Леонардо да Винчи
9
Природа снабдила человека служащими ему мускулами, которые тянут сухожилия, а эти могут двигать члены сообразно воле и желанию общего чувства точно так, как управители, назначенные в различные провинции и города своим властителем, представляют там этого властителя и выполняют его волю. И если такой управитель по какому-нибудь случаю несколько раз исполнит повеление своего господина, то в однородном случае он уже сам поступит так, чтобы не преступить его волю. Так, часто видишь, как пальцы, усвоив с величайшей понятливостью какую-нибудь вещь на инструменте согласно повелению общего чувства, исполняют ее потом без его участия.
В декабре 1493 года, незадолго до императорской свадьбы, защищавший Коня от непогоды дощатый сарай разобрали по приказанию Моро, и многие, тайно перелезая стену или другими способами, пытались проникнуть в Корте Веккио и рассмотреть глиняную модель с близкого расстояния. Тут спустили собак, которые отпугивали наиболее отважных охотников, и калитку стали открывать с большими предосторожностями, опасаясь нечаянно кого-нибудь пропустить. Но поскольку человеческое любопытство, если его вовремя не удовлетворить, страшнее и коварнее всяческой непогоды, многие из толпившихся снаружи людей, обозлясь, стали кидать камни через стену и могли повредить обработанную с величайшей тщательностью глиняную поверхность Коня. Наконец за неделю до прибытия императорских послов ворота открыли, и в Корте Веккио смог пройти каждый, кто этого пожелал, а Моро прислал для лучшего охранения памятника вооруженных солдат. Не было дня, чтобы на копыта Коня или деревянную платформу, служившую вместо цоколя, не налепили листков бумаги с надписями и стихами, среди которых больше было восторженных и хвалебных, однако попадались позорящие династию Сфорца и Мастера, применившего свой талант для прославления тиранов. Так или иначе, слава Леонардо, и без того значительная, теперь еще увеличилась, и его по-другому не называли, кроме как равным Фидию и Мирону. Некоторые же настаивали, что в продвижении к правдоподобию и истине флорентиец опередил древних скульпторов. Но что бесспорно, так это мера изумления и страха, испытанных каждым посетителем и волновавших его поочередно, когда под присмотром стражи он обходил вокруг Чудовища.
При многих достоинствах огромной глиняной модели такое замешательство или смятение души происходило отчасти из-за того, что трудно было с первого раза правильно оценить ее действительные размеры. В самом деле, подойдя близко к Коню, зритель сперва изумлялся и мысленно благодарил создателя за дарованный человеку талант и достигнутое с его помощью исключительное правдоподобие. Но внезапно его как бы молнией ударяло, и он обнаруживал вопиющее, сравнительно с тем, к какому приучен, нарушение правдоподобия размеров, и, возмутившись, отшатывался, хотя затем, увлеченный тщательной отделкой некоторых частностей, вновь успокаивался я в своем восхищении, можно сказать, взбирался, как по лестнице, до неимоверной высоты и оттуда вновь рушился; и так несколько раз. Люди, наиболее способные разбираться в состояниях своей души, после рассказывали, что одновременно с восторгом испытывали тревогу и томление, как если бы взобрались на крышу высокого здания, откуда не знают, как благополучно спуститься.
Между тем крестообразное, согласное с правилом контрапоста движение лошади оказывалось заразительным не хуже чумы, – при этом зараза достигала всех решительно, а не только служащих Замка, когда те сообщались со скульптором помимо остального населения города. Так что иной человек покидал Корте Веккио изменившейся походкой: свободно двигая тазовой костью, как если бы она на шарнирах, и покачивая плечами наподобие коромысла весов при одновременном движении вперед правой ноги и левой руки или наоборот, притом кисть руки повисает свободно, как копыто Коня. В городе, таким образом, оказываются три суверена, разделивших между собой дела управления: герцог Джангалеаццо, Моро и Конь. Герцог подписывает наиболее важные бумаги, Моро их подготавливает и распоряжается всем остальным, в то время Конь делает то, что никому прежде не удавалось, а именно управляет общим чувством каждого из его подданных, через это общее чувство достигая нервов названных управителями движений. Иначе говоря, изменяя ноты, согласно расположению которых конечности и другие способные двигаться органы человека как бы исполняют музыкальную пьесу: то есть целиком переделывая граждан, их манеры и жест.
10
И если раньше женская юность не могла защищаться от похоти и хищения мужчин ни надзором родителей, ни крепостью стен, то придет время, когда будет необходимо, чтобы отец и родственники этих девиц платили большие деньги тем, кто захочет возлечь с ними на ложе, хотя бы девицы были богаты, благородны и прекрасны. О приданом девиц.
Свадьба Максимилиана из династии Габсбургов, императора Священной Римской империи германской нации, и племянницы регента Моро, младшей сестры герцога Миланского Бьянки Марии, – предприятие тем более хлопотное, что Максимилиан предъявляет крайние требования к приданому и внешности невесты. Поскольку же свадьба состоится ad procuratione, через послов, и обручение было заочное, за внешность отвечает портрет, другой раз ошибочно приписываемый Леонардо да Винчи, но в действительности принадлежащий одному из его сотрудников, тогда как доля участия Мастера невелика.
Что до приданого, то за племянницей Моро посулил 400 тысяч дукатов, доставшихся в казну из Неаполя, когда дочь короля Ферранте, принцесса Изабелла, выходила за герцога Джангалеаццо. Король мог возмутиться и воевать из-за этого, но Моро надеялся на свою змеиную хитрость и дипломатическое искусство, выручавшие его в затруднительных случаях.
Так или иначе, в течение недели с рассвета у семи миланских ворот в большем количестве, чем обыкновенно, теснятся телеги, полные битой птицы, говяжьих, бараньих и свиных туш, овощей, рыбы и другого необходимого для пропитания множества гостей, съезжающихся в столицу. За два или три дня перед свадьбою прибыли императорские послы, и 31 декабря 1493 года, когда солнечный диск, склоняясь к западу, коснулся башни св. Готтарда, то есть в 10 часов после полудня, а по-нашему, в 5 часов вечера, четверка белых лошадей подтащила к замку Сфорца сплошь вызолоченную колымагу. Тут люди, собравшиеся из любопытства, смогли увидеть невесту, которая явилась, подобная жемчужине в дорогой оправе: поверх платья из белой парчи на ней был расшитый золотом и камнями малиновый жилет, двое из свиты поддерживали ее под руки, а третий нес длинный шлейф, также усыпанный драгоценностями. О ходе процессии и соответствующем важности случая церемониале возможно получить представление из письма супруги регента Моро Беатриче герцогини Бари, адресованного в Мантую ее сестре, не присутствовавшей тогда в Милане из-за нездоровья.