Выкуп

Когда Питер и Филипп Эдисон встретились, у Питера даже имелись нужные связи. Сейчас он их растерял, но, если ему с помощью Филиппа удастся снова встать на ноги, он, по мнению Эдисона, мог бы оказаться полезным. Тем более теперь, когда он многому научился за четыре года пребывания в тюрьме. Раньше он выступал на любительском уровне в роли наивного парня, сбившегося с пути, но если сейчас стал профессионалом, то он тем более нужен Эдисону. Теперь ему предстояло выяснить, чему за это время научился Питер, чем готов был заниматься и насколько безвыходным было его положение.
Филипп пропустил мимо ушей его заявление о том, что он, мол, желает заниматься только легальной работой. Ему было безразлично все, что говорит Питер. По мнению Филиппа, главным было то, что он будет делать, и тот факт, что Питер был ему должен, тоже совпадал с интересами Эдисона. Это ставило Питера в зависимость от него, что очень импонировало Филиппу и гораздо меньше – Питеру. Эдисон не мог также не обратить внимания на то, что когда Питера арестовали, он ни разу не назвал его имени и не подставил под удар, а это означало, что парню можно доверять. Эдисону это в Питере нравилось. Утопая, он не потащил за собой никого. Этим главным образом и объяснялось то, что Эдисон не приказал его убить. В некоторых отношениях Питер был человеком чести. Пусть даже это было понятие чести, принятое в воровской среде.
Питер доехал на автобусе до Сан-Матео. На нем был тот единственный комплект одежды, который ему выдали в тюрьме. У него даже не было пиджака, и он не мог позволить себе купить костюм для беседы в связи с трудоустройством. Добравшись пешком до дома по указанному адресу, он почувствовал волнение.
А Филипп Эдисон сидел за письменным столом в своем офисе и перелистывал страницы толстого досье. Это досье хранилось в запертом ящике стола уже более года и было для него мечтой всей жизни. Он вынашивал эту мечту более трех лет. Это был единственный проект, для осуществления которого ему нужна была помощь Питера. Хотел ли он или не хотел заниматься этим, Филиппа не интересовало. Важно было одно: способен ли он осуществить эту операцию. В этом Филипп не желал рисковать и не мог допустить, чтобы дело было выполнено кое-как. Все должно быть сделано с точностью балета Большого театра или хирургических инструментов, которые он изготавливал, с абсолютной безупречностью лазера. Нельзя было допустить никакой пробуксовки. По мнению Эдисона, Питер идеально подходил для этой цели. Именно поэтому Эдисон ему перезвонил. Он подумал об этом, как только получил оставленное Питером сообщение. И когда секретарша доложила, что пришел Питер, он положил досье в ящик стола и встал, чтобы поздороваться с ним.
Войдя в комнату, Питер увидел высокого холеного мужчину лет шестидесяти. На нем были сшитый на заказ английский костюм, великолепный галстук и сорочка, сделанные специально для него в Париже. Когда он вышел из-за стола, чтобы обменяться рукопожатием с Питером, стало видно, что даже его штиблеты начищены безупречно. Казалось, он не обратил внимания на одежду Питера, которую побрезговал бы использовать даже в качестве тряпки для мытья машины, и Питер это понимал. Филипп Эдисон был очень скользким типом. Он был подобен смазанному жиром мраморному яйцу, скользящему по полу. Его было невозможно схватить за руку или поймать с поличным. Никому этого не удавалось. Он был выше подозрений. Поэтому Питера, не ожидавшего такого дружелюбного приема, это насторожило. Казалось, были забыты даже легкие угрозы относительно денег, которые ему должен Питер, прозвучавшие в разговоре, когда он позвонил.
Они немного поболтали о всяких пустяках, потом Филипп снисходительным тоном спросил, что он имел в виду. Питер назвал ему области, представляющие для него интерес: маркетинг, финансы, новые капиталовложения, новые филиалы, новые виды бизнеса, любая предпринимательская деятельность, которая, по мнению Филиппа, подойдет ему. Потом он вздохнул и взглянул на Филиппа. Настало время для чистосердечного признания.
– Послушай, мне нужна работа. Если я ее не найду, то окажусь на улице с тележкой и оловянной кружкой для подаяний, а возможно, даже без тележки, с одной кружкой. Я буду делать все, что тебе потребуется, – в разумных пределах. Я не хочу возвратиться в тюрьму. Я с удовольствием стал бы работать на тебя, но в твоем легальном бизнесе. Нелегальный для меня слишком рискован, я не могу им заниматься. И не хочу.
– Ишь каким благородным ты заделался за последние четыре года. Пять лет назад, когда я тебя встретил, у тебя не замечалось таких угрызений совести.
– Я был глупее, намного моложе и почти свихнулся. Пятьдесят один месяц, проведенный в Пеликан-Бей, здорово отрезвляет и вправляет мозги на место. Это была хорошая встряска. Я не хочу туда возвращаться. В следующий раз им придется убить меня. – Он говорил это не для красного словца.
– Тебе повезло, что тебя не убили в прошлый раз, – откровенно заявил Эдисон. – Ты многих людей оставил с носом, когда попал в тюрьму. Как насчет твоего долга мне? – спросил Эдисон, причем не потому, что ему нужны были деньги, а для того, чтобы напомнить Питеру, что он перед ним в долгу. На всякий случай.
– Я уже говорил, что с радостью отработал бы долг. Ты мог бы вычитать его постепенно из моей зарплаты. Ничего большего я сейчас сделать не могу. Мне нечем отдавать долг.
Эдисон знал, что он говорит правду. Они оба это знали. Питер был с ним честен. Насколько можно быть честным с таким человеком, как Эдисон. Честность не относилась к числу тех качеств, которые тот ценил. По его понятиям, ангелочки из хора мальчиков были людьми бесполезными. Но даже Филипп понимал, что нельзя выжать кровь из камня. У Питера не было денег, чтобы отдать ему. У него были лишь мозги и побудительный мотив. И пока этого было достаточно.
– Я и сейчас могу сделать так, что тебя убьют, – спокойно сказал Эдисон. – Некоторые из наших общих друзей в Мексике были бы счастливы сделать это. А если конкретнее, то есть один человек в Колумбии, который хотел разделаться с тобой в тюрьме. Я попросил его не делать этого. Ты мне всегда нравился, Морган, – сказал Эдисон, словно обсуждая только что сыгранную партию в гольф.