду, но лицо рейфа оставалось бесстрастным. Эрлин повела их дальше.
– Нам сюда, – сказала она, указывая на окно лавки между баром и бондарной мастерской, почти невидимой за штабелями бочек. Над окном средней лавки висел длинный зазубренный гарпун.
– Крупная рыба здесь водится, – заметил Джанер.
– Можно и так сказать, – согласилась Эрлин, остановившись у входа в лавку. Когда она открыла дверь, глухо звякнул колокольчик, и двое хуперов, рассматривавших что-то в стеклянном шкафу, посмотрели на нее, потом друг на друга и продолжили разговор.
– Можешь платить в несколько приемов, Армел, – сказал один из них. – Я поверю, если поклянешься своим судном.
– Подумаю, – ответил Армел и, бросив последний, полный тоски взгляд на шкаф, поспешил выйти из лавки.
Лавочник вытер руки о рубашку, прежде чем подойти к ним. Он широко улыбался.
– Правительство? – спросил он.
– Да, – осторожно ответила Эрлин, – но уже бывали здесь.
Улыбка хупера стала не столь широкой.
– Чем могу помочь?
Джанер осматривал предлагаемые товары. В стеклянном шкафу была представлена небольшая коллекция пороховых ружей, которые раньше он видел только в музеях. Стены были увешаны разнообразным колющим и режущим оружием – его было достаточно для того, чтобы вооружить небольшую средневековую армию.
– Шоковые ружья и лазеры, – сказала Эрлин. Улыбка лавочника снова стала широкой, и он жестом пригласил их в глубь лавки.
– Ты уверена, что нам это нужно? – спросил Джанер.
– Видел раковину у ворот? – вопросом ответила Эрлин.
– Да…
– Это была раковина моллюска-лягушки. Когда они видят тебя, то сразу же пытаются оторвать кусок. Одним движением они могут откусить руку. Хуперы считают их забавными животными – а есть еще хуже.
Открыв шкаф, лавочник достал три комплекта оружия в кобурах.
– Можете приобрести лазеры и шоковые ружья отдельно, но я предлагаю взять эти.
Эрлин взяла лазер и с сомнением его осмотрела. Кич тоже заинтересовался одним из них: он отвел назад затворную планку, открыл нижнюю часть рукоятки, заглянул внутрь и со щелчком закрыл.
– КК-лазер медленного горения, с широким импульсом… и так далее. – Он бросил взгляд на женщину. – Сделает все, что необходимо.
– КК? – не понял Джанер.
– Квантово-каскадный, стандартный полупроводниковый, – объяснил Кич.
– А как насчет шока?
Кич постучал по короткому стволу.
– Ионный разряд, эффективен на расстоянии до пяти метров, – сообщил он, еще раз оглядывая оружие. – Мне оно не понадобится.
Эрлин задумалась, не отводя глаз от оружия, потом обратилась к лавочнику.
– Сколько?
– Двести шиллингов каждый.
– Ты – грабитель и вор! – возмутилась женщина. – Я дам тебе двести шиллингов за два лазера.
– Я – вор? Я – вор? Сто семьдесят пять за каждый с ремнями и кобурами.
– Семьдесят пять за каждый, и я никому не скажу, что ты нас ограбил.
– Сто пятьдесят за каждый, хотя я не получу никакой прибыли.
– Сто, и да простят тебя Старые капитаны.
– У меня семья! Дети хотят есть!
– Сто.
Лицо лавочника пылало от злости, которая, впрочем, мгновенно исчезла, едва Эрлин повернулась, чтобы уйти. Он схватил ее за руку.
– Сто двадцать пять, и ты никому не должна говорить, как ограбила меня.
– Согласна, – улыбнулась женщина.
Джанер открыл бумажник, но, прежде чем он успел отсчитать деньги, Кич остановил его своей костлявой рукой. ,
– Ты забыл упомянуть источники питания. Они учтены в твоей цене ? – обратился он к лавочнику.
– Вы все воры!
Кич отошел в сторону, предоставив Эрлин продолжать торг.
* * *
Капитан плотно закрыл дверь каюты, сел на койку и долго смотрел на матросский сундук, держа в правой руке, как окровавленный платок, мясо для приманки. Он наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, затем раздраженно потряс ею, прежде чем резко встать и подойти к сундуку. Свободной рукой он открыл крышку и достал из сундука продолговатый ящик около метра в длину и втрое меньше в ширину и глубину. Амбел поставил ящик на стол, затем достал из верхнего кармана ключ. Открыв замок, положил ключ в карман, отошел на шаг и откинул крышку.
Нечто синего цвета заполняло ящик. На самом деле это была голова. Когда-то она принадлежала человеку, но сейчас была настолько увеличена, растянута и перекошена, что понять это было практически невозможно. Скорее, ее можно было принять за голову чудовищной помеси бабуина и бородавочника. Амбел стоял и свирепо смотрел на нее, и вдруг один из ее глаз открылся и посмотрел на него – черный, безумный. Голова все еще оставалась живой, и он сам часто не мог понять, зачем поддерживать в ней жизнь. Капитан не хранил ее ради выгоды или из научного интереса – хотя историк Олиан Тай предложила за голову целое состояние. Возможно, им двигало иное чувство, близкое к садизму. Никто не заслуживал наказания больше, чем этот… индивидуум.
Бросив кусок мяса в ящик, Амбел захлопнул крышку. Когда он заглянет в ящик в следующий раз, мяса не будет – Скиннер отчаянно цеплялся за жизнь. Капитан вытер руки, запер ящик, убрал его в сундук, захлопнул крышку и запер ее тоже. Он спешил покинуть каюту, как человек, выполнивший неприятную, но необходимую работу.
Пек стоял рядом с дверью и как-то странно смотрел на него. В правой руке он держал пангу и был весь, с ног до головы, забрызган лиловой кровью и ошметками мяса турбула. Даже Амбелу его вид показался неприятным.
– Всех турбулов нарубили? – спросил он.
Матрос ответил не сразу. Как там этот ублюдок?
– Жив. Все еще жив.
– Слышу , как он бормочет.
– Мы всегда будем это слышать . – Амбел осторожно похлопал Пека по плечу. – Давай уложим и замаринуем мясо.
Капитан прошел мимо матроса, который смотрел на дверь каюты с лицом, искаженным то ли воспоминаниями о мучениях, то ли страстным желанием чего-то.
– Сколько бочек? – спросил Амбел у Энн, опускавшей грузовую сетку в кишевший людьми трюм.
– Всего двенадцать, пустых осталось еще на неделю. Хороший косяк.
Амбел задержал взгляд на ее лице. Шрамы от укусов пиявок ничуть не уменьшили ее суровую привлекательность, а в длинных черных волосах не было и намека на седину, несмотря на преклонный возраст. Вирус по-разному влиял на людей. Одни становились морщинистыми занудами с седыми волосами, другие, подобно Энн, сохраняли свежесть и красоту, третьи теряли не только волосы, но и зубы. Что касается Амбела, то в течение долгих лет он, подобно многим Старым капитанам, нарастил мышечную массу. Сейчас этот коротко стриженный седовласый мужчина с круглым моложавым лицом производил впечатление человека, способного сломать палубную доску двумя пальцами, – причем внешность не была обманчивой.
– Отправимся за другим косяком? – спросил Борис из трюма.
– Нет, – ответил капитан. – Ночь лунная, и у нас еще есть время добраться до отмели. Я не хочу, заполнить турбулом все бочки. Стоит мясу подешеветь на несколько скиндов, и рынок будет переполнен. – Он посмотрел на небо. – Мы отправимся на восток, – сказал он так громко, чтобы его услышал парус.
– Янтарные моллюски? – уточнил Планд, вычищая из-под ногтей мясо ножом для срезания шкур.
– Янтарные моллюски, – подтвердил Амбел.
Он поспешно спустился в трюм, чтобы помочь Борису и другим матросам укладывать бочки.
Голос разума Улья немного напоминал жужжание, но, как полагал Джанер, это было сделано умышленно. Шершни не переговаривались такими звуками. Наверное, жужжание было своеобразной попыткой разума пошутить.
– Я хочу, чтобы ты путешествовал с этой Эрлин. Мне она кажется интересной, – сказал разум.