Меч над пропастью

По пути с Сайката Ивару пришлось задержаться в Провале  [3], у светила, не описанного в Звездном Атласе и других компьютерных базах. Там была странная планета, мир неведомых существ, уничтоженных даскинами, но не лишенных надежды на возрождение, ибо гены этой расы сохранились и сохранился искусственный разум, способный активировать биологическую ткань. Правда, сей биоморф  [4] нуждался в руководстве, и Тревельян оставил ему компаньона, своего спутника и дальнего предка, чей интеллект был заключен в памятном кристалле  [5].
Печальное событие! Предок являлся его неизменным спутником во многих странствиях и, хоть не обладал телесной оболочкой, был мудрым собеседником, умел ободрить и снабдить советами. Жаль, что пришлось с ним расстаться… Жаль! Это с одной стороны, но с другой – на базе Раваны Ивару не грозило одиночество, как на Сайкатской станции среди кни'лина, и собеседников тут оказалось хоть отбавляй. Здесь обитали настоящие люди – по крайней мере девять из двенадцати. Да и трое инженеров-терукси, входивших в штат миссии, ничем не отличались от землян.
Транспорт, доставивший Тревельяна, ушел вчера, и прошлый день он посвятил ознакомлению с раванской базой. Четверо из штата миссии были его сокурсниками, закончившими Ксенологическую Академию, и с ними он встречался год, или десять, или двадцать лет назад. С Энджелой Престон, планетологом и экс-координатором, он когда-то крутил роман, ее заместитель этнограф Юэн Чин учился на параллельном потоке, а супруги-океанологи Петр и Лейла Исаевы были его старыми друзьями, и в их доме под Самаркандом он гостил не раз. С остальными, почти с каждым, включая трех терукси, Ивар быстро нашел контакт; он обладал счастливой способностью внушать симпатию людям, да и нелюдям тоже – дар, совершенно необходимый для ксенолога.
На это утро он назначил общий сбор и совещание. Для таких мероприятий предназначалась аудитория на первом этаже, но, по мнению Ивара, ее строгая обстановка и изобилие экранов привели бы к лишнему официозу – скажем, к необходимости надеть мундир. Поэтому встретились в его апартаментах: Энджела и Юэн Чин присутствовали здесь лично, остальные – в голографическом виде.
Штат миссии состоял из групп: шесть планетологов (двое из них занимались вулканами и двое – океаном), три этнографа и три инженера-терукси – эти последние были специалистами по терраформированию и управлению погодой. Обычно люди трудились в разных концах планеты, возвращаясь изредка на базу, но сейчас здесь присутствовали все. Положение казалось слишком серьезным; никто не знал, куда двинутся кочевники, какие города и веси они начнут жечь и громить. Орда Серого Трубача была сравнительно небольшой, тысяч тридцать всадников, но для малонаселенной Раваны это являлось огромным войском. Трубач мог разделить свои отряды, обрушиться на Кьолл и порты востока и запада, мог даже захватить корабли и с помощью мореходов ядугар и туфан перебраться на другие континенты. Тревельян предпочитал не рисковать, пока не выяснит задачи и пункты дислокации каждой из исследовательских групп.
– Начнем, – сказал он, когда последний участник совещания вулканолог Пардини возник из серебристого тумана голограммы. – С вас, Джакомо, и начнем. Где вы в данный момент работаете?
– В центральном районе хребта, координатор. – Пардини вызвал карту и обозначил место лагеря. – Я там с Маевским и Веронезе. Они изучают планетарную кору, состав магмы в кратере Рыжего Орка и газовые выбросы, а я веду наблюдения за его активностью. Это, знаете ли, прелюбопытнейший вулкан… под ним – возможно, в оливиновом поясе – ртутное озеро… во всяком случае, я полагаю…
На эти темы Пардини мог распространяться бесконечно, и Тревельян, слушая его, поглядывал на двух планетологов, Йозефа Маевского и Анну Веронезе. Маевский – смуглое лицо, ястребиный нос, пронзительные маленькие глазки под густыми бровями – походил на престарелого пирата, но, несмотря на внешность, был добрейшим стариком и на досуге занимался светоживописью. Что до рыжей зеленоглазой Анны, то она блистала юностью и красотой. На совещание девушка явилась в бикини – лежала в шезлонге под гондванской пальмой, грациозно изогнувшись и попивая манговый сок. Было незаметно, чтобы ее угнетало расставание с Рыжим Орком, огненной лавой и раскаленными тучами сернистых газов.
– Благодарю, Джакомо, – молвил Тревельян, когда вулканолог иссяк. – Вам, а также Йозефу и Анне, придется побыть здесь. Отложите ваши исследования. Центральный район слишком близок к стану шас-га.
Пардини всплеснул руками.
– Но они не могут проникнуть на эту территорию! Высота минимум девять тысяч метров, разреженный воздух, потоки лавы и ядовитые пары в атмосфере… Там невозможно дышать, даже имплант не помогает! Мы работаем в скафандрах!
– Утихомирься, Джакомо, – сказал Маевский. – Ивар прав.
– Но я хотел бы понять, что нам угрожает!
– Неизвестность, – отозвался Тревельян. – Мы не знаем, как Серый Трубач и его банда преодолели горы. Пока это не выяснится, вы трое останетесь здесь.
Анна Веронезе отодвинула бокал с соком и улыбнулась ему. Она явно предпочитала бикини скафандру.
– Этот довод перевешивает все остальные, – строго вымолвила Престон. – Я имею в виду нашу неосведомленнось о маршруте кочевников. Напомню, что все группы отозваны на базу по распоряжению Консулата.
Энджела была яркой брюнеткой с синими глазами, и за двадцать лет, прошедших со времени студенчества, почти не изменилась. Тревельян остался для нее другом юности, но, похоже, о былом романе она не хотела вспоминать. Как и сам Ивар; даже в молодые годы Энджела казалась ему слишком серьезной, а он предпочитал девушек с более легким характером.
– Теперь послушаем океанологов. – Его взгляд переместился к сидевшим рядом Лейле и Петру. – Если не ошибаюсь, ваш лагерь – на Безымянном архипелаге?
– На архипелаге Исаевых, – поправила Лейла. – Мы, Ивар, первыми высадились там, и по традиции он носит наше имя. Там четыре островка: Петр, Лейла, Зульфия и Гюльчетай.
– Ничего не имею против традиций, – пробормотал Тревельян. – А кто такие Гюльчетай и Зульфия?
Петр ухмыльнулся.
– Наши дочери, конечно! Старшей восемнадцать, младшей – пять… Время бежит, Ивар!
– Поздравляю от всей души. – Тревельян уставился на бывших сокурсников. Надо же, две дочери!.. – мелькнуло в его голове. И старшей уже восемнадцать… Да, Петр прав, время бежит! Бежит, а у него, кроме наград, почетных венков и обручей, ничего! Хотя, если разобраться, если припомнить всех женщин, даривших его благосклонностью, то, может быть…
Лейла прервала его мысль.
– Наш архипелаг в Южном океане, Ивар, очень далеко отсюда. От Поднебесного Хребта нас отделяет все пространство Хиры, а это Кьолл, пустыня и прибрежные плоскогорья. Семь тысяч километров по суше, две тысячи по морю…
– Я понял, Лейла. До вас эта шайка не доберется, так что возвращайтесь на свой архипелаг. Кстати, чем вы там занимаетесь?
– Очень интересным делом, – откликнулся Петр. – Понимаешь, рыболовство в этом мире не очень развито, а при скудости местных пищевых ресурсов океан – великое сокровище. Если его освоить, выйдет великолепный эстап!  [6] Ну а мы… как бы это сказать попроще… мы выясняем, что из океана можно выловить и съесть, не рискуя жизнью. В нем полно ядовитых тварей, но кое-что… В общем, приходи вечером, пальчики оближешь!
– Непременно приду, – пообещал Тревельян, поворачиваясь к Юэну, главе этнографов. – Что за дела у тебя, дружище? Помнится, ты занимался торговыми культурами.
– Да, ядугар и туфан, они перспективнее Кьолла. Теперь у меня есть помощник. – Юэн Чин кивнул на Тулунова. – Мой практикант, стажер Академии… Он уже побывал в Негерту и Саенси. Как видишь, ему легко гримироваться.
Юный стажер Инанту Тулунов взирал на Ивара с благоговением – примерно так, как мусульмане в старину глядели на священную Каабу. Он был эскимосом почти чистой крови, что само собой казалось удивительным – смешение народов и рас в колониях и на Земле редко позволяло выделить древние генетические линии. Инанту в этом смысле повезло – узкоглазый, плосколицый и темноволосый, он в самом деле походил на представителей народа туфан. У тех, конечно, волос было побольше, кожа посмуглей и внешность позвероватее, но полное сходство являлось делом косметики, а не биопластики.