Холодное, холодное сердце

ЗДО заколебался, тщательно обдумывая, какую дополнительную информацию следует сообщать Куинлану и другим.
— Во время своего пребывания в Нью-Йорке Малик создал целую сеть агентов внутри Организации Объединенных Наций, прямо под носом у контрразведки ФБР. За время своей деятельности он организовал, по его собственному признанию, двенадцать убийств и десять похищений; одному Богу известно, сколько их было на самом деле. Подвожу итог. Я несу личную ответственность за захват Малика. Что до ФБР, то оно не смогло разоблачить его даже тогда, когда у них были все возможности.
ЗДО вновь замолчал. Теперь он перевел взгляд на Лу Грегуса, начальника отдела особых операций. Грегус был его любимцем: он с успехом решал самые трудные, запутанные проблемы. Спокойно и быстро. Делая все, что требуется. У него была сильно развита интуиция, а его подход к решению проблем часто отличался новизной и смелостью. Именно поэтому Уильям Чайлдс и пригласил его на совещание.
Хорошо сложенный, с телом пловца и все еще юношески красивый в свои сорок два года, Грегус сидел за дальним концом стола в свободной, непринужденной позе. Его руки покоились на коленях, а длинные ноги были вытянуты и скрещены в лодыжках. Он внимательно слушал дискуссию и, заметив, что на него обращено внимание начальства, отбросил со лба песочно-желтую прядь волос и выпрямился на стуле.
— Лу? — спросил его ЗДО. — Есть ли у тебя какие-нибудь предложения?
— Да. Организовать нашу собственную охоту за Маликом. Ограниченными средствами.
— Что ты имеешь в виду под «ограниченными средствами»?
— А то, что действовать будет один человек, но его поддержит круглосуточный оперативный центр, работающий двадцать четыре часа в сутки. Мы можем разместить его на одной из наших явочных квартир, вдали от штаб-квартиры. Мы можем пользоваться своими источниками, следить за тем, что делают ФБР и местная полиция, и снабжать нашего человека всей необходимой информацией.
— И кого ты предлагаешь выделить для поимки Малика?
— Майка Калли.
Это имя как гром поразило всех присутствующих. Лично Майка Калли знали только заместитель директора ЦРУ и Грегус, однако имя его было хорошо известно Куинлану и Уолтерсу, как и всем сотрудникам ЦРУ.
По обвинению в лжесвидетельстве и пренебрежении к Конгрессу Калли был приговорен к четырем годам тюрьмы. Фактически же он выгораживал начальство ЦРУ, в частности и самого заместителя директора, на сенатских слушаниях по поводу скандальных банковских операций. Калли отмывал через банк деньги, предназначавшиеся для поддержки нелегальных операций и незаконных собственных компаний ЦРУ. Он представлял собой единственное прямое звено во всей этой деятельности, и Управление гарантировало ему свою защиту в обмен на его молчание.
Но, на беду Калли, его судил Оливер Хендрикс, человек из богатой, пользующейся большим влиянием в обществе семьи, не склонный ни к каким компромиссам. Судья не питал ничего, кроме презрения, к тогдашней администрации и, невзирая на ходатайства на самом высоком уровне, категорически отказался вынести мягкий приговор. Он твердо решил устроить показательный процесс над Калли, который к тому же вел себя на суде вызывающе, дерзко возражая самому судье.
И расследование и суд были чистейшей воды политикой. Враги администрации и те, кто ненавидел ЦРУ, воспользовались этим случаем, чтобы нажить себе политический капитал, как они поступили в скандале «Иран — контрас». ЗДО все еще переживал эту несправедливость, учиненную по отношению к Калли, и поклялся ее исправить. Но директор ЦРУ без обиняков заявил ему, что дело закрыто. Дальнейшее вмешательство Управления, если о нем узнает пресса, только создаст дополнительные проблемы. Лучше всего — забыть о происшедшем.
— Он все еще в тюрьме, Лу, — заметил ЗДО после долгого молчания. — Ему остается сидеть по крайней мере еще два года.
— Могу ли я говорить открыто? — спросил Грегус. — У меня есть кое-какая информация о судье Хендриксе.
ЗДО строго посмотрел на остальных.
— То, что вы узнаете, не должно выйти из стен этой комнаты. Ясно?
Куинлан и Уолтерс выразительно кивнули.
— Продолжай, Лу.
Грегус нагнулся вперед, положив локти на стол.
— Когда вы сказали мне, что дело закрыто, я все же закончил расследование, которое вы поручили мне после того, как Калли приговорили к тюремному заключению. Полученную информацию я отложил, на всякий случай. Калли был моим другом. Информация еще не потеряла своего значения.
— Как тебе не стыдно! — воскликнул ЗДО, но в его голосе не было и следа укоризны. — И какие же грешки водятся за Его Честью?
— Он любит мальчиков. Совсем еще маленьких, — сказал Грегус. — У него в поместье работала экономка-бразильянка. У нее был пятилетний сын. Два года назад она вдруг ушла с работы и уехала обратно в Бразилию, увезя с собой двести тысяч долларов. Были и другие случаи, которые стоили Его Чести кучу денег. Я уверен, что Хендрикса можно убедить, чтобы он срезал срок наказания Калли и немедленно освободил его из тюрьмы.
— Проклятый педик, — выругался ЗДО. Предложение Грегуса было идеальным. Только сумасшедший сможет отказать им, когда на руках у них такие козыри. — Ну что ж, осуществи этот план.
— Почему бы нам не подыскать кого-нибудь другого? — сказал Куинлан. — Тогда у нас не будет никаких осложнений. Разве мало людей, способных осуществлять подобного рода операции.
— Может, такие и есть, но Калли, несомненно, подходит лучше всех. Он опытный разведчик, долгие годы работал один, — сказал ЗДО. — Более того, он курировал Малика все шесть лет, пока мы использовали его как своего агента в Москве. Организовал его побег. Сам привез его сюда. Он знает Малика лучше, чем кто-либо другой.
— Почему вы полагаете, что Калли согласится нам помогать? — спросил Куинлан, все еще опасаясь связать себя определенными обязательствами.
— Я еще не знаю, согласится ли он, — сказал Грегус. — Но мы с ним старые друзья. Вместе проходили специальное обучение, случалось, и вместе работали. Я готов конфиденциально переговорить с ним. И я достаточно хорошо его знаю, чтобы утверждать: если он согласится помочь, то не отступится от своего слова.
— Вы уверены, что он не пойдет в ФБР и не расскажет им все? — спросил Куинлан. — После того, что с ним произошло, он не считает себя чем-то нам обязанным. Будет ли он соблюдать лояльность?
— А по какой же причине он очутился в тюрьме? — спросил Грегус. — Именно из-за лояльности и сильно развитого чувства чести.
— Он много потерял, Лу, — заметил ЗДО, вспоминая подробности всего, что пришлось пережить Калли. — Через две недели после того, как он очутился в тюрьме, его жена покончила с собой. Дом и машины были проданы с аукциона, а дочери даже пришлось уйти из колледжа, когда адвокаты наложили лапу на все его сбережения. — ЗДО помолчал, затем, как бы извиняясь перед присутствующими, добавил: — Нам было строго приказано ничего для него не делать. Что до нашего директора, то Калли для него словно не существует.
Грегус кивнул, подтверждая слова Чайлдса.
— Я уже сказал, что не знаю, удастся ли убедить его помочь нам. Это зависит, с одной стороны, от того, как велико его желание выбраться из тюрьмы, с другой, от того, насколько он ненавидит нас за то, что мы погубили его жизнь. Но если он обещает, то сделает, — твердо сказал Грегус. — Непременно сделает.
— Должны ли мы объяснить ему, почему хотим захватить Малика? — спросил Куинлан, все еще стремясь надежно прикрыть свои тылы.
— Мы должны ему все объяснить, — проговорил ЗДО, — хотя бы только для того, чтобы он знал, на что идет.
— Секретная служба, возможно, обеспечила нас надежным прикрытием, — заметил Грегус. — Я могу сказать Калли, что мы ищем Малика, так как он замешан в печатании фальшивых денег. Это, в конце концов, не ложь.
ЗДО удостоил Грегуса одобрительной улыбки.
— Неплохая мысль, Лу. К тому же она спасет наши задницы от порки в том случае, если ФБР удастся докопаться до наших истинных намерений. Впрочем, это маловероятно. — ЗДО поднял палец, еще раз предупреждая Куинлана и Уолтерса. — Напоминаю вам, что ни одно сказанное здесь слово не должно выйти из этой комнаты.